Южная звезда - Верн Жюль Габриэль (читаем книги онлайн txt) 📗
Глава пятая
СЕРЬЕЗНЫЙ ОПЫТ
В течение целых пятидесяти дней Сиприен не нашел на своем участке ни одного алмаза.
Из-за этой неудачи он стал чувствовать в себе всевозраставшее отвращение к ремеслу искателя алмазов — ремеслу, казавшемуся ему теперь совершенно невыгодным, если человек, занимающийся им, не имеет такого капитала, чтобы откупить хороший участок земли и нанять для работ хотя бы дюжину кафров. А потому, отпустив однажды утром на копи Матакита, Бардика и Томаса Стила, Сиприен решил в этот день остаться дома и ответить на письмо своего друга Фарамона Берте, который прислал ему о себе с берегов Лимпопо весть через торговца слоновой костью, ехавшего в Капскую колонию. Фарамон Берте был страстный охотник и человек с независимыми средствами. Он уж в третий раз приезжал в Африку охотиться. В Грикаланде его знали уже давно, и Сиприен Мере ехал туда с ним вместе из Европы, а затем Фарамон уехал охотиться на север. Фарамон Берте, судя по письму, был в восторге от своей жизни, исполненной приключений, и от своей охоты. Ему удалось уже убить трех львов, шестнадцать слонов, семь тигров и бесчисленное множество жирафов и антилоп, не считая другой мелкой дичи. Добычей от своей охоты он содержал весь взятый им с собой отряд из тридцати человек негров-бассутов.
В конце письма приятель настойчиво звал Сиприена приехать на берега Лимпопо и поохотиться вместе с ним.
Сиприен только что дочитал письмо, как вдруг раздался страшный грохот — случился обвал на его прииске, причем Матакит оказался засыпанным землей. Его откопали едва живого. При этом Томас Стил обратил внимание, что кафр все время сжимает в руке кусок земли. Кафра привели в чувство, и он скоро оправился, но этот случай сильно подействовал на Сиприена. Ему опротивела работа в алмазных полях, и он пошел к Алисе Уоткинс поделиться своими мыслями.
Он рассказал молодой девушке о своих сомнениях, а также о том письме, которое он получил от Фарамона Берте. Не последовать ли ему в самом деле совету своего друга? Что потеряет он, если поедет в Лимпопо и попытает счастье на охоте? Это было бы, без сомнения, более благородным занятием, чем скрести землю, эксплуатируя несчастных рабочих.
— Что вы думаете об этом, мисс Уоткинс? — спросил он у нее. — Ведь вы обладаете таким тонким пониманием сущности всех вещей и таким большим запасом здравого смысла. Мне так нужен ваш совет! Я потерял душевное равновесие. Для того чтобы снова стать на путь истины, мне нужно, чтобы дружеская рука указала мне этот путь.
Так чистосердечно говорил он, испытывая удовольствие побороть свою обыкновенную скрытность и поделиться с этим милым, кротким существом своими задушевными мыслями. Джон Уоткинс в это время дремал, сидя в кресле, и ему было, по-видимому, совершенно безразлично, говорили молодые люди между собой по-французски или по-английски, а потому они продолжали разговор на французском языке.
С большим участием выслушав Сиприена, Алиса сказала ему:
— Все, что вы сейчас мне говорили, не составляет новости для меня, Мере: я все это передумала за вас раньше. Мне трудно было понять, как это инженер, ученый, вообще такой человек, как вы, может с легким сердцем вести ту жизнь, какую вы ведете. Не есть ли это преступление против вас самих и против науки. Отдать свое драгоценное время работе чисто механической, работе, которую простой кафр или готтентот сделает лучше вас, уверяю вас, это нехорошо.
Сиприену достаточно было сказать одно слово, чтобы молодая девушка тотчас же разрешила задачу, которая удивляла и вместе с тем возмущала ее. Кто знает? Может быть, она и высказывала свое негодование по этому поводу с тайной целью вызвать его на объяснение. Но он дал слово сохранить свою тайну и считал унизительным для себя нарушить это обещание, потому признание замерло на его устах.
Мисс Уоткинс продолжала:
— Если вам непременно хочется найти алмазы, почему, Мере, не ищете вы их там, где у вас больше шансов их найти, — в вашем тигеле? Как! Вы — химик, вы знаете так, как никто, что такое, в сущности, те жалкие камешки, которые так дорого ценятся, и вы хотите добыть их неблагодарным механическим трудом. Что касается меня, то я возвращаюсь к моей мысли, а именно: если бы я была на вашем месте, я бы сделала попытку добыть алмазы химическим путем.
Алиса говорила все это с таким увлечением и так убедительно, что Сиприен почувствовал в себе прилив бодрости и энергии. К несчастью, в эту минуту Уоткинс стал спрашивать его о том, что делается на Вандергартовых россыпях, и разговор молодых людей таким образом оборвался. Но семя было брошено, оно попало на хорошую почву и должно было взрасти.
Возвратясь к себе домой, молодой инженер стал размышлять о правдивых словах мисс Уоткинс, и то, что в словах ее крылось неосуществимого и фантастического, отошло почему-то у него на задний план, оставив место только тому, что было в них благородного, доверчивого и нежного.
«А почему бы мне не попытаться в самом деле? — говорил он себе. — Производство алмазов, казавшееся в прошлом столетии чем-то несбыточным, теперь уже почти свершившийся факт. Фреми и Пейль в Париже добыли изумруд, рубин и сапфир, которые не что иное, как кристаллизованный глинозем различного цвета. Мак-Тир в Глазго и Баллантайн Ганнэ в том же городе получили в тысяча восемьсот восьмидесятом году кристаллы углерода, имевшие все свойства алмаза и только один недостаток, состоявший в крайней его дороговизне; алмазы эти обходились дороже бразильских, индийских и грикаландских, а потому не соответствовали условиям торговли. Почему бы мне не найти теперь способ уменьшить эту стоимость? Все эти ученые были теоретики, кабинетные ученые, не изучившие алмаза на месте его рождения; воспользовавшись их трудами и опытом, а также и своим, я попытаю счастья. Я уже подвергал анализу и тщательно изучал почву, где находятся алмазы, сам, своими руками выкапывал их, и если кто-нибудь должен когда-либо преодолеть эти затруднения, то это именно я. Да, это буду я!»
Вот каково было течение мыслей Сиприена, и вот о чем он думал и передумывал добрую часть ночи.
Решение его было принято. На другой день утром он объявил Томасу Стилу, что по крайней мере некоторое время не будет работать сам, а также посылать рабочих на свой участок. Сиприен даже условился с ним, что он может продать его часть участка, если на него найдется покупатель. После этого Сиприен заперся в своей лаборатории и стал размышлять о новых проектах. Во время своих блестящих изысканий об обращаемости твердых тел в газообразное состояние — изысканий, которыми Сиприен был занят предыдущий год, от него не ускользнуло, что некоторые вещества, кремнезем и глинозем например, не растворяющиеся в воде, растворимы в водяных парах при высоком давлении и очень высокой температуре.
Это именно и вызвало с его стороны желание сделать попытку найти газ, растворяющий углерод, для того чтобы впоследствии получить кристаллизацию. Но попытки его оказались бесплодными, и после нескольких недель напрасных опытов он был вынужден оставить их, переменить, так сказать, батарею. «Батарея» была именно подходящим словом в этом случае, потому что, как мы увидим впоследствии, пушке пришлось здесь играть не последнюю роль. Путем аналогии молодой инженер должен был прийти к убеждению, что алмаз может образоваться на россыпях совершенно так же, как сера в серных рудниках; известно, что сера осаждается от неполного окисления серного водорода после того, как часть ее видоизменяется в серную кислоту, а из остатка ее образуются кристаллы, которые и покрывают стены серных рудников.
