Заскар. Забытое княжество на окраине Гималаев - Пессель Мишель (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Мой гид помог мне спуститься на берег реки к подножию громадной скалы прямоугольного сечения и высотой около двенадцати метров. На южной грани были вырезаны пять великолепных будд, восседающих на троне. Каждый трон стоял на спине животного — льва, лошади, павлина, слона или крылатого гаруды. Этот барельеф был явно более позднего происхождения, чем предыдущие статуи. Справа от пяти будд, на той же грани, высилось божество ростом в шесть метров. На восточной грани были вырезаны силуэты нескольких чхортенов.
До заселения тибетцами Заскара (в VII веке) долины Ладакха и Кашмира уже были буддийскими. В Заскаре, по-видимому, население тоже придерживалось буддийской религии. Неужели самые древние из скульптур, которые я видел в пути, восходили к дотибетской эпохе? А если так, то они могли рассказать о тех временах, которые предшествовали захвату тибетцами этой изолированной горной долины. Был ли Заскар населён тогда дардами или балти, как и долина реки Суру? Или здесь жили монголоиды? Если последнее верно, то как они сюда попали?
Моё восхищение этими скульптурами почтенного возраста заразило моего проводника, и он с ловкостью, малосовместимой с его талией, увлёк меня за собой по скалистой тропинке к ещё одной скале, расположенной метрах в ста от первой. Подняв глаза вверх, я различил контуры разрушенных эрозией пяти стоящих будд, головы которых окружал нимб. Эти скульптуры выглядели ещё более древними, чем предыдущие.
— Это святое место, — сказал мой спутник, — здесь мы хороним останки наших усопших. — И указал на человечьи кости, уложенные у входа в пещеру под скульптурными изображениями.
Согласно буддийским традициям, заскарцы хоронят покойников разными способами. Изредка их сжигают, но эта операция обходится дорого из-за нехватки древесины. Либо они бросают труп в реку. Такой вид похорон здесь применяется чаще, чем в других районах Гималаев. Иногда труп оставляют на растерзание хищникам (волкам и стервятникам). В некоторых случаях умерших зарывают в землю. Столь разные методы похорон подразумевают возврат бренного тела огню, воде, земле и ветру — четырём стихиям, из которых, согласно буддийским верованиям, состоит человек.
После сжигания тела прах покойного перемешивается с глиной, которой придаётся форма чхортена. Затем эти маленькие чхортены устанавливают либо в специально предназначенных для этого пещерах, либо внутри больших чхортенов, либо в любом священном месте, в том числе и на алтарях кумирен. Траур по усопшему в Заскаре длится два или три дня; монахи возглавляют различные религиозные церемонии, «чтобы помочь душе усопшего на пути к его новому воплощению».
Естественно, ни одному из нас не нравится идея смерти, но для заскарцев она куда менее трагична, чем для западного человека. Она, согласно буддийским верованиям, предвестник новой жизни, и если ты добродетелен, то новое существование будет счастливее прежнего.
Всю обратную дорогу до Падама я находился под впечатлением древних каменных изваяний. Когда вошли в дом, хозяин угостил меня араком. Пока я пил, Лобсанг и Наванг спорили о дате начала большого праздника в Сани, древнем монастыре, расположенном на центральном плато напротив Тхунри. Никто не мог сказать, начнётся праздник через два или три дня после нашего прибытия в Падам.
— Во всяком случае, — прекратил спор хозяин, — мы увидим огни.
Он имел в виду два гигантских костра, которые по традиции разжигались на пике, возвышающемся над монастырём, в ночь, предшествующую празднествам.
Я очень много слышал об этом празднике с первого дня моего пребывания в Заскаре. Лобсанг говорил, что толпы людей собирались со всех четырёх провинций, на праздник приходили как члены секты жёлтых шапок, так и члены секты другпа, красных шапок. До сих пор я бывал лишь в монастырях, принадлежавших первой секте, но мне сказали, что в полутора километрах от Падама стоит монастырь, принадлежащий другпа. Меня не очень удивило, что в Заскаре располагались монашеские заведения основной секты Бутана. Удивительным было то, что секты не только не враждовали между собой, но и даже совместно участвовали в одном религиозном празднике.
Когда я сел обедать, в комнату ворвался человек с криком, что на той стороне реки заметили волков и что они наверняка растерзают нашего ослика, за которым, несмотря на договорённость, хозяин ещё не пришёл. Бедному животному, едва не погибшему в трясине и прошедшему двое суток под тяжелейшим грузом, грозила ужасная судьба! Лобсанг, несмотря на темноту, решил перейти через опасный мост, чтобы переночевать с осликом под скалой и защитить его от волков! Весело улыбаясь, он пожелал мне спокойной ночи и растаял в ледяной тьме.
В течение последующих нескольких тяжёлых недель пути мне предстояло ещё не раз восхищаться его мужеством.
Тысячи паломников
На заре я был разбужен криками: «Зажглись огни! Праздник Сани начинается!»
Мне хотелось ещё поспать, но, кляня праздник, встал, поскольку не хотел пропустить интересное зрелище. Вскоре мы отправились в монастырь Сани. Стояло чудесное утро. Под лучами солнца сверкали заснеженные вершины гор. По долине к монастырю двигалось множество паломников.
Мы присоединились к небольшой группе людей, и между нами вскоре завязался разговор. Все люди шли в нарядных одеждах — женщины сверкали драгоценностями, а мужчины вырядились в великолепные платья из чёрного бархата. Нас обгоняли паломники на пони. Я обратил внимание на одну семью — отца, мать и ребёнка, восседавших на одной лошадке. Она бодро скакала вперёд, и на ветру развевались платья и вышитые плащи всадников. Мне казалось, что я попал в эпоху средневековья и нахожусь среди паломников, спешащих в Везле или Шартр.
Люди, отдыхавшие на обочине дороги, подбадривали нас жестами и словами. Колонна паломников, двигавшихся пешком или верхом на лошадях, тянулась нескончаемой лентой.
Было за полдень, когда после четырёх часов пути мы увидели Сани — его можно было издали узнать по полдюжине высоких старых деревьев, высаженных рядом с монастырём. По обе стороны святилища располагались жилые дома.
Стало ясно, что вернуться назад до наступления ночи не удастся, и я попросил Лобсанга найти комнату для ночлега, а сам отправился в монастырь.
Около монастырских зданий собралось более двух тысяч человек, а новые группы всё прибывали и прибывали. Праздник совпадал с ярмаркой, где продавались и покупались лошади и жеребята.
Разряженные паломники обходили прямоугольную стену вокруг сада из старых тополей. За ней находился монастырь и две кумирни. Во дворе высился необычный чхортен с куполом в форме яйца, знаменитый чхортен Канишка. Шесть других чхортенов тянулись вдоль внешней стены, мимо которой шли паломники. Часть из них оживлённо беседовала.
Целый час я наслаждался живописным зрелищем. Мне ещё никогда не доводилось видеть столь своеобразную толпу. Головы женщин были унизаны драгоценностями. Радовали глаз дети. Девочки носили красные или жёлтые шапки (в зависимости от принадлежности к секте), украшенные цветами, среди которых изредка попадались голубые маки, сорванные на высокогорных пастбищах. На мальчишках красовались величественные шапки в форме цилиндра, изготовленные из коричневого или чёрного бархата и расшитые серебряными нитями. Передний край этого головного убора обрезан, а по бокам края приподняты. В Ладакхе подобные шапки носят как мужчины, так и женщины, а в Заскаре их можно видеть лишь на мужчинах и мальчиках. Женщины же надевают шапки с «собачьими ушами».
