Золотой вулкан - Верн Жюль Габриэль (первая книга TXT) 📗
— Нелуто, мы завтра едем на прииск номер сто двадцать девять.
— Сто двадцать девять! — повторил изумленный индеец.
— Да! Что дом в предместье заперт, это не важно, так как тебе сегодняшнюю ночь не придется спать.
Бен Раддль взял со стола пачку банковских билетов.
— Вот две тысячи долларов, — сказал он. — Я тебе дам еще столько, сколько понадобится. Не жалей денег. Завтра к шестому часу утра у нашего подъезда должна стоять крытая повозка, в которой мы могли бы все поместиться.
— Завтра утром! — воскликнул Нелуто. — Но ведь теперь ночь, господин Раддль.
— Настаивай, проси, угрожай, а главное — рассыпай доллары полными горстями; последнее — наилучшее средство. А затем, — докончил инженер, — устраивай как знаешь, но чтобы завтра к назначенному часу повозка была готова.
Нелуто вздохнул.
— Постараюсь, господин Раддль, — ответил он и быстро удалился.
Едва только вышел индеец, как появился доктор Пилькокс.
Узнав во время визита Жанны Эджертон о возвращении обоих кузенов, он явился засвидетельствовать свое почтение.
В качестве врача он первым долгом осведомился об их здоровье.
— Как ваше здоровье? — спросил он.
— Как видите, — ответил Сумми Ским.
— И довольны?
— Как вы полагаете?
— Еще бы! — воскликнул доктор. — Такое прекрасное путешествие!
— Ошиблись!.. Мы довольны, что вернулись.
Доктор Пилькокс был посвящен во все подробности экспедиции. Он узнал о всех неприятностях; ему рассказали о появлении техасцев, об их нападениях, о вызванном инженером извержении вулкана, о трудах, затраченных напрасно, так как, за исключением одного самородка, все остальные лежат в настоящее время в глубинах Полярного моря.
— Вот как! — сказал доктор. — Вулкан стал не в ту сторону извергать. Стоило ему после этого давать рвотное!
Понятно, что под рвотным доктор подразумевал воды реки Руббер, введенные в желудок Золотого вулкана.
В виде утешения он повторял с некоторой вариацией то, что уже говорил Сумми Ским Бену Раддлю:
— Будьте философами! Философия — это самое гигиеничное в мире. Гигиена — это здоровье. А здоровье — это самый наидрагоценнейший самородок!
Бен Раддль спросил доктора об Эдите Эджертон. Но ничего нового не узнал. Доктор сообщил Жанне все, что знал, а знал он очень немногое.
В один прекрасный день Эдита внезапно выехала, обещая, но не наверное, возвратиться до зимы. Доктор должен был примириться с этим. Примирился с этим и глубоко вздохнувший Бен Раддль.
На следующий день, рано утром, у подъезда отеля остановилась крытая повозка. Нелуто превзошел самого себя. Ни в провизии, ни в багаже, ни в оружии — ни в чем не было недостатка, не говоря уж о том, что запряженная двумя сильными лошадьми повозка оказалась очень комфортабельной.
Но если деньги, рассыпанные полными горстями, создали удобную обстановку для переезда, то они были бессильны уменьшить число километров. В прошлом году потребовалось три дня, чтобы доехать до прииска N 129, в нынешнем понадобилось лишь немногим меньше времени, чтобы снова переехать то же расстояние по несколько укороченному пути.
У форта Кудахи надо было переехать Форти-Майльс-Крик, недалеко от его впадения в реку Юкон. По сведениям, добытым от местных жителей, правый берег реки уже больше месяца был непроходим. Ввиду столь авторитетного заявления все четверо путешественников перебрались через реку на ее левый берег, по которому и продолжали путь.
На всем этом пути, и по преимуществу в Кудахи, местные жители больше всего говорили о приисках, расположенных на Форти-Майльс-Крик. Если верить им, то благодаря разведкам, произведенным в очень недавнее время, открыты такие богатые месторождения золота, о которых до сих пор ни один золотоискатель не имел и представления.
Напрасно Бен Раддль кипел нетерпением, слушая эти чудесные рассказы: лошади отнеслись безучастно к его нетерпению и не прибавляли шагу. Только 6 сентября, около часа пополудни, путешественники прибыли в местность, смежную с границей.
Эта местность была решительно неузнаваема. Большую часть своего пути они не заметили какой-либо особой перемены. Пока они ехали, все встречные пейзажи, которые они созерцали на правом берегу реки и которые встречались на левом берегу, очень мало различались между собой. Все оставалось на прежнем месте, как до катастрофы 5 августа.
Но когда они выехали на высоту участка N 127-бис, в свое время разрабатывавшегося Жанной Эджертон, а затем переехали гребень хребта, шедшего с северо-востока к этому участку и дальше по низовью реки, ландшафт совершенно изменился.
Вместо того чтобы встретить, как следовало ожидать, разливы реки по участку N 129, они увидели широкое пространство твердой земли, тянувшееся по обе стороны границы, длиной около километра. На этом участке работала масса людей.
Водная поверхность виднелась на юге и казалась замкнутой между северной и южной границами прииска N 129, за которым шумно протекала изменившая русло речка. Холм, некогда отделявший владение обоих кузенов от владения Жанны Эджертон, больше не препятствовал течению речки. Мысок, который образовывал холм, исчез. Теперь на его месте проходила речка; она, дойдя до скалистой преграды, разделявшей пополам прииск N 127-бис, спускалась каскадом по ступеням; пройдя сто метров, она возвращалась в свое прежнее русло и уже не покидала его до впадения в Юкон.
Изменение местности произошло, казалось, на очень ограниченном пространстве, в котором часть речки, составлявшая окраину прииска дяди Жозиаса, теперь находилась в центре.
Повозка продолжала спускаться по дороге, сдерживаемая тормозом; сидевшие в ней могли с удивлением рассматривать необычайное зрелище. Неужели это был участок N 129? Но разрабатываемая площадь намного превосходила установленные для одного участка размеры. С другой стороны, если это был знаменитый участок N 129, который они прекрасно знали по его доходности, то кому он теперь принадлежит, и каким образом могло случиться, что его разрабатывают за счет Сумми Скима и Бена Раддля? Кем и для чего произведены необходимые расходы? Кто нанял людей и распоряжается рабочими?
Эти вопросы настойчиво рождались в их мозгу, и они не находили ответа ни на один из них, теряясь в море догадок.
По мере приближения к подошве спуска можно было ясно различить отдельные предметы. Бен Раддль вскоре увидел четыре роккера в двух группах, отстоящих одна от другой примерно на сто метров и снабженных паровым насосом, выкачивающим воду. При этих роккерах, кто копая, кто промывая песок в разных сосудах, суетились, не замечая проезжающих, примерно двести пятьдесят рабочих.
Один из них, однако, оставил работу, когда повозка очутилась на месте разработки, и вежливо спросил визитеров, что им надобно.
— Говорить с вашим хозяином, — ответил за себя и своих спутников Бен Раддль.
— В таком случае идите за мной, господа! — ответил рабочий.
Сумми Ским, Бен Раддль и Жанна Эджертон вышли из повозки и, следуя за проводником, направились по пологому скату берега реки.
Пройдя шагов пятьсот, провожатый остановился перед небольшим домиком, построенным у подножия западных склонов высот, вдоль которых следовала повозка, и, взявшись за привешенный молоток, постучал в дверь.
Дверь тотчас же отворилась. На пороге показалась молодая женщина, которую встретили восклицаниями изумления.
— Эдита! — воскликнула Жанна Эджертон, сразу узнав ее и бросаясь в ее объятия.
При встрече с кузиной взгляд Эдиты Эджертон обратился на лица прибывших вместе с ней и остановился на Бене Раддле, который подходил к ней первым.
— Мисс Эдита! — вскрикнул в высшей степени удивленный инженер.
— Господин Раддль! — воскликнула Эдита тем же тоном.
Всем присутствующим было видно, как загорелся ясный взгляд молодой девушки и как ее бледное лицо покрылось легким румянцем.
Когда кончились взаимные излияния радости по случаю встречи, прекратились горячие пожатия рук и стих шум, так как все говорили сразу, тогда Бен Раддль первым обратился к Эдите с вопросом:
