Хаотические заметки корееведа - Ланьков Андрей Николаевич (книги полностью .TXT) 📗
Однако ничто не бывает вечным, советский бум продолжался недолго. Окончился он около 1992 г., вскоре после распада СССР. К этому моменту стало ясно, что те розовые надежды, которые поначалу возлагал на Россию корейский бизнес, не оправдались. Находящаяся в состоянии хронического экономического и политического хаоса страна оказалась куда менее выгодным рынком, чем, скажем, стабильные и быстро растущие Китай или Вьетнам — государства, в которые в 1990-е гг. и двинулись основные корейские инвестиции. Разумеется, сравнительно скромный масштаб российско-корейской торговли означал и сравнительно малое количество рабочих мест с русским языком, и, соответственно, снижение популярности русских отделений среди абитуриентов. Корейские студенты девяностых годов в целом ведь куда прагматичнее своих предшественников, они хотят получать такие специальности, которые могут помочь им в поиске работы. Русский язык сейчас к таковым, скажем прямо, сейчас никак не относится.
Снизилась и популярность русской литературы. Потеря интереса к таким книгам как «Мать» или «Как закалялась сталь» понятна: молодежь здесь в последние годы опять отошла от левых идей, да и вообще меньше интересуется политикой. Однако явно снизился в Корее и интерес к русской классике, столь популярной в шестидесятые и семидесятые годы. Причин на это немало. Отчасти это отражает и общий процесс, который затронул не только Корею, но и большинство стран мира: молодежь, в том числе и образованная, сейчас читает куда меньше, чем несколько десятилетий назад. Нравится это кому-либо или нет, но в развитых странах книга в молодежной среде во многом уступила позиции современной музыке и кинематографу, то есть областям, в которых достижения современной России, будем честными, не пользуются особым международным признанием. Вдобавок, неспешный стиль русских классиков сейчас многим кажется затянутым и скучноватым. Новые поколения, скорее, предпочитают более динамичную прозу американских авторов. Наконец, немалую роль играет и американизация культурной жизни Кореи. И школьные, и университетские программы здесь строятся с оглядкой на американские образцы, так что не удивительно, что американская и, шире, англоязычная литература занимает в корейской «картине мира» все более и более заметное место, вытесняя на второй план все «неанглоязычные» литературы.
И тем не менее, Россия и Корея остаются соседями, так что наша история продолжается. Можно быть уверенным в том, что в отношении корейцев к России произойдет еще немало перемен.
5.2 РОССИЙСКАЯ ЭСТРАДА В КОРЕЕ
Один из вопросов, который очень часто приходится слышать мне в России, звучит просто: «А что они там, в Корее, думают о нас?» Пожалуй, самым честным ответом на этот вопрос было бы: «А ничего особо не думают!» Действительно, Россия занимает довольно скромное место в корейском сознании. Конечно, есть в Сеуле многочисленные (и неплохие) специалисты по русскому языку, по русской культуре и экономике, некоторое количество корейцев учится или училось в вузах Москвы и Санкт-Петербурга, а корейские фирмы все более активно проникают на российский рынок. Есть, наконец, и люди, просто интересующиеся Россией. Однако по большому счету основная масса корейцев довольно безразлична к тому, что происходит за пределами их страны (чтобы убедиться в этом, достаточно пролистать корейскую газету, в которой из 30 страниц международным новостям обычно отведено не больше двух). Если какие государства и вызывают их интерес, то это, бесспорно, Америка, Япония и Китай. Место же России, как, скажем, и Германии или Индии, в корейской картине мира весьма скромное.
В то же самое время корейская интеллигенция питает немалое уважение к русской классической культуре. Имена Толстого, Чехова, и даже впавшего сейчас у нас в немилость Горького знакомы любому образованному корейцу. Хорошо известны в Корее российский балет и российская классическая музыка.
Однако есть у Кореи одна любопытная особенность. Как ни странно, но здесь знают не только классическую, но и современную российскую массовую музыкальную культуру. Странно это потому, что в целом в мире Россия ассоциируется не с Алой Пугачевой или Борисом Гребенщиковым, а с Еленой Образцовой и Дмитрием Шостаковичем. Наш рок или наша поп-культура (не исключая и самых громких имен) за пределами России, в общем-то, мало кому известны и мало кому интересны. Когда тот или иной российский исполнитель возвращается с гастролей на Западе и рассказывает о том успехе, котором он там якобы пользовался, он, как правило, выдает желаемое за действительное. Если успех у него и был, то наверняка только среди бывших советских эмигрантов, да и то, скорее всего, недавних. Коренные же американцы или австралийцы ни малейшего желания появляться на концертах российских эстрадных звезд не испытывают, и трудно представить, чтобы на улицах американских городов звучали песни Высоцкого или Кобзона (разумеется, если в этих городах нет больших эмигрантских общин).
Однако Корея — это исключение, что становится еще более удивительным, если вспомнить, что Южная Корея ни в социалистический лагерь никогда не входила (совсем наоборот — отличалась весьма истовым антикоммунизмом), ни под заметным русским влиянием не находилась.
Столкнулся в первый раз я с этим «распространением нашим по планете» осенью 1992 года, вскоре после того, как приехал в Корею. Помнится, шел я по улице, и вдруг — слышу: из вполне обычной корейской лавчонки доносится русская песня. Вначале я даже ушам своим не поверил. Остановился, прислушался — действительно, русская музыка. Это звучала «Я склонюсь пред твоими коленями…» (слова Заболоцкого, в исполнении группы «Петербург»). Только потом узнал я, что в Корее эта песня была одним из шлягеров того лета.
Вообще в популяризацию русской эстрады немалый вклад вносит местное телевидение. Почему-то корейские телевизионщики часто используют в качестве заставок к сериалам русские песни. В частности, прошедший лет пять назад и пользовавшийся огромной популярностью сериал «Песочные часы» начинался с песни «Журавли» в исполнении Иосифа Кобзона. Сериал этот стал здесь сенсацией (главным образом, из-за того, что затрагивал некоторые острые вопросы недавнего корейского прошлого), и как следствие кассеты и лазерные диски с песнями Кобзона появились во всех корейских магазинах. Не один десяток раз приходилось слышать мне в Корее и Владимира Высоцкого. Его песни также использовали на телевидении, да и кассеты Высоцкого в Корее часто появляются в продаже. Представить такое, кстати, в какой-либо западной стране невозможно. На Западе Высоцкого ведь воспринимают во многом так же, как в свое время Есенина: не как поэта, а как экзотического русского мужа западной знаменитости. Для европейца Высоцкий — это никто иной как «русский муж Марины Влади», в то время как Есенин даже сейчас в тех западных изданиях, что предназначены для массового читателя, — «русский муж Айседоры Дункан».
Популярен в Корее и Виктор Цой, что и понятно — тут сказалось его корейское происхождение. Любопытно, кстати, что корейцы почему-то воспринимают его как политического певца, борца против коммунизма, чуть ли не автора песен протеста. Песни Цоя звучат здесь не очень часто, но вот имя его известно неплохо (пару лет назад вышел даже роман, в котором он является главным героем).
Впрочем, список этот далеко не полон, в Корее неплохо известны и некоторые другие наши эстрадные певцы и музыканты. Такая вот любопытная и, во многом, исключительная ситуация.
