Путешествие и приключения капитана Гаттераса - Верн Жюль Габриэль (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Тут только доктор вспомнил о своих потерях: сгорела его каюта, погибли коллекции, разбиты и изуродованы драгоценные инструменты, книги превратились в клочья и пепел. Сколько погибших богатств! Он со слезами на глазах осматривал место ужасной катастрофы и думал уже не о будущем, а о постигшей его непоправимой беде.
Вскоре к нему подошел Джонсон. Лицо старого моряка носило следы недавно пережитых страданий. Ему пришлось бороться со взбунтовавшимися товарищами и защищать порученный его охране корабль.
Доктор протянул руку, которую Джонсон с грустью пожал.
— Что теперь с нами будет, друг мой? — вырвалось у Клоубонни.
— Кто может сказать? — ответил Джонсон.
— Главное, — сказал доктор, — не надо отчаиваться, будем мужественны!
— Вы правы, доктор, — отвечал старый моряк, — в минуту великих несчастий следует принимать великие решения. Да, попали мы с вами в беду! Но постараемся выпутаться из нее!
— Бедный корабль! — вздохнул Клоубонни. — Я привязался к нему, полюбил его, как свой домашний очаг, как дом, в котором провел всю свою жизнь. А теперь и следа от него не осталось!
— Кто бы поверил, доктор, что все это дерево и железо было так дорого нашему сердцу!
— А где шлюпка? — спросил Клоубонни, озираясь по сторонам. — Она тоже погибла?
— Нет, доктор. Шандон и его товарищи взяли ее с собой.
— А ялик?
— Разлетелся на куски! Видите эти еще не остывшие листы жести? Это все, что от него осталось.
— Значит, у нас только и есть, что надувная шлюпка?
— Да, потому, что вы захватили ее с собой.
— Этого мало, — сказал доктор.
— Проклятые изменники удрали! — воскликнул Джонсон. — Пусть небо накажет их по заслугам!
— Джонсон, — мягко возразил доктор, — не надо забывать, сколько они перестрадали. Только лучшие из людей остаются твердыми и непоколебимыми в беде, но слабым не устоять. Лучше пожалеем о наших товарищах по несчастью, но не будем их проклинать.
Доктор умолк на несколько минут; он с тревогой оглядывал окрестности.
— А что сталось с санями? — спросил Джонсон.
— Они стоят в миле отсюда.
— Под охраной Симпсона?
— Нет, друг мой! Симпсон, бедняга, не вынес страданий.
— Умер? — воскликнул боцман.
— Умер! — ответил доктор.
— Бедняга! — сказал Джонсон. — Впрочем, как знать, — не придется ли нам завидовать его участи?
— Но взамен умершего мы привезли умирающего, — сказал Клоубонни.
— Умирающего?
— Да, капитана Альтамонта.
И доктор в нескольких словах рассказал боцману обо всем происшедшем.
— Американец! — в раздумье произнес Джонсон.
— Да, как видно, это гражданин Соединенных Штатов. Но интересно знать, что это за судно «Порпойз», которое, очевидно, потерпело крушение, и зачем оно пришло сюда.
— На свою погибель, — ответил Джонсон. — Оно везло свой экипаж на верную смерть. Такая участь ждет чуть ли не всех смельчаков, которые заходят в эти гибельные места. Но вы-то, доктор, по крайней мере добрались до цели, к которой стремились?
— До залежей каменного угля? — спросил Клоубонни.
— Да.
Доктор печально покачал головой.
— Так, значит, ничего?
— Ничего! У нас не хватило продуктов, и мы выбились из сил. Мы даже не дошли до берега, о котором упоминает Эдуард Бельчер.
— Итак, — сказал Джонсон, — мы без топлива.
— Да.
— И без провианта?
— Да.
— И вдобавок нет корабля, чтобы вернуться в Англию…
Оба замолчали. Надо было обладать незаурядным мужеством, чтобы взглянуть в лицо таким несчастьям.
— По крайней мере, — сказал Джонсон, — наше положение выяснилось. Теперь мы знаем, на что рассчитывать. Начнем же с самого необходимого. Стужа стоит лютая. Построим себе снежный домик.
— С помощью Бэлла это нетрудно сделать, — ответил доктор. — Затем сходим за санями, привезем американца и будем совещаться с Гаттерасом.
— Бедный капитан! — воскликнул Джонсон, забывая о своей участи. — Верно, он ужасно страдает.
Доктор и Джонсон вернулись к своим товарищам.
Гаттерас стоял неподвижно, скрестив, по своему обыкновению, руки на груди, устремив взгляд в пространство, как бы стараясь разгадать, что их ждет в будущем. Лицо его приняло обычное выражение непоколебимой твердости. О чем размышлял этот удивительный человек? Думал ли он о своем отчаянном положении и разбитых надеждах? Или, быть может, ему приходило в голову, что надо вернуться назад, поскольку обстоятельства, люди и стихии против него…
Никто не мог разгадать его мыслей. Его лицо было непроницаемо. Верный Дэк стоял возле капитана, не обращая внимание на тридцатидвухградусный мороз.
Бэлл неподвижно лежал на льду; казалось, он лишился чувств. Это могло стоить ему жизни, — он рисковал замерзнуть.
Джонсон, растолкав товарища, стал поспешно растирать ему лицо снегом и не без труда вывел из оцепенения.
— Да ну же, Бэлл, пошевеливайся! — ворчал старый моряк. — Нельзя, брат, распускаться! Вставай! Надо потолковать о наших делах да соорудить какое-нибудь пристанище. Разве ты забыл, как строят снежные дома? Пойдем, помоги мне, Бэлл. Вот этот айсберг так и напрашивается, чтобы его поковыряли! За дело! Как начнешь работать, так к тебе и придет бодрость да отвага, а без них тут пропадешь.
Бэлл, несколько ободренный этими словами, отправился за Джонсоном.
— А тем временем, — продолжал боцман, — доктор сходит за санями и привезет их вместе с собаками.
— Сию же минуту пойду, — сказал Клоубонни. — Вернусь через час.
— Вы пойдете с доктором, капитан? — спросил Джонсон, подходя к Гаттерасу.
Капитан стоял, погруженный в раздумье, однако он услыхал слова Джонсона и ответил мягким тоном:
— Нет, друг мой, я, полагаю, доктор и один с этим справится… Необходимо сегодня же принять какое-то решение. Я должен остаться один и кое-что обдумать. Идите! Действуйте, как находите нужным, а я подумаю, что предпринять.
Джонсон подошел к доктору.
— Как странно! — сказал боцман. — Кажется, гнев капитана уже прошел. Он никогда еще не говорил таким ласковым голосом.
— Да! К нему вернулось прежнее хладнокровие, — ответил доктор. — Поверьте мне, Джонсон, этот человек может спасти нас.
С этим словами Клоубонни нахлобучил капюшон по самые брови и с остроконечной палкой в руке зашагал по направлению к саням в облаках тумана, чуть озаренных лунными лучами.
Джонсон и Бэлл немедленно принялись за работу. Старый моряк своими прибаутками ободрял плотника, который работал молча. Строить домик не пришлось; достаточно было вырубить углубление в ледяной горе. Рубить твердый лед очень тяжело, зато жилищу обеспечена прочность. Вскоре Джонсон и Бэлл работали уже в вырубленном ими углублении, выбрасывая наружу куски, отколотые от ледяной глыбы.
Гаттерас, ходивший взад и вперед быстрыми шагами, по временам останавливался: по-видимому, ему не хотелось приближаться к месту гибели его злополучного брига.
Доктор сдержал слово и быстро вернулся. Он привез Альтамонта, лежавшего на санях и накрытого палаткой. Гренландские собаки, тощие, изнуренные, голодные, с трудом тащили сани и глодали свою ременную упряжь. Пора было накормить людей и животных и дать им отдых.
Пока Джонсон и Бэлл вырубали во льду пещеру, доктор нашел небольшую чугунную печь, почти не пострадавшую от взрыва; ее погнувшуюся трубу легко было выпрямить. Через три часа ледяной дом был готов; установили печь, набили ее щепками, и она весело загудела, распространяя кругом живительное тепло.
Американца внесли в дом и положили на разостланные одеяла; четверо англичан, усевшись возле огня, стали подкрепляться остатками провизии, находившейся в санях, — горстью сухарей и горячим чаем. Гаттерас не говорил ни слова; все с уважением относились к его молчанию.
