Немыслимое путешествие - Блайт Чэй (книги серии онлайн .txt) 📗
26 июля (воскресенье). Утром ходили в церковь. Большую часть дня и весь вечер Чэй диктовал письма, я писала на машинке. Легли уже после двенадцати.
27 июля. Расчистили гараж, чтобы было где складывать снаряжение.
28 июля. У Чэя беседа с Дэвидом Расселлом. Вернулся очень поздно. Вечер использовала на разные дела, на которые все не хватало времени: искупалась, привела в порядок волосы, ногти — словом, занялась собой.
29 июля. Чэй ночует на острове Уайт. Я отпечатала номера для карт. Расписала по дням все дела по яхте вплоть до старта. Хлопот еще предстоит немало, и лучше навести порядок в делах теперь, а то, как поступят банки, ни на что не будет времени, пока не кончу мазать их лаком».
Слова Морин насчет лака нужно пояснить для тех, кому не доводилось снаряжать малые суда в дальнее плавание. Консервные банки снабжены бумажными наклейками, а у бумаги недолгий век в шкафах и ящиках, где влага собирается даже в том случае, если их не захлестывают волны. Иногда везти с собой банки с наклейками попросту опасно — отстанет бумага и получится сырое месиво, а оно может попасть в помпы и засорить их в критическую минуту. Вот почему все ярлыки приходится снимать, а банки покрывать лаком от ржавчины. Но без ярлыка неизвестно, что внутри банок, поэтому их надо метить, чтобы ты по значку мог определить, где фасоль, где малиновый конфитюр. Дело очень трудоемкое, и Морин отважно взяла его на себя.
Вернемся к ее дневнику:
«7 августа. Ходили купаться. Потом — деловые бумаги, писала на машинке, пальцы даже болят. Подготовила одежду для упаковки, составила списки. Заняла гостиную под одежду, постельное белье и прочее, чего нельзя держать в гараже. Правда, столовая пока еще свободна.
3 августа. Ходили в кино, смотрели «1000 дней Энн». Чудесный фильм. Не один месяц уговаривала Чэя, и вот наконец вырвались.
4 августа. Испытаны цистерны для пресной воды.
5 августа. Чэй отправился в Дартмут проверить, как идет строительство.
6 августа. Чэй в Дартмуте. Встречался с представителем фирмы «Маркони», обсуждал вопрос о размещении радиоустановки и другие дела.
7 августа. Уволилась с работы. Пришло время все силы сосредоточить на подготовке плавания. Чэй вернулся из Дартмута поздно ночью».
Читая теперь эту запись в дневнике Морин, я испытываю разные чувства. Прежде всего восхищаюсь ее преданностью, но, кроме того, спрашиваю себя, что она думала в глубине души. Ведь страшно подумать, каких жертв я требовал от нее. Конечно, она моя жена, но она и мать Сэмэнты. А какая мать не стремится к тому, чтобы у ребенка был дом и все необходимое? А что делал я для этого? Я занимался тем, к чему лежала моя душа, и Морин поддерживала меня, как могла. И это несмотря на то что, с ее точки зрения, она постепенно расставалась со всем тем, что в представлении женщины олицетворяет понятие о доме и достатке. Поразительное доверие.
Еще записи из ее дневника:
«9 августа. Разная переписка до поздней ночи.
11 августа. Чэй начинает волноваться, что для испытаний останется мало времени.
12 августа. Поехали в Лондон подобрать компас, обсуждали разные типы. Остановились на том, который нам посоветовал Роберт Кларк. Он такой большой и громоздкий на вид. Посидели вдвоем в кафе, тихо, спокойно. Домой поспели как раз вовремя, чтобы забрать Сэмэнту из детского сада.
13 августа. Возили секстан в Саутгемптон на проверку.
14 августа. Целый день писала под диктовку.
15 августа. Участвовали в открытии праздника. Вернувшись, занялись письмами, а также списками необходимого снаряжения и запасных частей. Списки стали довольно объемистыми, и похоже теперь уже все-все предусмотрено.
16 августа. Разные мелкие дела перед отъездом в Дартмут для участия в спуске на воду.
17 августа. Выехали рано, в Дартмут прибыли в десять утра. Чэй поспешил к «Бритиш стил» и почти весь день провел на верфи. Я разобрала вещи, потом ездила с Сэ-мэнтой в Торки.
18 августа. Весь день провела на яхте и помогала Чэю. Старалась не путаться под ногами, когда во мне не было надобности. Познакомилась со многими работниками верфи. Вернулась в отель встречать гостей, которые будут участвовать в спуске на воду завтра. В числе первых прибыли сэр Алек и леди Роуз».
Спуск на воду состоялся утром 19 августа — за весь месяц только в этот день был необходимый уровень прилива. Час был ранний, не очень удобный для надлежащего банкета, но БСК проявила замечательную щедрость, и получилось два банкета: накануне — торжественный обед, а после спуска на воду — не менее торжественный завтрак с шампанским.
Казалось бы, чем ближе заветный день, тем больше я должен воодушевляться, я же все сильнее беспокоился. Я предельно устал. Все ли будет в порядке?.. Или внезапно, как говорится, у последнего барьера что-нибудь не заладится, будет новая задержка? За четыре дня до спуска на воду в моем дневнике появилась тревожная запись: «Морин уволилась с телефонной станции. Никаких заработков».
Спуск на воду полностью вознаградил нас. Все было замечательно. Собралось около двухсот человек, ритуал крещения исполнила миссис Картрайт, супруга мистера У. Ф. Картрайта из БСК, в лице которого мы с самого начала обрели такого верного союзника. Когда она произнесла: «Нарекаю судно именем «Бритиш стил», яхта на миг словно замешкалась, прежде чем решила, что можно спокойно довериться родной стихии. А затем она двинулась на стапеле, заскользила и легко легла на воду.
Великая минута… И до чего же хороша, до чего элегантна была яхта! Положение обязывало меня произнести речь, и Морин потом уверяла, что я хорошо выступил, хотя сам я почти ничего не помню. В памяти осталось только чувство великой благодарности, что все пока шло так благополучно.
Но дел еще было страшно много; о том, чтобы сбавить темп подготовки, не могло быть и речи. Предстояло завершить оснастку и оборудование «Бритиш стил», испытать ее, разместить груз, подготовить все к выходу в море. Поток всяческой писанины не ослабевал. Я не знал ни минуты покоя, постоянно ездил в Дартмут, отправлялся в Лондон то за тем, то за другим, в Питерборо получал наставления от фирмы «Перкинс» по поводу установленного на «Бритиш стил» дизель-мотора (он нужен был, естественно, не для гребного винта, а для зарядки аккумуляторов и на случай аварийной ситуации). В середине сентября Роберт Кларк, Фил Уолфинден, Фрэнк Элин и Бил Коттелл помогли мне перевести «Бритиш стил» из Дартмута в Саутгемптон, чтобы там закончить оборудование. Сразу стало полегче: отпала необходимость ездить в Дартмут всякий раз, когда нужно было сделать что-нибудь на яхте. Полегче, да ненамного. Казалось, дел становится все больше, а времени на то, чтобы справиться с ними, все меньше. И ведь надо было продолжать тренировки, продолжать морскую практику, используя каждую возможность походить на чьей-нибудь яхте членом команды.
Но и это было еще не все. Обсудив вопрос со всех сторон, мы с Морин решили продать наш дом. На время моего плавания Морин собиралась поехать вместе с Сэ-мэнтой к своей матери в Ньюкасл. А после плавания… До тех пор было так далеко, что мысль о продаже дома казалась вполне оправданной. Тем более что мы нуждались в деньгах.
Слово дневнику Морин:
«20 августа. Чэй отправился к Невилю Буду, чтобы освежить в памяти кое-какие вопросы навигации. Письма, перепечатка бумаг на машинке. Легла поздно, очень устала.
21 августа. Чэй поехал в Шербур, чтобы помочь Фрэнку Элину привести оттуда «Голубой кристалл». Начала мазать банки лаком — ужасная работа. 22 августа. Весь дом пропах лаком. Чэй вернулся из Шербура около полуночи. Решил поработать ночью, ответить на скопившиеся письма. До чего же удобная штука диктофон. Чэй наговаривает свои ответы, а я в свободное время переписываю их на машинке.
23 августа. Чэй и Фрэнк уехали в Питерборо. Весь день лакирую.
