Цезарь Каскабель (иллюстр.) - Верн Жюль Габриэль (книги регистрация онлайн txt) 📗

Корнелия спрашивала его:

— Цезарь, что с тобой?

— Ничего! — резко отвечал он.

— Тогда почему ты бесишься?

— Я бешусь, Корнелия, потому что не хочу сойти с ума!

И верная жена не знала, что подумать и как объяснить поведение мужа.

Прошло четыре дня; «Прекрасная Колесница» подъехала к небольшому городку Соликамску в шестидесяти лье от Урала [195].

Наверняка сообщники Ортика опередили ее; но ни Ортик, ни Киршев из осторожности не искали встречи с ними.

Однако Ростов со своей шайкой находился еще здесь, в Соликамске, собираясь ночью отправиться в Пермь, до которой оставалось всего пятьдесят лье [196]. А там уже ничто не помешает исполнению их гнусного замысла.

На рассвете следующего дня путешественники вышли из Соликамска; семнадцатого июля на пароме форсировали Косьву. Через три дня, если ничто не задержит ее в пути, «Прекрасная Колесница» достигнет Перми. Там начнутся гастроли труппы Каскабелей, которые продолжатся на Нижегородской ярмарке. По меньшей мере такова программа этого «артистического турне».

Что касается господина Сержа, то он сможет еженощно спокойно навещать поместье Вальское. Вполне понятно его нетерпение, а также беспокойство, когда он говорил об этом со своим лучшим другом Каскабелем. С самого выздоровления, в течение всего тринадцатимесячного необыкновенного путешествия от Аляски до Европы, он не имел никаких известий о князе Наркине. А его отец был в таком возрасте, что господин Серж опасался чего угодно, даже того, что не застанет отца в живых.

— Ну что вы, что вы, господин Серж! — утешал его Цезарь Каскабель. — Уверяю вас, князь Наркин жив и здоров и чувствует себя даже лучше нас с вами! Вы знаете, на меня давеча снизошло откровение… Поскольку я в какой-то мере ясновидящий… Так вот, князь Наркин ждет вас! Он в добром здравии… И вы увидитесь с ним в ближайшие несколько дней!

Господин Каскабель нисколько не сомневался, что все произошло бы именно так, если бы не подлое предательство Ортика.

Про себя он думал: «Видит Бог, я человек не злой, но если бы я мог впиться зубами в шею этого подонка! Думаю, она приняла бы немного другие формы…»

Тем временем Кайетта, по мере приближения «Прекрасной Колесницы» к Перми, тревожилась все больше и больше. Что предпримет господин Каскабель? Каким образом поломает планы Ортика, не подставив господина Сержа? Ей казалось это практически невозможным. Поэтому ей плохо удавалось скрыть свое беспокойство, и Жан, не посвященный в тайну, страшно мучился, видя ее нервозность, а иногда и подавленность.

Двадцатого июля труппа переправилась через Каму, и в пять часов вечера господин Серж и его спутники остановились на центральной площади Перми, где и разбили лагерь с расчетом на многодневную стоянку.

Часом позже Ортик связался со своими сообщниками, и Ростов начеркал письмо господину Сержу; в нем говорилось о важном и неотложном деле и назначалось свидание в одном из городских трактиров. Ежели он откажется прийти, то очень скоро его арестуют, может статься, даже по дороге в Вальское.

Наступил вечер, и сам Ростов доставил письмо; к тому времени господин Серж уже ушел в усадьбу отца. В тот момент дома оставался один Цезарь Каскабель, который не преминул весьма удивиться получению письма. Но он взял его, пообещав обязательно передать адресату, и никому ничего не сказал.

Отсутствие господина Сержа здорово расстроило Ортика, который предпочел бы, чтобы попытка шантажа состоялась до встречи князя и графа Наркиных. Но он ничем не проявил своей досады, а чтобы лучше скрыть ее, ограничился только вроде бы невинным вопросом:

— А что, господина Сержа нет?

— Да, он ушел, — ответил господин Каскабель. — Он хлопочет относительно разрешения на наши представления у городских властей!

— А когда он вернется?

— Конечно же вечером!

Глава XIII

ДЛИННЫЙ-ДЛИННЫЙ ДЕНЬ

Пермская губерния оседлала Уральский хребет, закинув одну ногу в Азию, другую — в Европу. Она граничит с Вологодской губернией на северо-западе, Тобольской — на востоке, Вятской — на западе и Оренбургской — на юге [197]. Благодаря такому расположению ее население составляет интереснейшая смесь азиатских и европейских наций.

Столица, насчитывающая шесть тысяч жителей, стоит на берегах Камы, что превращает ее в важнейший центр торговли металлами. До восемнадцатого века Пермь была маленьким поселком. Но после открытия медных месторождений в 1723 году она разбогатела, разрослась и в 1781 году ее объявили городом [198].

Оправдывает ли она хоть в какой-то мере это звание? Едва ли, по правде говоря. Никаких памятников, только грязные и большей частью узкие улочки, примитивные дома и гостиницы, навряд ли помянутые добрым словом хотя бы одного путешественника.

В сущности, вопрос о размещении вовсе не волновал семейство Каскабель. Разве дом на колесах не самый комфортабельный отель? Они не променяли бы его ни на «Сен-Никола» в Нью-Йорке, ни на «Гранд-Отель» в Париже.

— Подумайте сами! — повторял Цезарь. — «Прекрасная Колесница» худо-бедно, а приковыляла-таки из Сакраменто в Пермь! Всего-навсего, скажете вы! А покажите же мне хоть один отель Парижа, Лондона, Вены или Нью-Йорка, который способен на подобное!

Ну что можно возразить на аргументы такого рода?

Итак, в тот день в Перми стало больше на один дом. Он вырос прямо посередине центральной площади с разрешения губернатора, чьи полномочия равнозначны функциям префекта департамента во Франции. Этот почтенный чиновник не нашел ничего подозрительного в документах Каскабелей.

Прибытие «Прекрасной Колесницы» явилось событием для всего города. Любопытство публики возрастало с каждым часом, французские цирковые артисты, прямиком из Америки, на огромном фургоне, который тянут четырнадцать оленей! Ловкий директор труппы рассчитывал извлечь немало рублей из карманов зевак.

Пермская ярмарка была в самом разгаре. Так что артисты уверенно рассчитывали на несколько хороших сборов. Приходилось поторапливаться, чтобы успеть заработать сначала в Перми, а затем в Нижнем Новгороде сумму, необходимую для возвращения во Францию. Будущее покажет. Все в руках Провидения, всегда, впрочем, довольно благосклонного к семейству Каскабель.

Поэтому уже ранним утром все были на ногах. Жан, Сандр, Клу и оба русских матроса состязались в расторопности, занимаясь приготовлениями к спектаклю. Господин Серж так и не вернулся, несмотря на обещание, к немалой досаде Ортика и острой тревоге господина Каскабеля.

Утром же на всеобщее обозрение Сандр вывесил нижеследующую афишу, написанную по-русски огромными буквами под диктовку господина Сержа:

СЕМЕЙСТВО КАСКАБЕЛЬ

ФРАНЦУЗСКАЯ ТРУППА ПРОЕЗДОМ ИЗ АМЕРИКИ

ГИМНАСТИКА, ЖОНГЛИРОВАНИЕ,

ЭКВИЛИБРИСТИКА,

УПРАЖНЕНИЯ В СИЛЕ И ЛОВКОСТИ,

ОБАЯНИЕ И ГРАЦИЯ

САМОЙ МАЛЕНЬКОЙ В МИРЕ ТАНЦОВЩИЦЫ НА ПРОВОЛОКЕ

господин Каскабель, первый силач

госпожа Каскабель, чемпион по борьбе, Гран-При в международном кубке Чикаго

господин Жан, непревзойденный эквилибрист

господин Сандр, клоун-гимнаст

мадемуазель Наполеона, танцовщица на проволоке

господин Клу-де-Жирофль, уморительнейший паяц

господин Жако, попугай-болтун

господин Джон Булль, умнейшая из мартышек

господин Ваграм и госпожа Маренго, ученейшие собаки

БОЛЬШОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

РАЗБОЙНИКИ ЧЕРНОГО ЛЕСА

ПАНТОМИМА С ОБРУЧЕНИЕМ, ЖЕНИТЬБОЙ,