Два года каникул - Верн Жюль Габриэль (книги без регистрации полные версии txt) 📗
— Благодарю, добрая Кэт… благодарю!.. Это бесполезно!.. Я погиб.
И слезы потекли из его глаз.
Несчастного мучили угрызения совести. Он принимал участие в резне на «Северне» под влиянием дурных советов, но, узнав об ужасной участи, которая грозила мальчикам, он ради них решил пожертвовать своей жизнью.
— Не отчаивайся, Форбс! — сказал ему Ивенс. — Ты искупил злодеяния… Ты будешь жить…
Но несчастный должен был умереть! Несмотря на оказываемые заботы, ему делалось все хуже. В те минуты, когда боль утихала, его беспокойные глаза обращались к Кэт и Ивенсу!.. Он пролил кровь, и его кровь пролилась во искупление прошлого…
Около четырех часов утра Форбс скончался. Он умер кающимся в грехах, прощенный людьми, прощенный Богом, избавившим его от долгой агонии, и почти без страдания испустил последнее дыхание.
Его похоронили на следующий день в могиле, вырытой подле места, где лежал Франсуа Бодуэн, и два креста обозначали их могилы.
Пока Рокк и Коп находились еще на острове, нельзя было считать себя вне опасности.
Потому Ивенс решил покончить с ними, прежде чем отправиться в гавань Медвежьего Утеса.
Гордон, Бриан, Бакстер, Уилкокс и он отправились в тот же день с ружьями и револьверами, сопровождаемые Фанном, благодаря чутью которого можно было напасть на след.
Поиски не были ни трудны, ни продолжительны и ни опасны. Нечего было бояться двух приятелей Уэльстона. Коп, которого можно было найти по кровавым следам, лежал мертвым в каких-нибудь ста шагах от того места, где был сражен пулей. Подняли также тело Пайка, убитого в начале схватки. Внезапное исчезновение Рокка, как будто он провалился сквозь землю, было объяснено таким образом: он упал, смертельно раненный, в одну из ям, вырытых Уилкоксом.
Три тела были погребены.
Потом штурман и его товарищи вернулись в грот и объявили всем, что больше нечего бояться.
Радость была бы полная, если бы Донифан не был так серьезно ранен!
Все жили надеждой на его выздоровление.
На следующий день Ивенс, Гордон, Бриан и Бакстер поставили на очередь вопросы, требовавшие немедленного решения. Особенно важно было завладеть шлюпкой с «Северна», для этого надо было идти к Медвежьему утесу и прожить там некоторое время, чтобы исправить лодку.
Было решено, что Ивенс, Бриан и Бакстер отправятся туда по озеру и по Восточной реке. Так было и безопаснее, и скорее.
Ялик, найденный в одном из водоворотов реки, нисколько не пострадал от залпа. Туда нагрузили инструменты для починки судна, провизию, заряды, и при попутном ветре утром 6 декабря ялик отчалил, управляемый Ивенсом.
Переезд через Семейное озеро совершился быстро.
В двенадцатом часу Бриан указал штурману на маленькую речку, через которую вода из озера текла в русло Восточной реки, и ялик, пользуясь отливом, спустился к устью.
Неподалеку от устья шлюпка, вытащенная на берег, лежала на песке Медвежьего утеса.
После очень подробного осмотра тех поправок, которые должны были быть сделаны, Ивенс сказал:
— У нас есть инструменты, но у нас нет материала, во Френ-дене есть доски, оставшиеся от «Sloughi». Не могли бы мы перевезти лодку в Зеландскую реку?
— Это именно то, о чем я думал, — ответил Бриан.
— Полагаю, это можно сделать, — сказал Ивенс. — Если шлюпка прошла от Севернских берегов до Медвежьего утеса, отчего же ей не пройти от Медвежьего утеса до Зеландской реки? Там работать много удобнее, и ведь из Френ-дена мы отправимся до бухты, а оттуда выйдем в открытое море!
Несомненно, если этот проект можно было осуществить, то ничего нельзя было представить лучше. Поэтому было решено воспользоваться приливом следующего дня, чтобы подняться в ялике вверх по Восточной реке, ведя шлюпку на буксире.
Прежде всего, Ивенс принялся заделывать пробоины в лодке затычками из пакли, и эта первая работа закончилась незадолго до вечера.
Ночь провели в том гроте, где Донифан с товарищами останавливались в первый раз.
На другой день рано утром Ивенс, Бриан и Бакстер, пользуясь приливом, отчалили. Сначала шли на веслах, но как только прилив усилился, они перестали грести. Лодка, отяжелевшая от проникавшей в нее воды, продвигалась с большим трудом. Было уже пять часов вечера, когда ялик достиг правого берега Семейного озера.
Штурман находил неосторожным идти ночью.
К вечеру ветер стал стихать, но к утру он снова посвежеет.
Расположились лагерем, поужинали и сладко заснули, прислонившись головой к стволу большого бука.
— Отчалим! — это были слова, произнесенные штурманом, как только первые утренние лучи осветили воды озера.
С наступлением дня, как и ожидали, поднялся северовосточный ветер. Более благоприятной погоды нельзя было желать. Парус был поднят, и ялик, продолжая тянуть на буксире затопленную до планшира лодку, направился к востоку.
Ничего особенного не произошло во время этого переезда по Семейному озеру. Ради осторожности Ивенс был постоянно готов перерезать канат на случай, если бы шлюпка начала тонуть, потому что она увлекла бы за собой и ялик. Этого можно было опасаться, так как тогда пришлось бы отложить отъезд на неопределенное время и, может быть, еще долго пробыть на острове Черман».
Наконец, около трех часов дня на западе показались высоты холма Окленда. В пять часов ялик и шлюпка вошли в Зеландскую реку и причалили к маленькой плотине. Крики «ура» встретили Ивенса и его товарищей, которых рассчитывали увидеть только через несколько дней.
Во время их отсутствия состояние здоровья Донифана немного улучшилось. Смелый мальчик мог ответить на пожатие руки Бриана. Дыхание стало свободное. Хотя его и держали на очень строгой диете, но силы начинали возвращаться к нему, и от травяных компрессов, которые Кэт меняла каждые два часа, можно было ожидать, что его рана скоро закроется. Без сомнения, выздоровление пойдет медленно, но в Донифане было столько жизненных сил, что его полное выздоровление было вопросом времени.
Со следующего дня принялись чинить лодку. Прежде всего с большим трудом втащили ее на берег. Длиной в тридцать футов, шириной в шесть, она должна была вместить семнадцать пассажиров.
После этого работы пошли правильным порядком. Ивенс, такой же хороший плотник, как и отличный моряк, понимал, что надо делать, и оценил ловкость Бакстера. Материала было достаточно, так же как и инструментов. Обломками бортов от шхуны можно было починить пробоины, обшивные доски, разломанные бруски; старой осмоленной паклей законопатили щели.
Шлюпка была с палубой, так что в плохую погоду было где укрыться, хотя в это время года погода стояла хорошая. Марс-мачту со «Sloughi» употребили на грот-мачту, и Кэт по указаниям Ивенса скроила фок, а также гик-лисель для кормы и для носа. С такой оснасткой лодка будет лучше уравновешена и может пользоваться каким угодно ветром. Эти работы, длившиеся тридцать дней, были кончены восьмого января. Штурман приложил все свое старание, чтобы исправить шлюпку. Надо было, чтобы она была пригодна для плавания по каналам Магелланова архипелага и, если понадобится, была бы в состоянии пройти несколько сотен миль до фактории Пунта-Аренас на восточном берегу полуострова Брансуик.
Надо упомянуть, что в течение этого времени Рождество отпраздновали с известной торжественностью, а также и 1 января 1862 года, который юные поселенцы твердо надеялись не доживать на острове Черман.
К этому времени Донифан поправился настолько, что мог выходить из дома, хотя еще был очень слаб. Хороший воздух и более питательная пища явно возвращали ему силы. К тому же его товарищи не рассчитывали уехать прежде, чем он не будет в состоянии перенести переезд в несколько недель.
Жизнь вошла в свою колею.
Уроки, гулянья, собрания были более или менее восстановлены. Дженкинс, Айверсон, Доль и Костар считали прошедшее время как бы каникулами.
Как и надо предполагать, Уилкокс, Кросс и Феб возобновили охоту в южных болотах и в лесу. Они теперь пренебрегали сетями и силками, несмотря на советы Гордона беречь заряды. Часто раздавались выстрелы, и кладовая Моко обогащалась свежей дичью, что позволяло приберечь консервы для путешествия.
