Англия и Уэльс. Прогулки по Британии - Мортон Генри Воллам (бесплатные полные книги .TXT) 📗

Линкольнский замок является одним из восьми замков, о которых наверняка известно, что их построил Вильгельм Завоеватель. К сожалению, я прибыл в город слишком поздно, и замковые ворота захлопнулись буквально у меня перед носом.

Улицы нижнего Линкольна и в ночные часы заполнены народом, в верхнем же городе царит совсем иная картина. Когда, придерживаясь за поручни, вы поднимаетесь по крутым ступеням на вершину холма, то попадаете в обитель тишины и покоя. В просветы между нависающими над мостовой крышами старых домов виден массивный западный фасад собора и две парные башни, вздымающиеся до самых небес. Находясь здесь, вы можете думать о Древнем Риме, о последнем путешествии мертвой королевы Элеаноры — ее путь пролегал из Линкольна до последнего «креста Элеаноры» в Чаринге. Или же вы можете вообще ни о чем не думать, а просто восхищаться величественной красотой, которая живет в этих камнях.

Человек, привыкший к округлым контурам ландшафта Западной Англии, на первых порах будет скорее всего разочарован монотонным пейзажем линкольнширских болот. Взгляд наблюдателя напрасно скользит по земной поверхности в этих краях — зацепиться ему решительно не за что. Плоская равнина расстилается во всех направлениях, а в воздухе над колышущимися пшеничными полями ощущается близость моря. Однако со временем особая атмосфера, присущая этим землям, проникает в душу и овладевает воображением. Здесь любая возвышенность — даже самая незначительная — бросается в глаза, ветряная мельница или высокое дерево становятся ориентирами, силуэты птиц на фоне безоблачного неба кажутся прекрасными. Как и на любой плоской местности, особое значение приобретает неспешное движение облаков над кромкой горизонта или изменение цвета небес.

Одна из трех частей, или «райдингов» графства Линкольншир называется Голландией, и, на мой взгляд, это имя как нельзя более подходит данной местности. Я как раз направлялся в эту самую Голландию, когда заметил посреди поля, на расстоянии примерно в десять миль, необычные очертания башни.

— Так это Бостон-Стамп! — пояснил местный фермер.

— А что такое Бостон-Стамп?

— Да просто Бостон-Стамп! — пожал он плечами, а во взгляде его явственно читалось: «Ну и тупицы же все эти приезжие!»

Чувствуя, что дальнейшие расспросы бесполезны, я распростился и поехал своей дорогой.

Бостон в Голландии…

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Стамп — не что иное, как башня очаровательной голландской церкви, стоящей на берегу медленной, смахивающей на канал реки. Через несколько минут я ступил на мощеную улицу небольшого городка, который, подобно уилтширскому Брэдфорду-на-Эйвоне, нес на себе печать заморской торговли (любому голландцу, охваченному тоской по родине, я бы настоятельно посоветовал провести уик-энд в Бостоне!).

Сегодняшний Бостон представляет собой весьма интересный предмет для изучения. Это типичный пример великого в прошлом города, который в наше время утратил свои позиции. Подобно любому обветшавшему аристократу, он отважно хорохорится, пытается сохранять внешние приличия, хотя все видят, что от былого величия ныне не осталось и следа. В Средние века Бостон фактически играл роль Бристоля на восточном побережье. Если не считать Лондона, то во всей Англии не было порта, по величине и значению равного Бостону. Упадок пришел вместе с Черной смертью, которая буквально опустошила восточные графства. Вдобавок море нанесло существенный урон бостонскому порту. Оно прорвалось сквозь все плотины и наводнило илом прибрежную акваторию. Окончательный удар Бостону нанесло расширение торговли с Америкой, благодаря которому центр коммерческого развития медленно, но верно перемещался с восточного на западное побережье. Бостонцы и сами немало способствовали этому процессу, основав одноименный город в Новой Англии. И сегодня жители всемирно известного Бостона из штата Массачусетс бродят по улочкам забытого британского Бостона и отпускают шуточки по поводу его «странности».

Помнится, в главе, посвященной аббатству Бьюли в Нью-Форесте, я уже задавался вопросом, возможно ли, чтобы ореол святости перешел от бывшего храма к его руинам. Теперь я пытался решить аналогичную загадку в отношении торгового духа — может ли он намертво приклеиться к городу, который пережил собственный расцвет и был вынужден на протяжении столетий бороться с неблагоприятными экономическими и географическими переменами. А почему бы и нет? Я не знаю более живучего феномена, чем уличный рынок.

Сегодняшний Бостон — это город с населением 16 100 человек, и его никак нельзя назвать сонными развалинами. В доках по-прежнему кипит напряженная работа. Я своими глазами видел, как там разгружались баржи с континентальным углем. А еще сюда привозят рыбу, которой торгуют по схеме «голландского аукциона» [52]. На городской площади функционирует рынок — самый печальный из всех, что мне доводилось видеть. Он представляет собой натуральный «блошиный рынок», недаром его центральный ряд так и называется — Блошиный ряд.

Старые железные каркасы от кроватей, побитые и погнутые за долгие годы службы, представляют собой удручающее зрелище. Тут же в ряд стоят древние, как мир, потрепанные детские коляски. Рядом в аккуратные кучки складированы обломки досок — их явно подобрали на месте снесенных домов, теперь им предстоит пойти на растопку. На убогих прилавках разложены старые книги, ржавое железо, погнутые велосипедные рамы. Покупатели роются в этом хламе, пытаются оттереть от ржавчины бабушкины ложки, оживить затвор сомнительного фотоаппарата.

— Все эти мелкие торговцы появляются на «блошином рынке» раз в неделю и пытаются заработать пару-тройку шиллингов, — пояснил мне один из коренных бостонцев. — Но лучше прийти в базарный день, когда здесь собираются фермеры и торговцы зерном.

Некий мужчина настойчиво уговаривал меня приобрести мешок, полный круглых металлических ручек от дверей. Я до сих пор удивляюсь, зачем бы они мне могли понадобиться.

Трое уже немолодых, но вполне подтянутых (несмотря на нездоровый цвет лица) и полных энтузиазма поклонников Англии — на которых, судя по всему, специализируется город Бостон, штат Массачусетс — стояли в тюремных камерах ратуши, внимательно рассматривая маленькие голые клетушки, где в 1607 году содержались в заключении Уильям Брюстер и другие отцы-пилигримы после неудавшейся попытки бегства из Англии…

Однако наиболее ярким бостонским впечатлением является долгий подъем на Стамп — башню одной из самых больших приходских церквей в Англии. В этой церкви семь дверей — по числу дней недели; в нефе двенадцать колонн, соответствующих двенадцати месяцам года; в библиотеку ведут двадцать четыре ступени — по количеству часов в сутках; пятьдесят два окна представляют число недель в году; шестьдесят ступенек, ведущих на алтарь, напоминают о количестве секунд в минуте, а лестница на Стамп, башню высотой 275 футов, насчитывает триста шестьдесят пять ступеней — по числу дней в году.

Но когда вы поднимаетесь по винтовой лестнице внутри узкой каменной трубы, вам кажется, что эта цифра явно приуменьшена — настолько бесконечным видится подъем. Два или три витка спирали приходится проделывать в кромешной темноте. В это время откуда-то сверху доносится голос с характерным для уроженца Бостона (Массачусетс) мягким акцентом:

— Эй, ну как ты там… поднимаешься? Я жду тебя на повороте!

Лестница настолько узкая, что двоим на ней не разминуться. Поэтому пережидаешь, прижавшись к стенке, пока звук усталых, шаркающих шагов не возвестит, что человек снизу прошел и освободил для тебя каменный пролет.

Достигнув наконец вершины Бостон-Стамп, ты, конечно же, обнаруживаешь на смотровой площадке Грейси и ее матушку, а также пожилого профессора из Бостона (штат Массачусетс). Все они жадно вглядываются в плоский фламандский ландшафт, пытаясь различить на горизонте башни Линкольнского кафедрального собора (и, надо сказать, в ясную погоду это действительно возможно).