Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде) - Сэвидж Барбара (онлайн книга без TXT) 📗
К тому времени, состязаясь друг с другом в скорости, к нам уже устремились человек пятьдесят рабочих с ближайшей фабрики. Я окликнула Ларри и Джеффа, и они ринулись к своим велосипедам. Мы понятия не имели, чью сторону примет толпа, поэтому, не дожидаясь продолжения, вскочили на велосипеды и во весь опор понеслись в Канпур.
Только в полумиле от злополучного места Ларри впервые почувствовал боль в запястье и рёбрах. При падении правый рычаг тормоза обломился и теперь свободно болтался на руле. К счастью, пострадало именно правое запястье, а не левое, которое как раз очень пригодилось Ларри, чтобы пользоваться оставшимся тормозом.
— Правой больно рулить и переключать скорости, но я справлюсь,— заметил он, когда мы «отмолотили» последние две мили до Канпура.— Надо всё-таки попытаться как-то починить рычаг ещё до Непала. Не поеду через Гималаи с одним-единственным исправным тормозом, это уж точно.
— Как твои рёбра? — спросил Джефф.
— Думаю, поболят несколько недель, а то и месяц. Тут уж ничего не поделаешь. Пусть себе болят, перетерпим. Да, ребята, до гор я ещё восстановлю отличную спортивную форму.
Канпур оказался большим городом, и нескончаемые городские улицы, кишащие пешеходами, велосипедистами и животными, только вытягивали из нас последние силы. «Отскакав» свыше ста двадцати миль по ухабистым дорогам, хотелось в изнеможении забиться в какое-нибудь тихое и спокойное убежище, но нам предстоял ещё не один час работы. Нужно было найти отель или пансион, раздобыть продуктов, «провернуть» готовку и провести последний час бодрствования за кипячением воды. Индийцы так и не поняли, для чего мы тратим столько времени на кипячение воды, если никогда не завариваем чай. Они в полном недоумении наблюдали за тем, как мы кипятим сырую воду, котелок за котелком, лишь затем, чтобы потом залить её в пластиковую флягу и оставить остывать снова. Пока мы стояли на окраине Канпура, отдыхая и собирая последние крохи энергии, которой должно было хватить нам на вечер, возле нас остановился студент колледжа на мотороллере и предложил свою помощь.
— Меня зовут Прадип,— улыбнулся он.— Провожу вас в пансион. Всего в километре отсюда.
Пансион представлял собой трёхэтажный квадрат с цементным внутренним двориком в центре, куда выходили окна всех номеров. Он походил на тюрьму — тёмный и грязный, со снующими по полу крысами. Об электричестве можно было только мечтать. Из-за удушающей жары двери в номерах держали нараспашку. При нашем появлении обитатели верхних этажей свесились через балконные перила поглазеть на нас. Жители нижнего этажа заняли наблюдательные посты в дверных проёмах. Все они были грязные и оборванные, и ни один не улыбался. Хозяин заведения объяснил Прадипу, что все комнаты заняты и нам бы лучше поехать в отель на другом конце города.
— Далеко ли отсюда? — поинтересовался Ларри.
— Восемь километров,— ответил Прадип.
Пять миль. Мы поёжились. В этот момент такое казалось просто невыполнимым. Мы были слишком разбиты, чтобы проделать ещё пять миль, особенно по городским улицам.
— А нет ли чего-нибудь поближе? Мы изрядно устали,— простонал Джефф.
— Нет. Ничего, разве что только дороже. Немного передохните, и поедем дальше.
Прадип переговорил с владельцем, который окликнул стоявшего неподалёку мальчишку. Мальчишка сбегал за ведром и поднёс его нам. В ведре плавал ковшик, и он жестами предложил нам умыть лицо и руки. После двух дней езды без умывания наша кожа задубела от грязи. Пока мы приводили себя в порядок, хозяин притащил для нас три лёгкие деревянные кровати с верёвочной сеткой и водрузил их в центре дворика.
Пока мы восстанавливали силы, Прадип стерёг велосипеды, болтая с хозяином. Кругом галдели игравшие во дворе дети. В воздухе висел приторный запах сандалового фимиама. Пока я отлёживалась, мышцы ещё больше «стянуло», когда же я вскарабкалась на велосипед, они тяжко запротестовали. Ларри, должно быть, переживал агонию, но он ни разу не пожаловался, так же как и Джефф, который изо всех сил крепился, пытаясь совладать с желудком.
Все пять миль мы чудом умудрялись не упустить из виду Прадипа и не потерять друг друга, что можно считать проявлением большой сноровки, учитывая, насколько были переполнены дымные, тускло освещённые улицы. Отель, куда нас привёл Прадип, порадовал большими чистыми номерами с вентиляторами под потолком. После того как мы завели велосипеды в комнату, Прадип повёл Джеффа и Ларри на расположенную вблизи отеля рыночную площадь за продуктами к обеду и запасом продовольствия на завтра.
— А вы подождите здесь,— сказал мне Прадип.— В этой части города женщине не следует выходить по ночам на улицу. Останьтесь и не забывайте запирать двери.
После того как они ушли, воспользовавшись краном в уборной, я соскребла с себя грязь и постирала шаровары и футболку. Пока я плескалась, управляющий гостиницы с помощником барабанили в дверь уборной, трясли её, пытаясь распахнуть; я была рада, что Прадип предупредил меня о необходимости всегда и всюду запираться. Я крикнула им, чтобы убирались, в конце концов они так и сделали. Когда через час Ларри и Джефф вернулись с покупками, Прадипа с ними уже не было.
— С рынка он поехал домой. Мы поблагодарили его за помощь, и он обещал заглянуть к нам утром, до отъезда. Какая удача, что он остановился нам помочь,— сказал Ларри.
Джефф кивнул и растянулся на кровати.
— Господи, до чего же здорово выбраться из этих толп,— вздохнул он.— Люди, люди, люди... Вот и всё, что ты здесь видишь. В этой стране к концу дня действительно устаёшь от людей и мечтаешь забиться в какой-нибудь тихий и укромный уголок, подальше от этих физиономий. Туда, где на тебя никто не глазеет и где не слышно велосипедных звонков. Боже мой, как надоели эти звонки! Понимаю, они нас так приветствуют, но зачем же продолжать трезвонить всю дорогу? По утрам я добренький — выспался, съел прекрасный завтрак и вроде всё нипочём; но ближе к ночи я усталый, голодный и раздражительный, и мне правда нужно спрятаться. Глядите.— Джефф широким жестом обвёл комнату.— Вот что мне нужно. Ничего, кроме четырёх голых стен. Ни рож, ни глаз, ни блестящих белых зубов.
Джефф заполнял свой путевой журнал, я же разожгла плитку и принялась крошить цветную капусту и цуккини. До чего же здорово — вот так оторваться от людей, про себя думала я, когда вдруг кто-то постучал в дверь.
— Да,— отозвался Джефф, не пытаясь подняться с постели.
— Привет, дорогая. Открой, пожалуйста, дорогая.
Это был администратор отеля. Ларри отпер дверь, и в комнату вошли двое — управляющий и его помощник.
— Добрый вечер, дорогая,— приветствовал управляющий Джеффа.— Добрый вечер, сэр,— сказал он, обращаясь ко мне.
— Я вам не «дорогая»,— огрызнулся Джефф, раздражённый внезапным вторжением в его покой и уединение.
В эту минуту Джефф был особенно вспыльчив, потому что его рези и колики опять разошлись не на шутку.
— Спасибо, дорогая,— расцвёл управляющий.
Его познания в английском, как вскоре выяснилось, ограничивались примерно пятнадцатью словами. Просочившись в комнату без приглашения, управляющий и его помощник принялись сновать туда-сюда, обследуя велосипеды, снаряжение и одежду, развешенную сушиться. Управляющий внимательно наблюдал, как я готовлю, в то время как его помощник, стянув путевой журнал с колен Джеффа, перелистывал его страницы.
Проинспектировав всё наше имущество, «гости» заняли оба кресла и принялись кивать и улыбаться. Ларри пытался говорить с ними, но из того, что он сказал, они не поняли ни слова. Отказались они и от угощения. Индийцы довольствовались тем, что наблюдали, как мы готовим и едим, и слушали наш разговор. Когда мы разговаривали, они повторяли каждое движение наших губ. Если мы смеялись, они тоже довольно хихикали, хлопая себя по коленям, и хмурились, качая головами, если им казалось, что мы чем-то озабочены. Эти двое высидели обед и ритуал кипячения воды, затем Джефф попросил их уйти, чтобы мы могли хоть немного поспать. К несчастью, оба они имели массу свободного времени и не помышляли об уходе.
