Собрание сочинений в 12 т. Т. 7 - Верн Жюль Габриэль (лучшие бесплатные книги .txt, .fb2) 📗

Зачем было детям беспокоиться о будущем? Почему стали бы они жалеть о прошлом?

Однажды Пабло спросил:

- Есть ли у тебя родные, Нина?

- Нет, Пабло, - ответила девочка, - я совсем одна на свете. А ты?

- Я тоже один на свете, Нина. А чем ты занималась на Земле?

- Я пасла коз, Пабло.

- А я, - сказал мальчик, - день и ночь скакал верхом впереди упряжки дилижанса.

- Но теперь ведь мы не одиноки, Пабло.

- Нет, Нина, не одиноки.

- Губернатор наш отец, а граф и лейтенант наши дяди.

- А Бен-Зуф наш товарищ, - подхватил Пабло.

- И все остальные так ласковы и добры к нам, - добавила Нина. - Все нас балуют. Даже слишком балуют, Пабло. Будем стараться, чтобы они были довольны нами… всегда довольны.

- Ты такая умница, Нина, что с тобой невольно становишься умнее.

- Я твоя сестра, а ты мой братец, - серьезно проговорила Нина.

- Конечно, - согласился Пабло.

Эти два юные существа были так милы, так прелестны, что вскоре стали общими любимцами. Все их ласкали, называли нежными именами, причем немало ласк доставалось и на долю козочки Марзи. Капитан Сервадак и граф Тимашев относились к детям с отеческой любовью. Стоило ли Пабло сожалеть о выжженных полях Андалузии, а Нине - о голых скалах Сардинии? Им, право же, казалось, что они всю жизнь прожили на Галлии.

Наступил июль. За этот месяц комете предстояло пролететь по своей орбите лишь двадцать два миллиона лье, а расстояние, отделявшее ее от Солнца, равнялось теперь ста семидесяти двум миллионам лье. Таким образом, Галлия отстояла от центра притяжения в четыре с половиной раза дальше, чем Земля, и почти сравнялась с нею в скорости. Действительно, средняя скорость движения земного шара по эклиптике приблизительно достигает двадцати одного миллиона лье в месяц, то есть двадцати восьми тысяч восьмисот лье в час.

Шестьдесят второго апреля по галлийскому календарю профессор отправил капитану Сервадаку лаконичную записку. Пальмирен Розет предлагал в тот же день приступить к определению массы и плотности кометы, а также силы тяжести на ее поверхности.

Гектор Сервадак, граф Тимашев и Прокофьев не преминули явиться в назначенное время. Однако предстоящие опыты не могли интересовать их в той же мере как профессора; им гораздо больше хотелось узнать, из какого вещества состоит почти целиком Галлия.

Ранним утром Пальмирен Розет встретился с ними в главном зале. Пока еще он был в довольно сносном расположении духа, но ведь день только начинался!

Всем известно, что такое сила тяжести. Это влияние земного притяжения на тело с массой, принятой за единицу. Читатель помнит, что сила тяжести на Галлии оказалась значительно меньше, чем на Земле, благодаря чему мускульная сила галлийцев заметно возросла. Но никто не знал, насколько именно.

Что касается массы, это не что иное, как количество вещества, заключенного в данном теле, весом которого она и определяется. Наконец, плотностью называется масса тела, заключенная в единице его объема.

Итак, перед колонистами стояли три вопроса:

Первый вопрос - какова сила тяжести на поверхности Галлии?

Второй вопрос - какое количество вещества заключено в комете, то есть какова ее масса и соответственно каков ее вес?

Третий вопрос - какова масса Галлии при данном, уже известном, объеме кометы, иначе говоря, какова ее плотность?

- Господа, - сказал профессор, - сегодня нам предстоит закончить исследование различных элементов моей кометы. Когда мы определим путем точных измерений силу тяжести на поверхности Галлии, ее массу и плотность, - для нас не останется больше тайн. Словом, нам предстоит взвесить Галлию!

Бен-Зуф, появившись на пороге зала, слышал последние слова Пальмирена Розета. Он тут же молча вышел и, вернувшись несколько минут спустя, насмешливо сказал:

- Я обыскал все хозяйственные склады, но не мог найти подходящих весов; к тому же я, право, не знаю, на какой крючок мы ухитрились бы их подвесить!

И с этими словами Бен-Зуф поднял голову кверху, как бы ища глазами, нет ли на небе гвоздя.

Сердитый взгляд профессора и знак, поданный Гектором Сервадаком, заставили насмешника умолкнуть.

- Господа, - продолжал Пальмирен Розет, - прежде всего мне необходимо узнать, сколько весит на Галлии земной килограмм. Вследствие меньшей массы Галлии сила ее притяжения слабее земной, а из этого следует, что любой предмет весит здесь меньше, чем весил бы на поверхности Земли. Но какова разница этих двух весов, вот что необходимо выяснить.

- Совершенно справедливо, - заметил лейтенант Прокофьев, - но обыкновенные весы, если бы у нас они и нашлись, не годятся для подобного опыта, так как обе их чашки в одинаковой мере испытывают силу притяжения и не могут показать соотношения между галлийским весом и весом земным.

- В самом деле, - прибавил граф Тимашев, - если положить на весы, скажем, килограммовую гирю, она столько же потеряет в весе, сколько и предмет, взятый для взвешивания, и поэтому…

- Господа, - перебил его Пальмирен Розет, - если вы говорите все это для моего сведения, то лишь даром теряете время; не мешайте мне, пожалуйста, продолжать мою лекцию по физике.

Профессор более чем когда-либо чувствовал себя лектором ex cathedra [29].

- Есть ли у вас безмен и гиря весом в килограмм? - спросил он. - Все дело в этом. На безмене имеется либо стальная полоска, либо пружина, и все основано на гибкости этой полоски или на упругости пружины. Таким образом, сила притяжения не влияет на сам прибор. Действительно, если я взвешу на безмене гирю весом в один земной килограмм, стрелка точно отметит, сколько весит килограмм на поверхности Галлии. Следовательно, я узнаю разницу между притяжением Галлии и притяжением Земли. Итак, повторяю свой вопрос: найдется ли у вас безмен?

Слушатели Пальмирена Розета вопросительно переглянулись. Затем Гектор Сервадак обернулся к Бен-Зуфу, который досконально знал весь хозяйственный инвентарь колонии.

- У нас нет ни безмена, ни килограммовой гири, - заявил тот.

Профессор с досады громко топнул ногой.

- Но, - продолжал Бен-Зуф, - кажется, я знаю, где найти безмен, да и гирю впридачу.

- Где же?

- На тартане Хаккабута.

- Надо было сразу сказать об этом, болван! - крикнул профессор, передернув плечами.

- А главное, надо сходить за безменом, - добавил капитан Сервадак.

- Иду! - отозвался Бен-Зуф.

- Я пойду с тобой, - сказал Гектор Сервадак, - ведь Хаккабут непременно заартачится, если попросят у него что-нибудь взаймы.

- Пойдемте все вместе на тартану, - решил граф Тимашев. - Посмотрим, как устроился Исаак на борту своей «Ганзы»…

Все уже собрались в путь, как вдруг профессор сказал:

- Граф Тимашев, не мог бы кто-нибудь из ваших людей выточить из здешней горной породы кубик с ребром в один дециметр?

- Мой механик сделает это без труда, - ответил граф Тимашев, - при условии, что ему дадут метр для измерения.

- Вероятно, у вас нет не только безмена, но и метра? - ворчливо спросил Пальмирен Розет.

Действительно, на складе колонии не имелось ничего похожего на метр. Бен-Зуф принужден был признать эту печальную истину.

- Но на борту «Ганзы», - добавил он, - наверняка все это найдется.

- Так идем туда! - воскликнул Пальмирен Розет, поспешно устремляясь в главную галерею.

Все последовали за ним. Несколько минут спустя Гектор Сервадак, граф Тимашев, Прокофьев и Бен-Зуф выбрались из пещеры на прибрежные высокие скалы. Они спустились на берег и направились к узкой бухте, где стояли «Добрыня» и «Ганза», скованные ледяным панцырем.

Несмотря на необычайно низкую температуру - тридцать пять градусов ниже нуля, - капитан Сервадак и его спутники, хорошо укутанные, тепло одетые, в толстых капюшонах и меховых шубах, без труда переносили стужу. Их бороды, брови и ресницы обледенели, так как пар от дыхания тотчас же замерзал на морозе. Забавно было смотреть на лица, ощетинившиеся тонкими, острыми, точно колючки дикообраза, иглами инея. Профессор, походивший при своем маленьком росте на медвежонка, казался еще свирепее обыкновенного.