От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская) - Кротов Антон Викторович
В эти как раз дни, из Петербурга в Эфиопию, к Руслане прилетел её брат из Петербурга, тоже доктор. Поэтому вечер прошёл в очень интересных разговорах. Главным рассказчиком был Мохаммад, поведавший нам многие подробности эфиопской и сомалийской жизни.
Город Дыр-Дыва разделён железной дорогой на две половины. Лицевая, парадная часть, изначально построенная французами около 1900 года, выглядит вполне прилично. Здесь имеются гостиницы (одноэтажные), ресторанчики, консульство Джибути и Abadir Clinic, — по широким, даже асфальтированным прямым улицам может проехать автомобиль. С другой стороны железной дороги — лабиринт узких, пыльных улочек, с заборами из колючих растений, с домами, сделанными из консервных банок от гуманитарной помощи США, отчего вся улица пестрит, как на обоях, надписями: «USA USA USA…” Старые вагоны 1930-х годов и железные ржавые шпалы, воткнутые в землю вертикально, как стены или забор, толпы юкающих детей, помои, выливаемые прямо на проезжую часть — точнее, на проходную часть, так как машина по этим улочкам не проедет, да и нет там машин ни у кого. Заблудились в трущобах и еле выбрались обратно к железной дороге. А оттуда уже легко нашли нашу Abadir Clinic.
Как же поступить нам? Каждое утро из Дыр-Дывы отправляется чартерный чатовый рейс самолёта в Бусасо. Находится он не в Сомалилэнд, а на территории другого непризнанного государства — Пунталэнд. Контролирует его известный полевой командир Абулахи Юсуф. Было бы очень интересно попасть туда, без визы и вообще без ничего, лётчики наверное взяли бы, но у меня не хватило на это авантюризма. (У самих лётчиков никаких виз нет, им и не нужно: они прилетают на аэродром, сомалийцы разгружают чат и отпускают самолёт, и так каждый день. Выйти в город лётчики не могут и даже не пробуют: говорят, что очень опасно.) Я подумал, что будет не очень красиво ещё раз получить отказ от новых, уже пунталэндских, властей и грустно будет ещё раз возврашаться в Эфиопию или сидеть в Бусасо в какой-нибудь пунталэндической тюрьме — кто знает, как они отнесутся к нашим «государственным» бумагам? И мы не полетели. Возможно мы бы не долетели до Пунталэнда, если нас бы завернули ещё в аэропорту с выездным штампом на эфиопской визе. Или лётчики спрятали бы нас в ворохе чата — вот тогда бы нанюхались к прилёту!
13 октября, понедельник
Наутро мы попрощались с гостеприимными врачами и отправились в город. По счастью, посольство Джибути работало в этот день (а вот на след сомалийцев мы так и не напали). Сдали фотографии, паспорта, деньги и анкеты и в то же утро получили джибутийские двухнедельные визы — они стоили $35 c человека. Мы надеялись, что нам-таки удастся покинуть Эфиопию.
Поезд на Джибути отправлялся после обеда. Пока на привокзальной площади скопились эфиопские крестьяне, ожидающие поезда. В руках, сумках и мешках у каждого были образцы сельхозпродукции, с которыми они отправлялись в это международное путешествие. Продукт был единственным — всё тот же чат. В ожидании поезда многие его жевали.
Когда объявили о начале продажи билетов, — вся толпа мгновенно поднялась и выстроилась в очередь. Нас, как белых мистеров, пропустили вперёд. Одно из проявлений эфиопского «гостеприимства»: белый мистер? Без очереди, пожалуйста! Мистер, вам помочь, принести, унести, показать, спасти? Мистер, а вот неплохо бы с вас получить 1 быр! Вспомнил дурацкую услугу в деревне Тис-Ысат. Приходит автобус, и все бездельники деревни садятся в него, но автобус не уезжает. Эфиопы заняли все места; приходит иностранец. Мистер! Хочу вам уступить место! Дайте 1 быр! Когда платными пассажирами все места займутся, автобус уезжает (помощники и не собирались ехать, они весь день торгуют местами в подъезжающих автобусах, а стоячим пассажирам ехать запрещено — видимо, они в сговоре с водителем.) Мистер! What do you want? How are you? Fine? Give me 1 birr-rr! Бр-р-р!
Когда всех обилетили, открыли проход на перрон через вокзал, — и уже в быстро наступившей вечерней темноте мы стали грузиться в пассажирский вагон величайшего (ибо единственного) эфиопского поезда. Всего сейчас было три пассажирских вагона и десяток товарных.
Единственный в природе эфиопский пассажирский поезд курсирует из Дыр-Дывы в Джибути, а иногда также из Дыры в Аддис-Абебу, без точного расписания, по мере накопления грузовых вагонов. Пассажирский вагон являет собой чудо: ни окон, ни дверей, ни света, ни туалета. Все стёкла выбиты лет пятьдесят назад, двери тоже покинули этот мир, электричества в вагоне, вероятно, никогда не было, а туалет завален мешками и багажом. Пассажиры в темноте пролезали через окна и двери на уцелевшие деревянные скамейки, занимали места и устраивались на них. Единственным товаром, который они везли, был чат. В больших вязанках размером с самовар, в мешках и в вениках, снаружи покрытых обычной травой, чтобы не высох. В суете погрузки один старик потерял свою вязанку чата и ходил по вагону туда-сюда, причитая. У многих были фонарики, но даже с их помощью утерянный чат не был найден, и дед всю дорогу завывал, ходил вперёд-назад, щупал чужие вязанки чата и, казалось, потерял разум. Поезд тронулся, и через окна подул холодный ветер; я натянул шапку. Другие люди устроились в товарных вагонах, там было, видимо, ещё холодней.
Эфиопы в целом бывают двух типов. 1) Имеющие желание получить 1 быр с иностранца. 2) Не имеющие оного желания. К первой категории относятся нищие, калеки, дети-идиоты, назойливые продавцы и хелперы. Сюда же относятся все кричащие: ю! — Фарандж! — What-is-your-name? — Where-are-you-go? — Mister, what is your problem? — Mister, can I help you? — и подобные типы. Пытающиеся (весьма неумело) помочь нам одеть рюкзак, застопить машину, помогающие найти что-либо (успешно или безупешно), предлагающие начистку ботинок. А также попы, они же менеджеры, эфиопской «православной» церкви. Все эти эфиопы родственны в том, что страдают комплексом неполноценности, считают иностранца высшим, но при этом глупым и неумелым существом, к счастью, обладающим деньгами, которыми неплохо бы поделиться.
Вторая категория — самодостаточные эфиопы. Для их счастья наличие белого мистера не обязательно. Почти все водители, таможенники, цивильные продавцы и вообще чем-то занятые люди, строители например. Обладатели легковушек и джипов, подвозящие, угощающие инжерой или плюшками, а также местные активисты ислама. Не спешат преклоняться перед иностранцем, и денег с него за просто так не хотят. Среди городских эфиопов, наверное, 70 % относятся к первой категории и только 30 % — ко второй. В деревнях, кажется, весь народ — первой категории.
Международный Поезд с Чатом двигался медленно. То и дело кто-то терял что-то во тьме, и тогда Илья Алигожин освещал весь вагон своим мощнейшим фонарём. Пассажиры были очень рады. Только старик, потерявший свой чат, всё горевал. Прочим оставалось всего несколько часов до того радостного момента, когда они выгрузят чат на базары и улицы богатого и дорогого города Джибути и окупят своё путешествие, а также порадуют сим наркотическим листом страждущих джибутийцев.
Песня старого джибутянина (вольный перевод).
Стартует поезд из Дыры неторопливо,
С Дыры в Джибути поезд с чатом, поезд с чатом.
Без чата жить там очень грустно и тоскливо,
Но привезёт нам поезд счастье, поезд счастье.
Без чата нет у нас ни мыслей, ни желаний,
Спадают брюки, стихают звуки,
Без этих сладких и божественных жеваний
Слабеют руки, болеют внуки.
А с чатом сила наши члены наполняет,
Пройдёт зевота, пойдёт работа,
И лучше всех от СПИДа он предохраняет,
Житуха легче, здоровье крепче.
Стартует поезд из Дыры неторопливо,
Везёт в Джибути поезд чат всем, поезд чат всем.
