Экспедиция «Уллис» - Северин Тим (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Ключом, который вводил в заблуждение большинство предыдущих исследователей, была весьма примечательная топографическая деталь, упоминаемая Гомером: наличие у Трои горячих и холодных источников. В 1785 году французский ученый Шуазель-Гуфье заявил, что нашел горячие источники у деревушки Бунарбаши (в пяти километрах к югу от настоящей Трои). Рядом с источниками возвышался холм, увенчанный древней цитаделью. Многие путешественники затем посещали это место, не сомневаясь, что именно здесь помещалась Троя, и находя все новые детали, по видимости согласующиеся с текстами Гомера. Однако они ошибались. Главным изъяном их заключения было то, что указанный пункт расположен слишком далеко от рек Скамандр и Симоне, которые, по словам того же Гомера, протекали около города. Чтобы точно определить, где находилась Троя, требовалось сочетание нескольких примет, включая взаимное расположение источников, рек, гавани, береговой полосы. Нерушимо веря, что Троя во всем должна отвечать описанию в «Илиаде», Шлиман отверг ложный ключ, стал искать в других местах и нашел то, что другие проглядели. Урок для нас: для привязки мест, описанных в «Одиссее», в каждом случае стараться выявить ряд согласующихся признаков, не доверяясь единичным приметам.
Романтическая вера Шлимана в реальную основу гомеровских поэм была вознаграждена блестящим успехом, когда новообращенный археолог нашел Трою. Но особенно поразительно то, что для этого достаточно было организовать раскопки в точке, обозначенной крестиком на «Карте Спрэта». Через пять лет после открытия источников, ставших причиной всеобщего заблуждения, другой ученый путешественник определил местоположение древнегреческого города, который назвал «Новый Илион» в честь воспетой Гомером Трои. И когда гардемарин Спрэт составлял свою превосходную карту, он, явно по совету ученого немецкого коллеги, пометил это место крестиком и написал: «Илиум Новум?» Здесь сохранились развалины классических греческих строений, и на поверхности земли лежали черепки превосходящей их по древности керамики, однако прошло еще тридцать лет, прежде чем кому-либо пришло в голову зарыться в глубь холма, чтобы проверить, не находится ли под новой Троей более старая. Таковы обстоятельства, приведшие к открытию собственно Трои, и трудно назвать более яркий пример недооценки очевидного. Так что нам на борту «Арго» следовало помнить о необходимости принимать во внимание даже самые простые, напрашивающиеся в первую очередь объяснения.
Когда наконец была найдена Троя, появилась возможность судить о том, насколько реальный город отвечает тому, что говорит о нем Гомер. Тут энтузиазм Шлимана сбил его с верного пути. В ходе длившихся не один сезон сенсационных раскопок с участием вооруженных кирками сотен рабочих, отвозивших землю по проложенной для этого узкоколейке, он углубился в толщу холма Гиссарлык и вышел на развалины города, который объявил той самой Троей, что была разрушена войском Агамемнона. Найденные при этом доспехи Шлиман считал принадлежавшими троянцам из «Илиады», и он не сомневался, что ювелирные изделия из золота украшали саму царицу Елену. Однако на этот раз ошибался Шлиман. Он зарылся слишком глубоко и обнаружил город, намного более древний, чем Гомерова Троя. Ошибку суждено было выявить второму великому археологу, работавшему на Гиссарлыке, Вильгельму Дерпфельду. Этого молодого, но опытного специалиста Шлиман умыкнул с раскопок в Олимпии, что в самой Греции. Новый помощник проявил себя усердным и серьезным исследователем. Он скоро указал азартному любителю Шлиману на его ошибку, и когда в 1894 году тот умер, Дерпфельд продолжил его дело и раскопал крепость, во всем отвечающую описанию Гомера. Широкие улицы и отличные дома были обнесены искусно выложенной стеной с прочными воротами и сторожевыми башнями, и датировка руин подходила ко времени осады. Достаточно было толики фантазии, чтобы представить себе троянских часовых, наблюдающих с крепостной стены костры осадившего город греческого войска. И Дерпфельд авторитетно заявил, что речь идет о подлинной, гомеровской Трое.
Однако и он заблуждался. Правда, некоторые гомероведы по-прежнему утверждают, что Троя Дерпфельда, получившая название Троя VI, поскольку она оказалась шестым раскопанным в этом месте городом, и есть та, которую подразумевал Гомер. Но большинство теперь склоняется к признанию открытий третьего и последнего великого руководителя раскопок Трои — американского археолога Карла Блегена, определившего лежащую выше Трою VIIa как ту, что подверглась осаде и разграблению во времена Троянской войны. Доводы Блегена носят сугубо специальный характер, они основаны на тщательном изучении керамики, сопоставлении с близкими по датировке городищами Греции, учетом датировок по Египту и Анатолии, а также на том факте, что замечательные стены Трои Дерпфельда, похоже, были разрушены не вражеским войском, а землетрясением. Тогда как Троя VIIa, утверждал Блеген, действительно разгромлена людьми.
Но вот что примечательно: хотя реальная Троя, будь то Дерпфельда или Блегена, несомненно, существовала там, где начинал раскопки Шлиман, она отнюдь не такой огромный город, какой рисует нам Гомер. Когда я впервые обходил развалины, первое, что поразило меня, — малые размеры Трои. Средняя ширина городской территории не превышает пятисот метров; за неполных десять минут можно не спеша пройти по кругу вдоль древних стен. Деревушка, да и только, а между тем эпическое повествование Гомера создает впечатление кишащего людьми огромного города с дворцами троянского царя и каждого из его сыновей, с городскими площадями, местами собраний, храмами в честь разных богов, а также, надо думать, лавками, жилыми домами, складами, конюшнями и другими постройками. Один ученый дал себе труд подсчитать, что если верить Гомеру, то в Трое могло поместиться до 50 тысяч человек. Однако Троя VI слишком мала для такой цифры, не говоря уже о Трое VIIa, убогом маленьком селении, где в самых жалких условиях могло ютиться от силы несколько сот жителей. Троя VIIa была отнюдь не прочной цитаделью; решительно настроенный враг мог в два счета захватить ее и разграбить. Не было никакой нужды в десятилетней осаде и в тысяче кораблей — да и откуда при тогдашних ресурсах взялись бы материалы и люди на такую армаду.
Не увидел я и чего-либо похожего на грозную твердыню, какой Гомер изображает Трою. Увенчанный ею холм возвышается всего метров на 30 над окружающей равниной; не столько холм, сколько бугор. Даже в те дни, когда воды залива подступали совсем близко к основанию городских стен, вряд ли крепость производила внушительное впечатление. Тем не менее воображение рисовало здесь грандиозный город с господствующими над равниной высоченными бастионами. Гомер и другие барды не были сознательными лжецами — они описывали эти места как поэты. Магия их слов превратила маленькую крепость в могучую цитадель и даровала ей нетленную славу. Воздадим должное поэтическому воображению, однако для нас тут крылось еще одно предупреждение. Если Гомер так преувеличил размеры и великолепие Трои, разве не мог он, украшая свое повествование, использовать тот же прием в «Одиссее», описывая места, которые посетил Улисс?
Перед нами пример одного из основных правил эпического творчества: автор эпоса не умаляет достоинства главных персонажей и масштабы арен, где развертывается действие. Напротив, люди у него становятся полубогами, ничем не примечательные места приобретают внушительные размеры. И обходя вокруг развалин Трои, я уразумел, что при поиске мест, описанных в «Одиссее», нам следует постоянно помнить о законах эпоса. Во избежание ошибок, допущенных первыми искателями Трои, которых сбили с толку горячие источники и внушительная цитадель на скале у Бунарбаши, мы должны весьма подозрительно относиться к объектам, отвечающим величественной или устрашающей картине, нарисованной поэтом. И наоборот: предельно внимательно присматриваться к пунктам, которые могли остаться незамеченными именно из-за малых масштабов, как у самой Трои. Наша задача — попытаться судить об увиденном, вооружась гиперболизирующим воображением поэта. Больше того: открытие Трои в толще земли под Новым Илионом на «Карте Спрэта» говорило о том, что мы вполне можем обнаружить у себя под носом места действия «Одиссеи».
