Похитители бриллиантов (др. изд.) - Буссенар Луи Анри (читать книги без регистрации .txt) 📗
Но раз уж зашла речь о южноафриканских расах, то автор хотел бы немного углубиться в вопросы этнографии. Наше повествование только выиграет от этого, ибо, в конце концов, нас интересует не только драма, но и география.
Бесчисленные племена, живущие на этой огромной территории, делятся в отношении общих черт и языка на три отдельные расы. Это кафры, готтентоты и бушмены, которых зовут также бошиманами или божьеманами. Кафры получили свое наименование от арабского слова «кафер» — неверный. Скажем лишь несколько слов об этимологии общего наименования бечуанов и перейдем к макололо, которые являются последними представителями расы на севере.
Название «бечуана» образуется из слов «чуана», что значит «подобный» и местоимения «бот» — они. Таким образом, слово «бечуана» означает «равные» или «товарищи». Рассказывают, что некий путешественник — имя его неизвестно — пытался узнать у этих людей сведения о соседних племенах, а они ему отвечали: «бет чуана», то есть «они такие же, как мы». Путешественник не понял ответа и решил, что ему сообщают общее название народов, живущих между Оранжевой рекой и 16-й южной параллелью.
Однако, будучи «равными», «подобными» и «товарищами», племена бечуанов ведут между собой ожесточенные войны, чему доказательством служит братоубийственная борьба батоков с макололо, закончившаяся полным истреблением батоков.
Мы возвращаемся к нашему повествованию, которое прервали на одном из последних эпизодов этой войны…
Хорошо подкрепившись и рассказав друг другу пережитые испытания, Александр, Альбер и Жозеф решили переправиться на островок, расположенный в верхней части водопада, то есть туда, где должны были томиться его преподобие и полицейский.
— Едем, — с шутливой решимостью сказал Александр, берясь за весла. — Едем к нашим двум нахалам…
— Приходится, — улыбаясь, добавил Альбер. — Ничего не поделаешь…
— Что ж, едем!
Переправа велась с бесконечными предосторожностями и очень медленно. Надо было пробираться между огромными деревьями, которые река в живописном беспорядке относила к острову. Деревья громоздились одно на другое, и это было опасно. Иногда утлый челнок вплотную касался серых скал, отполированных водой и солнцем, и легко скользил по протокам, которые Александр, по-видимому, прекрасно изучил. Альбер уже готов был высказать ему свой восторг, когда резкий толчок одновременно остановил и его и суденышко.
— Тысяча молний! — воскликнул Александр. — Или я совершенно поглупел, или скалы вырастают здесь за сутки. Они закрыли проход, который я знаю, как свой карман!
Жозеф от толчка повалился навзничь, но поднялся и ворчал, покуда Альбер, упавший спиной на киль, тщетно пытался встать на ноги.
— Карай! — ругался каталонец. — Я ударился грудью. Счастье, что она у меня крепкая, как барабан!..
— Да и пирога крепкая! — заметил Альбер, наконец нашедший равновесие.
Оно не было слишком устойчиво, потому что пирогу потряс второй, не менее сильный удар.
— Эх ты, горе-лодочник! — подшутил Александр над самим собой, несмотря на всю серьезность положения. — Ты, видно, забыл очистить русло у пристани?.. Или баримы за одни сутки изменили течение воды?
— Черт возьми! — воскликнул Жозеф. — Смотрите, месье Альбер, месье Александр: скалы…
— Что — скалы?
— Они ходят…
Из-под воды послышался мощный рев, какой могло бы издать стадо разъяренных буйволов, и одновременно под самым носом у Жозефа вынырнула противная голова.
— У, протибный зберь! — воскликнул каталонец, увидев огромную пасть, утыканную короткими, но крепкими, как булыжник, зубами, и широко раскрытые ноздри, из которых вырывался прерывистый храп.
— Так! — спокойно сказал Александр. — Стало быть, это не плавучая скала, а просто-напросто гиппопотам… Спокойствие, друзья, спокойствие. Возьми свой карабин, Альбер, и стреляй ему прямо в пасть… иначе…
Он не закончил фразы. Его друг еще не успел схватить ружье и прицелиться, как чудовище вынырнуло, открывая до половины заплывшее жиром туловище.
Гиппопотам глубоко вдохнул свежий воздух, уставил на трех друзей свои маленькие хищные глазки, встряхнул короткими и жесткими ушами, затем, вцепившись зубами в борт суденышка, стал раскачивать его так бешено, что оно вмиг набрало воды и едва не опрокинулось вверх дном. Этот случай чуть не погубил трех французов, но он же оказался и залогом их спасения. Набрав воды, лодка отяжелела, и это сразу придало ей устойчивость.
Гиппопотам хотел повторить атаку. Он немного отступил назад, чтобы погрузиться, подплыть под лодку и поднять ее могучей своей спиной. Если бы он промахнулся, у него бы еще оставалась возможность навалиться на нее всей своей огромной тяжестью и раздавить.
— Да стреляй же! — кричал Александр.
В тот же миг послышался жалобный стон, и на желтоватой поверхности воды расплылось широкое красное пятно. Толстокожее животное на миг замерло и явно забеспокоилось.
Альбер использовал минуту и выстрелил. Отчетливо был слышен сухой удар: пуля пробила лопатку; кровь ударила и смешалась с водой, которая и ранее была красной, но по неизвестной причине.
— Он ранен! — воскликнул стрелок. — Он пойдет ко дну…
Однако, несмотря на страшную рану, гиппопотам делал отчаянные усилия, чтобы удержаться на воде. Странно, он уже как будто не обращал внимания на лодку, которая так недавно привела его в ярость, и в его помутившихся глазах уже не было злобы. Он поднялся, стал поворачиваться во все стороны, оглядывая открытое пространство, и издавал глухое ворчанье, в котором слышалось больше тревоги, чем гнева.
Альбер хотел выстрелить из второго ствола, но Александр его удержал.
— Не стоит, — сказал он. — Лучше побереги последние патроны, зверь уже не опасен.
— Как это так?
— Да вот смотри!..
Неподвижная туша поднялась из воды позади пироги и поплыла, уносимая течением. А гиппопотам, которого Альбер только что ранил, замычал страшным голосом и поплыл вдогонку за мертвой тушей. Но ее уносило быстрым течением, и гиппопотаму было трудно угнаться.
— Ну, мы счастливо отделались! — сказал Александр со вздохом облегчения.
— Ты считаешь, что всякая опасность миновала?
— Бесспорно! И только благодаря нашей счастливой звезде: она столкнула нас с самкой. Хороши бы мы были, если бы напоролись на самца.
— Если бы наша звезда действительно была счастливой, она убрала бы с нашей дороги всех толстокожих, без различия пола.
— Согласен. Однако согласись и ты, что гнев этого несчастного зверя был вполне оправдан.
— Почему?
— Потому что мать преспокойно гуляла у себя в реке, нисколько не думая ни о сокровищах кафрских королей, ни о европейцах, которые за этими сокровищами гоняются, как вдруг нос нашей пироги, острый как шпора, зарезал ее детеныша, которого она держала у себя на спине.
— Детеныша?
— Несомненно. Смотри, какие отчаянные усилия она делает, чтобы догнать его. Неужели она стала бы, по-твоему, так выбиваться из сил, если бы какая-то непреодолимая сила не влекла ее к этому бездыханному телу?
— Теперь я все понимаю. Первый толчок мы испытали, когда наскочили на малыша. Из воды едва только показалась голова.
— А потом нас толкнула мамаша. Она почувствовала, что малыша нет, и стала его искать.
Туша гиппопотама чернела в нескольких метрах от водопада. Детеныш казался всего лишь черной точкой среди клочьев белой пены. Но он внезапно исчез. Мать закричала в последний раз, выпрямилась во весь рост, собрала все свои уходящие силы и бросилась в бездну.
Бедное животное! — пробормотал Альбер.
— И черт его бозьми! — воскликнул Жозеф, почувствовавший себя отмщенным.
— Милостивые государи и друзья, благоволите высадиться, — пригласил Александр. — Мы прибыли.
Два человека бросились к ним, путаясь в лианах и спотыкаясь. Оба промокли до костей, у обоих вода текла по волосам и бородам, как если бы они только что вышли из бани.
