Таинственный остров (иллюстр.) - Верн Жюль Габриэль (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗

Далее к северу опушка леса простиралась приблизительно на две мили; затем деревья редели, и за ними вырисовывались весьма живописные высоты, тянувшиеся почти прямой линией к северу и к югу.

Вся полоса берега между ручьем Водопада и мысом Пресмыкающегося представляла, наоборот, сплошной лес. Длинные волны моря омывали корни великолепных деревьев, прямых или склонившихся над водой. Экспедиция должна была направиться именно в ту сторону, то есть на Змеиный полуостров. Потерпевшие крушение, кто бы они ни были, могли обрести в этой части берега приют, которого не нашли бы на другом берегу, диком и пустынном. Стояла прекрасная, ясная погода. С верхушки скалы, на которой Пенкроф и Наб приготовили завтрак, открывался широкий вид. Горизонт был совершенно чист ни единого паруса. На всем берегу, насколько хватал глаз, — ни одного строения или хотя бы обломка, выброшенного морем. Но инженер не мог считать этот вопрос выясненным, пока берег не будет исследован до конца Змеиного полуострова. С завтраком покончили быстро, и в половине двенадцатого Сайрес Смит подал знак к выступлению. Вместо того чтобы идти по скалам или по песчаному берегу, колонистам приходилось пробираться лесом.

От устья ручья Водопада до мыса Пресмыкающегося было почти двенадцать миль. По удобопроходимому берегу исследователи могли бы, не торопясь, пройти это расстояние за четыре часа. Теперь же им требовалось вдвое больше времени, чтобы достигнуть своей цели: необходимость обходить деревья, рубить кусты, рвать лианы заставляла постоянно останавливаться; многочисленные повороты значительно удлиняли дорогу. Впрочем, ничто на берегу не указывало на недавнее кораблекрушение. Правда, как заметил Гедеон Спилет, волны могли все смыть в море, и отсутствие следов не позволяло сделать вывод, что какой-либо корабль был выброшен на берег в этой части острова Линкольна. Рассуждение журналиста было правильно, и к тому же случай с дробинкой неопровержимо доказывал, что не больше трех месяцев назад на острове выстрелили из ружья.

Было уже пять часов, но до оконечности Змеиного полуострова оставалось еще две мили. Казалось несомненным, что Сайрес Смит и его товарищи, достигнув мыса Пресмыкающегося, не успеют вернуться засветло к лагерю, разбитому у истоков реки Благодарности. Отсюда возникла необходимость заночевать на самом мысу. Съестных припасов было еще много, и это оказалось очень кстати, так как пушной зверь не показывался на опушке, которая, в сущности, была морским берегом. Зато птиц было полно: якамары, трегоны, трагопаны, тетерева, попугаи, какаду, фазаны, голуби и сотни других видов. На каждом дереве было гнездо, в каждом гнезде слышалось хлопанье крыльев.

Часов около семи вечера изнуренные колонисты достигли мыса Пресмыкающегося. Он напоминал завиток, прихотливо вырисовывающийся на фоне моря. Здесь кончался прибрежный лес полуострова, и побережье всей южной части снова превращалось в обычный берег со скалами, рифами и песчаными косами. Вполне возможно, что какой-нибудь корабль, разбитый бурей, был выброшен на сушу в этой части острова. Но наступала ночь, и пришлось отложить разведку до утра.

Пенкроф и Герберт тотчас же принялись искать удобное место для ночевки. Лес Дальнего Запада кончался в этом месте; там, где кончались последние деревья, Герберт увидел густые заросли бамбука.

— Прекрасно! — воскликнул он. — Вот драгоценное открытие.

— Драгоценное? — спросил Пенкроф.

— Конечно, — продолжал Герберт. — Ты, верно, сам знаешь, Пенкроф, что из бамбуковой коры, разрезанной на гибкие дранки, плетут корзины и короба; что эта кора, размоченная и превращенная в тесто, служит для изготовления китайской бумаги; что из стеблей, смотря по их толщине, изготовляют трости, чубуки и водопроводные трубы; что высокий бамбук представляет собой превосходный строительный материал, легкий, крепкий и не боящийся атак насекомых. Я мог бы добавить, что если распилить междоузлия бамбука и оставить для дна поперечную перегородку образующую узел, получатся крепкие и удобные сосуды, употребляемые у китайцев. Правда, все это тебя не удовлетворит. Но…

— Но что?..

— Но узнай, если ты еще не знаешь, что в Индии бамбук едят вместо спаржи.

— Спаржа высотой в тридцать футов! — сказал моряк. — Это вкусно?

— Очень вкусно. Только едят не стебли в тридцать футов, а молодые побеги бамбука.

— Прекрасно, мой мальчик, прекрасно! — сказал Пенкроф.

— Добавлю еще, что сердцевина молодых побегов, маринованная в уксусе, считается хорошей приправой.

— Чем дальше, тем лучше, Герберт!

— И, наконец, бамбук дает сладкую жидкость, из которой изготовляют вкусный напиток.

— Это все? — спросил Пенкроф.

— Все.

— А его, часом, не курят?

— Нет, бедняга Пенкроф, не курят.

Юноше и моряку недолго пришлось искать удобного места для ночевки. В редких прибрежных скалах, сильно побитых волнами, нагоняемыми юго-западным ветром, имелось много впадин, где можно было спать защищенным от непогоды. Но в ту минуту, когда Пенкроф и Герберт собирались проникнуть в эти углубления, оттуда раздалось страшное рычание.

— Назад! — закричал Пенкроф. С нами только мелкая дробь, а для животных, которые так ревут, она не страшнее крупинки соли!

И моряк, схватив Герберта за руку, оттащил его под прикрытие скал. В эту минуту из пещеры показалось великолепное животное.

Это был ягуар, не уступавший по величине своим азиатским сородичам: от макушки до корня хвоста в нем было больше пяти футов. Рыжеватую шкуру покрывали черные пятна в форме правильных кружков, резко выделявшиеся рядом с белой шерстью на брюхе. Герберт узнал в нем жестокого соперника тигра — куда более страшного, чем кугуар, соперник льва.

Ягуар сделал несколько шагов, оглянулся; он весь ощетинился, его глаза горели. Казалось, он видит человека не в первый раз.

В это время из-за высоких скал показался Гедеон Спилет. Герберт решил, что журналист не видит ягуара, и хотел броситься навстречу Спилету, но тот сделал ему знак рукой и продолжал идти. Он не впервые встречался с тигром. Подойдя к животному на десять шагов, журналист остановился, приложил ружье к плечу; на лице его не дрогнул ни один мускул. Ягуар подобрался и ринулся на охотника. В ту минуту, когда он взвился в воздух, пуля поразила его в лоб, и ягуар упал мертвый. Герберт и Пенкроф бросились к животному. Сайрес Смит с Набом подбежали с другой стороны. Несколько мгновений они стояли, любуясь хищником, распростертым на земле, шкура которого должна была украсить большой зал Гранитного Дворца.

— О мистер Спилет, как я вам завидую! Я преклоняюсь перед вами! — воскликнул Герберт в порыве вполне естественного восторга.

— Пустяки, мой мальчик, ты поступил бы так же и я!

— С таким хладнокровием?

— Вообрази, что ягуар — это заяц, и ты застрелишь его самым спокойным образом.

— Вот и все! — сказал Пенкроф — Это не хитро!

— А теперь, — продолжал Гедеон Спилет, — раз ягуар покинул свою берлогу, я не вижу, друзья, почему бы нам не поместиться там на ночь.

— Но могут прийти другие ягуары, — заметил Пенкроф.

— Достаточно развести костер у входа в пещеру, и хищники не осмелятся войти в нее, — сказал журналист.

— В таком случае, вперед, в дом ягуара! — сказал моряк и потащил за собой труп животного.

Колонисты направились к покинутой берлоге. Войдя туда, Наб принялся сдирать с ягуара шкуру, а товарищи сложили у входа в пещеру кучу хвороста, которого в лесу было много. Сайрес Смит увидел заросли бамбука и, срезав несколько стеблей, смешал их с хворостом. После этого колонисты расположились в пещере, кого рая была усыпана костями. На случай неожиданного нападения они зарядили ружья, затем поужинали. Когда пришло время сна, исследователи подожгли кучу хвороста, сложенную у входа в пещеру.

Сейчас же послышалась отчаянная пальба в воздухе. Стебли бамбука, охваченные пламенем, стреляли, как фейерверк. Одного шума было бы достаточно, чтобы перепугать самых смелых животных. Этот способ защиты придумал не инженер. По словам Марко Поло [31], татары уже сотни лет с успехом пользуются им, чтобы отгонять от своих лагерей страшных хищников Центральной Азии.