Ледяной сфинкс (с иллюстрациями) - Верн Жюль Габриэль (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗

— О чем он спросил меня, мистер Джорлинг? — вымолвил он. — Он спросил, не помню ли я Неда Холта с «Дельфина», как он погиб — в схватке с бунтовщиками или при кораблекрушении… не был ли среди тех, кого отправили в море вместе с капитаном Барнардом и… могу ли я сказать ему, как погиб его брат… О, как, как…

— И что же вы ответили Мартину Холту?

— Ничего… Ничего!

— Надо было настаивать на том, что Нед Холт погиб вместе с бригом.

— Я не смог, понимаете? Не смог… Братья так похожи друг на друга… Мне показалось, что передо мной не Мартин Холт, а Нед Холт… Я испугался и… убежал…

Метис резко выпрямился, я же, обхватив голову руками, стал размышлять. Я не сомневался, что запоздалые вопросы Мартина Холта о своем брате — результат интриг Хирна. Неужели гарпунщик проведал о тайне Дирка Петерса еще на Фолклендах? Я, во всяком случае, молчал как рыба.

Однако какую цель преследовал Хирн, подстрекая Мартина Холта? Чего он добивался? Просто ли стремился удовлетворить свою ненависть к Дирку Петерсу — единственному из фолклендских матросов, всегда выступавшему на стороне Лена Гая и помешавшему завладеть шлюпкой? Может быть, он стремился сделать из Мартина Холта союзника? Кроме того, решившись пуститься в шлюпке по столь опасным водам, он нуждался в Мартине Холте, который добьется успеха там, где Хирна и его дружков ждала бы неудача?..

Вот какие мысли промелькнули у меня в голове, вот какие сложности прибавились к нашему положению.

Подняв голову, я не обнаружил Дирка Петерса. Он исчез совершенно бесшумно, сказав то, что хотел, и удостоверившись, что я не раскрывал нашей тайны. Я взглянул напоследок на горизонт и в величайшем смятении поспешил вниз, снедаемый нетерпением дождаться завтрашнего дня.

Вечером мы приняли обычные меры предосторожности; никому не было позволено остаться за пределами лагеря, за исключением метиса, который по-прежнему охранял шлюпку.

Я так устал, что меня тотчас сморил сон, и я забылся рядом с: капитаном, предоставив Джэму Уэсту охранять наш покой; через некоторое время капитан сменил своего помощника.

На следующий день, 31 января, я раздвинул края палатки — и, о разочарование! Все вокруг потонуло в тумане! То был не легкий туман, который рассеивается при первых лучах солнца и улетучивается при дуновении ветерка… Нет, это был желтоватый туман с запахом плесени, как будто антарктический январь был брюмером [116] северного полушария. Вдобавок температура резко упала, что было очевидным симптомом приближающейся зимы. Туман полностью скрыл от нас верхушку айсберга.

— Вот некстати! — в сердцах скачал боцман. — Даже проплывая совсем близко от земли, мы не сможем ее разглядеть.

— Какова наша скорость? — осведомился я.

— Значительнее, нежели вчера, мистер Джорлинг. Капитан опускал лот и выяснил, что скорость айсберга — не менее трех-четырех миль в час.

— Каковы же ваши выводы, Харлигерли?

— По всей видимости, окружающее нас море не так велико и стиснуто сушей, раз течение все усиливается… не удивлюсь, если через десять — двенадцать миль и по правому, и по левому борту покажется земля.

— Но тогда мы входим в широкий пролив, разрезающий на две части антарктический континент?

— Да. По крайней мере такого мнения придерживается капитан.

— Так не собирается ли он, придя к такому мнению, предпринять попытку пристать к тому или другому берегу этого пролива?

— Каким же образом?

— На шлюпке…

— Рисковать шлюпкой в таком тумане?.. — Боцман скрестил руки на груди. — Как такое могло прийти вам в голову, мистер Джорлинг? Или мы можем бросить якорь, чтобы дождаться возвращения шлюпки? Видимо, нет… А в таком случае у нас есть все шансы никогда больше ее не увидеть. Вот если бы мы шли на «Халбрейн»…

Увы, «Халбрейн» сгинула в океанской пучине…

Несмотря на туман, я поднялся на верхушку айсберга. Вдруг я разгляжу в просвете землю?.. Однако все мои старания проникнуть взглядом сквозь непроницаемую серую пелену, накрывшую море, оказались тщетными. Оставалось надеяться на сильный северо-восточный ветер, который грозил сбросить меня вниз, но в то же время мог разодрать опостылевший туман в клочья…

Однако пока туман сгущался. Влекомый теперь не только течением, но и ветром, айсберг все больше разгонялся, так что мне казалось, что он содрогается у меня под ногами…

В это мгновение я и оказался во власти галлюцинаций — таких же, что смущали разум Артура Пима. Мне показалось, что я растворяюсь в его могучей личности и вижу то, что сумел разглядеть лишь он один… Непроницаемый туман превратился в тот самый занавес паров, который открылся на горизонте его безумному взору. Мне уже чудилось, что верхний край занавеса полыхает, подобно факелу, а в воздухе и в подсвечиваемых снизу океанских глубинах как бы разлито невиданное трепетание… Оставалось узреть бескрайний водопад, бесшумно низвергающийся с кручи, арки, в которых мечутся хаотические образы, и белоснежного гиганта, стерегущего полюс…

Наконец разум возобладал над безумием. Невероятные видения, от которых впору было потерять равновесие на верхушке айсберга, постепенно рассеялись, и я спустился в лагерь.

На протяжении дня все оставалось по-прежнему. Гуманная завеса так и не приоткрылась, и нам не суждено было узнать, прошел ли наш айсберг, преодолевший за сутки миль сорок, мимо загадочной земной оси [117].

Глава XI

В ТУМАНЕ

— Что ж, мистер Джорлинг, — сказал боцман на следующий день, — нам остается только надеть траур!

— Что же мы оплакиваем, Харлигерли?

— Южный полюс, который так и не заметили!

— Да, он остался, должно быть, милях в двадцати позади.

— Ничего не поделаешь, ветер задул тусклую южную лампу, и она погасла в тот самый момент, когда мы проплывали мимо полюса…

— Однако мы упустили единственную возможность! Такой никогда больше не представится!

— Ваша правда, мистер Джорлинг. Придется отказаться от надежды покрутить вертел, на котором вращается Земля.

— Удачное сравнение, боцман!

— А к сказанному я могу добавить, что наша ледяная лошадка несет нас к черту на кулички, а вовсе не к «Зеленому баклану». Что ж, экспедиция оказалась бесполезной, и повторить ее никто не захочет… Однако как бы ее завершить, причем не теряя времени, ибо зима не замедлит явить нам свой красный нос, потрескавшиеся губы и отмороженные руки!.. Ну и путешествие: Лен Гай не отыскал своего брата, мы — соотечественников, Дирк Петерс — своего бедного Пима!..

Что ж, боцман перечислил еще не все!.. Ведь экспедиция стоила нам девяти жертв, не считая загубленной «Халбрейн». Из тридцати двух человек, поднявшихся на шхуну, в живых осталось теперь только двадцать три; а скольких еще недосчитаемся?..

Между Южным полюсом и Полярным кругом укладывается двадцать параллелей — это примерно тысяча двести морских миль, которые нам предстояло преодолеть всего за месяц, максимум — за полтора, в противном случае мы окажемся запертыми с внутренней стороны припая… А зимовка в высоких антарктических широтах была бы равносильна для нас смерти.

Перед полюсом течение влекло нас к югу; оно не изменило направления, однако теперь оно стало течением, уносящим нас на север, и, быть может, нам еще улыбнется удача. Впрочем, у нас не было выбора: оставалось лишь, как говорится, пуститься на волю волн.

Нас мало заботило, что воды, к которым спешил теперь наш айсберг, были уже не южной Атлантикой, а Тихим океаном и что ближайшие земли на нашем пути — не Южные Оркнейские и Южные Сандвичевы острова, не Фолкленды, не мыс Горн и не Кергелены, а Австралия и Новая Зеландия. Вот почему боцман был прав, говоря (и горюя при этом), что чарочку в честь возвращения ему суждено поднять не в уютном «Зеленом баклане» почтенного Аткинса.

— В конце концов, мистер Джорлинг, — твердил он, стараясь утешить себя, — таверны есть и в Мельбурне, и в Хобарте, и в Данидине… Главное — попасть в хороший порт!