Под парусом в Антарктиду - Карпенко Георгий (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
День шел к вечеру, но было еще достаточно светло. По внутренней узкой лестнице, преодолевая бесконечную спираль, мы начали свой подъем. Все детали маяка — круглый ствол стен, ступени винтовой лестницы, своды промежуточных площадок — был выложен из гранитного светло-коричневого камня. Лестница выводила на верхнюю площадку, откуда открывался вид на Океан. Он лежал далеко внизу и был от этого непривычно огромен, я как будто смотрел на него из Космоса. Гул прибоя, еле доносившийся снизу, — единственный земной звук, прорывавшийся к нам, — лишь фиксировал наше местоположение в данный момент Вечности. И я понял: то, что мы делаем в этом путешествии, это часть существующего, не прекращающего движения, исходящего из Космоса невидимой рекой, легко скользящей над Океаном в своем бесконечном пути к Горизонту. Движение, на которое мы обречены в силу своего изначального предназначения. За три минуты, которые мы по ступенькам спускались вниз, мы из вечера попали в ночь. «Кто обогнул «Фенистерре», тот может повесить серьгу на ухо» — так говорили испанцы. Возможно, это было актуально в давние времена, у нас другие проблемы — хватило бы картошки да муки.
Яхту на длинных швартовах гоняет вдоль пирса приливом, и здания, которые находятся по ту сторону городской гавани, как бы плывут. Я сижу в кокпите и наблюдаю это движение. А внизу, в салоне, идет гульба — у Миши день рождения. Надо же, почти целую жизнь безвыездно прожить в Питере и, прийти на яхте в Испанию, в прекрасный город Ла-Корунью, чтоб отпраздновать свое пятидесятилетие. В кают-компании русские, испанцы, голландцы и один северный американец. Разговор идет уже на пяти языках, и все друг друга понимают. А орут, «так это от осознания и просветления…» Из еды на яхте осталась лишь картошка да водка, и накануне вечером Серега, взяв бутылку водки, пошел к рыбакам и принес от них двух осьминогов. Он прогибался от тяжести, когда тащил их в полиэтиленовом мешке. Увидев осьминогов, один из наших новых друзей позвонил по мобильному и через полчаса к «Урании-2» подлетел «шевроле», из которого выпорхнули жены наших испанских радистов. Этим девочкам было лет по восемнадцать, не больше, и одеты они были точь-в-точь как молодые барышни южноамериканских сериалов. Ослана это ничуть не смутило, он шлепнул по попе свою жену, и вся компания вслед за ним отправилась в сторону камбуза. Девчонки попросили у нас молоток, но заведующий киянкой Иван Иванович взялся сам «отбивать» осьминогов, да переусердствовал так, что поломал ручку. Но выход был найден — девчонки подавали осьминогов через люк, а мужики били их без устали о металлическую палубу. Потом осьминогов чистили, варили, мелко резали и подавали на стол вместе с вареной картошкой. Дополняли картину разнообразные соусы и темные бутылки прекрасного сухого вина.
Иные моменты в жизни своим гастрономическим планом дотягивают до уровня высоких материй. Это был незабываемый вечер, в котором мы, помимо физического блаженства, получили опору нашему экспедиционному будущему: в течение этого вечера меня не покидал образ «Урании-2», летящей к ледовым берегам Антарктиды… Испания ободрила нас, замерзших и уставших от борьбы еще в России.
Постепенно мы приводили в порядок электрику и механику яхты. Надо отдать должное Мише и Ивану, которые без устали «крутили гайки и затыкали дыры». Миша, казалось, разбирался во всех технических вопросах, остальные «обеспечивали массовость», но работали самоотверженно и дружно.
Наконец-то закончился затяжной осенний шторм. На последние копейки покупаем две булки хлеба, три килограмма муки, пяток лимонов и выходим в море. В Атлантике гуляет зыбь, в которую «Урания-2» проваливается по нижнюю краспицу, но ветра мало. Еще раз видим маяк «Эркулес», и вскоре берега Испании растворяются вдали.
Много раньше на старинных парусных судах орал скот и было много работы. Были примитивный компас, паруса, руль. Не было маяков, хороших портов-убежищ. Эти плавания на простор были опасны сами по себе, хотя люди приспосабливались, их интеллект опережал реальные возможности технической эволюции, заставляя их, в отличие от нас, ходить по морю на грани жизни и смерти. Предполагаю, что тем сильнее были впечатления моряков.
Погода отличная в течение двух дней, пока мы идем в конечный пункт первого этапа экспедиции — порт Лиссабон. Справа вся ширь Атлантики без каких-нибудь двух десятков миль, а слева растворенные в морском пространстве почти не видимые берега Португалии. Входим в устье реки Тежа и ввиду обозначившихся по левому борту зданий проходим мимо скульптурной группы из белого камня в честь мореплавателей, проходим под высоким мостом и мимо гигантской скульптуры Христа. И все это время, пока мы поднимаемся по реке вдоль Лиссабона, работает дизель-генератор и греется сауна. Мы подходим к свободной стенке городской гавани и швартуемся. В голове две приятные вещи — окончание путешествия и предстоящая баня. Валерка жалуется на боли в сердце.
Находим российское торговое представительство, нас с Мишей принимает торгпред Мельничук Владимир Николаевич. Семьи сотрудников живут коммуной на территории торгового представительства, они тянутся к новым людям, отбросив боязнь погрязнуть в больших заботах. Я стараюсь упредить их опасения и отвести их от забот. Посещаем с Мишей яхт-клубы и пробуем договориться о стоянке «Урании-2». Яхт-клубы забиты маленькими яхтами, и мы сами видим, что места для нас нет. Валерке становится хуже, он лежит на моей нижней койке. К вечеру приехал представитель выставки «Экс-по-98» — молодой португалец, и мы попросили отвезти Валеру в госпиталь. Успели. Валерка стал «уходить», его душу и тело подхватили врачи буквально на пороге госпиталя. «Инфаркт миокарда» — два страшных, не укладывающихся в голове слова были четко переведены с португальского. Валерка остался в реанимации, а мы мыкались на яхте, тупо и медленно осознавая смысл происшедшего. На следующий день лечащий врач сообщил нам, что самое страшное позади и что больной должен пробыть в госпитале еще по крайней мере шесть дней. Я дозвонился до брата в Москву и вверил ему наши судьбы. Другими словами, Юра должен был занять деньги и купить в Москве шесть авиабилетов для нашего возвращения в Москву. Я очень надеялся на связи Зобова с Аэрофлотом и некоторые обязательства этой организации, чьи логотипы мы несем на гроте. Почему-то я был уверен, что вопрос шести билетов Аэрофлот решит легко.
Кроме ожидания выздоровления Валерки оставался еще один не решенный до сих пор вопрос — условия зимовки яхты. Эта проблема решилась сама собой, когда капитан порта вызвал меня к себе и вместо того, чтобы вынести приговор покинуть стоянку, предложил нам стоять в его гавани до лета, притом совершенно бесплатно. Он смог увидеть наши реальные проблемы на фоне общих планов и захотел нам помочь. Я его понимаю. Единственное условие — кто-то должен остаться на яхте. Капитан порта Карлос Саарес был очень хорош собой — в морской форме, с бородой и курил трубку. На следующий день, на который были назначены несколько встреч, наступили Рождественские праздники, и мы уже не могли никого найти. Телефоны не отвечали, в учреждениях никого не было, деятельность замерла. Последний аэрофлотовский самолет этого года улетал в Москву через два дня. Валерка лежал в госпитале, билетов мы не имели. За день до вылета в Лиссабонское небытие прорвался Юрка и сообщил, что купил билеты и пытается вытолкнуть эту информацию в представительство Аэрофлота в Лиссабоне. Получилось. Осталось уговорить врачей отпустить Валерку. Получив от меня копию страховки «Ингосстраха», они легко согласились отпустить его к моменту вылета.
Самолет взлетел в предпоследний день 1997 года, унося в Россию всю команду «Урании-2». На яхте остались наши новые знакомые — англичане, которые согласились смотреть за ней на условиях проживания в ней. Впереди была встреча с родными и любимыми. А в остальном я знал, что в Москве меня ждет жесткая потогонная система подготовки экспедиции, работа, насыщенный, регламентированный день. Я был уверен, что небольшие деньги все же удастся достать.
