Затерявшиеся в тайге - Репин Леонид (полные книги TXT) 📗
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, И ПОСЛЕДНЯЯ
Как же было приятно сидеть в самолете, в удобных креслах со спинками, накрытыми чистой салфеткой, и вкушать лакомства, входящие в стоимость проездного билета, держа в одной руке нож, а в другой—даже не верится!—вилку. И при этом сознавать, что больше не придется ложиться спать на холодную землю. Если вдуматься хорошенько, есть, конечно, и у цивилизованной жизни свои преимущества.
Мы летели над тайгой, и все наши недавние тревоги и трудности казались безмерно далекими, будто бы даже чужими, почти нереальными. И во всяком случае такими же пройденными и потерянными, как и сама тайга, на которую мы смотрели тогда из иллюминаторов самолета.
Уникальное творение природы — наша тайга. Час за часом летит скоростной самолет с востока на запад, и все это время ничего невозможно увидеть, кроме тайги. Изредка, если полет совершается ночью, проплывет внизу россыпь мелких желтых огней—и снова бесконечное черное море... На всей Земле больше, пожалуй, нет столь мощного зеленого массива. Тайга Канады по площади меньше, джунгли Индокитая, Индии—гораздо меньше. Да и зеленые холмы Африки тоже. Южноамериканская сельва в бассейнах Параны и Амазонки также не занимает такого колоссального пространства, как наша тайга.
Мне пришлось побывать в джунглях Вьетнама и Лаоса. Серьезные леса, ничего не скажешь: без топора и ножа в сторону от дороги ни шагу не сделаешь—все перевито лианами, из каждого миллиметра земли пробивается зелень, необыкновенно жадная к жизни.
Бывал я и в джунглях Африки—в Гвинее и в Конго, пересекал по узким дорогам девственные леса Анголы—тоже неприступная стена зеленого леса. Нет, наша тайга не такая... Она добрее, привольнее...
Как-то я беседовал с бизнесменами из Канады, и они с откровенной завистью говорили о русской тайге. У них, правда, был при этом свой, специфический взгляд, который можно выразить так: «Пропадает такое богатство...»
А почему, собственно, пропадает? Ее живительное дыхание ветры разносят далеко над землей. Не только нам достается. Ну, а нам как хозяевам она дает и еще кое-что. Деловых-то людей интересовало только одно—древесина. Для них любой лес— прежде всего древесина. А ведь все меньше и меньше остается нетронутых лесов на Земле... Дальше и дальше теснит их человек, высвобождая места для полей, для новых построек, просто из-за того, что древесины требуется с каждым годом больше и больше.
Нет, не может лес устоять в борьбе с человеком... Я видел машины, построенные специально для лесозаготовок в Канаде: стальные динозавры XX века... Диаметр колес более трех метров. Есть машины на гусеницах, есть и шагающие—на гигантских ногах. Они могут идти по лесу, подминая вековые деревья и оставляя после себя довольно широкую просеку. Там, где пройдут эти машины, девственный лес никогда не поднимется...
Человек давно уже привык безвозмездно брать у леса столько, сколько бывает ему нужно, так стоит ли удивляться тому, что в наследство вместо лесов передаются пустыни? Ведь и на месте Сахары когда-то шумели леса... Образованию Сахары, правда, еще способствовало и изменение климата, случившееся семь-восемь тысяч лет назад. А сейчас, когда климат снова стал вполне подходящим для развития тропической растительности, границы Сахары расширяются к югу со скоростью нескольких миль ежегодно.
Некоторые ученые считают, что вообще все пустыни Ближнего Востока—дело рук человека. Склоны гор и равнины Ливана, Сирии, приморского Египта, Туниса две-три тысячи лет назад тоже были покрыты лесами. А сейчас нет и следа их... Отсюда—трудно в это поверить теперь—везли в Рим черное и красное дерево, зерно, оливы, вино. А леса не стало — и все это исчезло. Там, где стояли леса, расстелили пески пустыни и полупустыни.
Знаменитый ливанский кедр —где он? Только и остался на флаге этой страны. Да еще в двух-трех местах, которые, спохватившись, решили сохранить в наследство потомкам. А ведь когда-то могучие кедровые леса покрывали землю Ливана... Благородное, могучее дерево—кедр. Но понадобилось оно человеку —и взял.
В X веке до нашей эры царь Давид построил себе дворец из замечательного кедра. Деревья для этого строительства присылал ему царь Финикии Хирам. А потом и Соломон, сын Давида, захотел построить такой же дворец и с соизволения Хирама отправил в горы Ливана восемьдесят тысяч лесорубов. И началась великая валка...
Вот и подумаешь: если против топора лес не мог устоять, то разве сможет он выстоять против полчищ стальных машин? И лес гибнет, лес отступает... Забил человек тревогу, а поздно...
Ученые арабских стран после изучения исторических материалов пришли к выводу, что естественную природу Аравийского полуострова и Северной Америки почти полностью заменил ландшафт, созданный самим человеком. Границы пустыни к югу от Хартума за последние пятьдесят лет продвинулись на сто восемьдесят километров. Можно абсолютно точно предсказать, где эта граница окажется еще через пятьдесят лет, если не будут приняты какие-то срочные меры.
Мы и сейчас не вполне представляем, сколь важную роль играют леса в жизни Земли. Ученые считают, что уменьшение площади, занимаемой лесами, вместе с продолжением использования в качестве источника энергии горючих ископаемых может привести в итоге к потеплению климата в масштабе всей планеты. А это в свою очередь вызовет таяние ледников, повышение уровня вод Мирового океана и его наступление на сушу.
А ведь совсем недавно в США всерьез обсуждался вопрос о том, что девственные леса нужно истребить и на их месте развести лесоводческие фермы — нечто вроде колоссальных садов, в которых росли бы исключительно ценные породы деревьев. Так и говорилось: «Большинство девственных лесов уже отжили свой век».
Да как же они отжили! Утверждать это значило бы утверждать, что отжил свой век океан. Вывести девственные леса — это значит прежде всего потерять навсегда многие ценные виды растений (а для науки все они ценные), животных, в течение всей эволюции приспосабливавшихся к жизни в конкретном сообществе. Уничтожение девственных лесов может привести и ко многим другим неприятным, даже непоправимым последствиям.
