Дети капитана Гранта (худ. В. Клименко) - Верн Жюль Габриэль (книги серии онлайн TXT) 📗

В одиннадцать часов вечера все собрались на борту яхты. Капитан и команда занялись последними приготовлениями к отплытию. В полночь стали разводить пары. Капитан отдал приказ быстрей подбрасывать уголь, и вскоре клубы черного дыма смешались с ночным туманом. Паруса — они не могли быть использованы, ибо дул юго-западный ветер, — были тщательно завернуты в холщовые чехлы для защиты их от копоти.

В два часа ночи корпус «Дункана» задрожал; манометр показывал давление в четыре атмосферы; перегретый пар со свистом вырвался из клапанов. Между приливом и отливом наступил временный штиль. Начинало светать, и можно было разглядеть фарватер реки Клайд, его бакены с потускневшими при свете зари фонарями. Наступил час отплытия. Джон Манглс приказал известить Гленарвана, и тот не замедлил подняться на палубу.

Вскоре начался отлив. Прозвучали громкие гудки «Дункана»: отдали концы каната, и, отделившись от окружавших кораблей, яхта отчалила от пристани. Заработал винт, и «Дункан» двинулся по фарватеру реки. Джон не взял лоцмана; он прекрасно знал все извилины реки Клайд, и никто лучше его не вывел бы судно в открытое море. Яхта была послушна его воле. Правой рукой он управлял машиной, а левой — молча и уверенно вращал штурвал. Вскоре последние заводы, расположенные по берегам, сменились виллами, живописно разбросанными по прибрежным холмам, и городской шум замер вдали.

Час спустя «Дункан» проплыл мимо скал Думбартона, еще через два часа был в заливе Клайд. В шесть часов утра яхта обогнула мыс Малл-оф-Кинтайр и вышла из Северного пролива в открытый океан.

Глава шестая. ПАССАЖИР КАЮТЫ НОМЕР ШЕСТЬ

В первый день плавания море было бурным, к вечеру подул свежий ветер. «Дункан» сильно качало. Поэтому женщины не появлялись на палубе. Они лежали в каютах, что было весьма благоразумно.

На следующий день ветер круто изменил направление. Капитан Джон Манглс приказал поставить фок, контр-бизань и малый марсель, и «Дункан» стал устойчивее — меньше чувствовалась боковая и килевая качка. Леди Элен и Мери Грант могли с самого утра подняться на палубу, где уже находились Гленарван, майор и капитан.

Восход солнца был великолепен. Дневное светило, похожее на позолоченный диск, поднималось из океана, словно из колоссальной гальванической ванны. «Дункан» скользил в потоках лучезарного света, и казалось, то не ветер, а солнечные лучи надувают его паруса.

Пассажиры яхты благоговейно созерцали появление дневного светила.

— Что за дивное зрелище! — проговорила Элен. — Восход солнца предвещает прекрасный день. Только бы ветер не переменился, остался попутным!

— Трудно желать более благоприятного ветра, дорогая Элен, — отозвался Гленарван, — и нам не приходится сетовать на такое начало нашего путешествия.

— А скажите, дорогой Эдуард, как долог наш путь?

— На это вам ответит только капитан Джон, — сказал Гленарван. — Как мы идем, Джон? Довольны ли вы своим судном?

— Очень доволен, сэр. Это отличное судно — моряку приятно чувствовать его под ногами. И машина и корпус как нельзя лучше подходят друг к другу. Вот почему яхта, как вы сами видите, оставляет за собой такой ровный след и так легко уходит от волны. Мы идем со скоростью семнадцать морских миль в час; если скорость не снизится, то дней через десять пересечем экватор и менее чем через пять недель обогнем мыс Горн.

— Вы слышите. Мери? Меньше чем через пять недель! — обратилась к молодой девушке леди Элен.

— Да, сударыня, — ответила Мери. — Я слышала, и мое сердце сильно забилось при словах капитана.

— Как вы переносите плавание, мисс Мери? — спросил Гленарван.

— Неплохо, сэр. А вскоре надеюсь совсем освоиться с морем.

— А наш юный Роберт?

— О, Роберт!.. — вмешался Джон Манглс. — Если его нет сейчас в машинном отделении, то, значит, он взобрался на мачту. Этот мальчуган не знает, что такое морская болезнь… Да вот полюбуйтесь сами. Видите, где он?

Все взоры устремились туда, куда указывал капитан, — на фок-мачту: там футах в ста от палубы, на снастях брам-стеньги, висел Роберт. Мери невольно вздрогнула.

— О, успокойтесь, мисс! — сказал Джон Манглс. — Я вам ручаюсь за него. Обещаю, что в недалеком будущем я представлю капитану Гранту лихого молодца, ибо нисколько не сомневаюсь, что мы разыщем этого достойного капитана.

— О, пусть вас услышит небо! — ответила девушка.

— Милая мисс Мери, — вновь заговорил Гленарван, — все предвещает нам удачу. Взгляните на этих славных молодцов, взявшихся за это прекрасное дело. С ними мы не только добьемся успеха, но легко достигнем его. Я обещал леди Элен увеселительную прогулку и верю, что сдержу слово.

— Эдуард, вы лучший из людей! — воскликнула Элен Гленарван.

— Отнюдь нет, но у меня лучшая команда на лучшем судне. Разве вы не восхищаетесь нашим «Дунканом», мисс Мери?

— Конечно, сэр, — ответила девушка, — не только как пассажирка, но и как настоящий знаток.

— Вот как?

— Будучи ребенком, я постоянно играла на кораблях отца. Он хотел воспитать из меня моряка. Если понадобится, я и теперь могу взять рифы или поставить парус.

— Что вы говорите, мисс! — воскликнул Джон Манглс.

— Если так, — сказал Гленарван, — то вы в лице капитана Джона, несомненно, будете иметь большого друга, ибо профессию моряка он ставит выше любой иной, даже для женщины. Не правда ли, Джон?

— Совершенно верно, сэр, — ответил молодой капитан, — но я должен признаться, что, по-моему, мисс Грант более пристало находиться в рубке, чем ставить брамсель. Но все же моему самолюбию моряка льстят ее слова.

— А особенно когда она восхищается «Дунканом»… — добавил Гленарван.

— …который того вполне заслуживает, — ответил Джон Манглс.

— Право, вы так гордитесь вашей яхтой, — сказала леди Элен, — что мне захотелось осмотреть ее сверху донизу и заодно поглядеть, как устроились наши славные матросы в кубрике.

— Очень удобно, — ответил Джон Манглс, — не хуже, чем дома.

— А они действительно дома, дорогая Элен, — сказал Гленарван. — Эта яхта — уголок нашей старой Шотландии, это кусок графства Думбартон, плывущий по волнам океана; таким образом, мы не покинули нашей родины: «Дункан» — это замок Малькольм-Касл, а океан — озеро Ломонд.

— Ну тогда, дорогой Эдуард, покажите нам ваш замок, — шутливо промолвила Элен.

— К вашим услугам! — ответил Гленарван. — Но позвольте предупредить Олбинета.

Стюард «Дункана» Олбинет был превосходный метрдотель, достойный быть по своему внушительному виду метрдотелем во Франции, так усердно и умно он исполнял свои обязанности. Олбинет немедленно явился.

— Олбинет, мы хотим прогуляться перед завтраком, — сказал Гленарван таким тоном, словно дело шло о прогулке в окрестностях замка. — Надеюсь, что к нашему возвращению завтрак будет сервирован.

Олбинет важно поклонился.

— Вы пойдете с нами, майор? — спросила Мак-Наббса Элен.

— Если прикажете, — ответил он.

— О, майор наслаждается своей сигарой, — вмешался Гленарван, — не мешайте ему. Знаете, мисс Мери, он страстный курильщик, он даже спит с сигарой во рту.

Майор кивнул головой и остался, остальные спустились в кубрик.

Оставшись один на палубе, Мак-Наббс, по обыкновению, вступил сам с собой в беседу, окутавшись густыми облаками дыма, и, не двигаясь, глядел на пенистый след за кормой яхты. После нескольких минут безмолвного созерцания он повернулся и вдруг увидел рядом с собой какого-то человека. Если бы вообще что-нибудь могло удивить майора, то именно подобная встреча, ибо этот пассажир был ему совершенно незнаком.

Это был высокий, сухощавый человек лет сорока. Он походил на длинный гвоздь с широкой шляпкой. Голова у него была круглая, крепкая, лоб высокий, нос длинный, рот большой и выдающийся вперед подбородок. Глаза скрывались за огромными круглыми очками и имели какое-то неопределенное выражение, присущее обычно никталопам 16. Лицо у него было умное и веселое. В нем не было отталкивающего выражения, присущего чопорным людям, которые из принципа никогда не смеются, скрывая свое ничтожество под личиной серьезности. Отнюдь нет. Непринужденность, милая бесцеремонность незнакомца — все говорило о том, что он склонен видеть в людях и вещах лишь хорошее. Хоть он еще не вымолвил ни слова, но видно было, что он говорун и очень рассеянный человек, вроде тех людей, которые смотрят и не замечают, слушают и не слышат. На нем была дорожная фуражка, бархатные коричневые панталоны, той же материи куртка с бесчисленными карманами, которые были туго набиты всевозможными записными книжками, блокнотами, бумажниками, одним словом, множеством ненужных обременительных предметов; обут он был в грубые желтые ботинки и кожаные гетры. Через плечо у него болталась на ремне подзорная труба.