Путь к Семи Соснам - Ламур Луис (книги полностью txt) 📗
Привязав жеребца к можжевеловому дереву, Хопалонг перенес человека в укрытие, куда не проникал ветер и дождь, и положил его на сухой песок. Обломав ветки давно упавшего дерева, он разжег костер, поставил на огонь воду, а затем расстегнул пиджак и жилетку молодого человека. Первая пуля, не задев кость, прошила левый бок, но вызвала сильное кровотечение: одежда насквозь пропиталась кровью. Выше зияла куда более серьезная рана — пуля прошла прямо под сердцем, и Хопалонга это встревожило.
Когда вода нагрелась, он не торопясь промыл раны и, приложив разрезанные и подсушенные над огнем листья опунции, крепко их забинтовал. Этим средством индейцы и старожилы Запада пользуются для лечения воспалений, да и под рукой у него не было ничего другого. Кэссиди повидал много огнестрельных ран и понимал, что у этого парня мало шансов выжить, несмотря на могучее сложение и, по-видимому, отличное здоровье.
Хопалонг собрал топливо для костра, затем завел белого жеребца под выступ в скале и расседлал его. Рядом, на бугорке нанесенной ветром земли росла трава, и жеребец начал ее щипать. Вернувшись к костру, Хопалонг увидел, что раненый открыл глаза и непонимающе смотрит на него.
— Лежи спокойно, приятель, — тихо произнес Хопалонг, подойдя ближе. — У тебя две раны, очень тяжелые: две дыры, они тебе доставят неприятность.
Человек, сморщившись, уставился на него.
— Кто... Кто ты?
— Да так, ехал себе, услышал выстрелы, нашел одного убитого, а потом — тебя.
— Значит, одного я уложил?
— Сомневаюсь. На мертвеце сюртук и серая шляпа. С виду тертый калач. С рыжеватыми усами.
— А! Пассажир. — Раненый, тяжело дыша, с минуту помолчал.
Это был чисто выбритый, симпатичный парень. Родился и вырос в скотоводческих краях. Кэссиди распознавал таких с первого взгляда. У парня было два револьвера и, похоже, он умел ими пользоваться.
— Ограбление. Я охранник. Меня сразу ранили, но я отстреливался и, по-моему, уложил одного. Потом ранили еще раз и я свалился с козел. Они были в масках... как обычно.
— Как обычно?
— За три месяца это уже четвертое нападение... Я ехал в первый раз. — На лице юноши промелькнула слабая улыбка. — Кто бы это ни был, они не любят курьеров-охранников.
Бульон из мяса и горсти муки, кипевший на огне, был готов. Кэссиди напоил им раненого, давая ему возможность отдышаться после каждого глотка. Бульон должен придать парню силы, ведь тот потерял много крови.
— Как тебя зовут, амиго? Хорошо бы мне узнать твое имя.
Юноша внимательно посмотрел на Хопалонга.
— Я так плох? Зовут меня Джесс Локк. Не думаю, что по мне будут сильно горевать. Можешь разыскать брата и рассказать ему все. У него ранчо в Робертс-Маунтинс. Зовут его Бен Локк.
Дождь стих, и стало слышно, как срываются тяжелые редкие капли с мокрой листвы, как журчит убегающая вода. Слава Богу, раненый крепко заснул, но его прерывистое дыхание беспокоило Хопалонга. Если дилижанс добрался до Семи Сосен, то оттуда должны выслать людей на поиски пострадавших при ограблении. Однако в городе могут подумать, что оба человека убиты, а дорогу сильно размыло. Хопалонг оседлал коня.... Придется оставить Джесса Локка одного и отправиться за помощью.
Небо уже светлело, когда Джесс Локк снова открыл глаза, и первое, что он разглядел — седло на белом жеребце. Он посмотрел на Кэссиди.
— Мне не лучше, — хрипло прошептал он. — Кажется, я и правда тяжело ранен.
— Да. — Кэссиди помог юноше улечься поудобнее. — Далеко отсюда до Семи Сосен? Тебе нужен доктор.
— Двенадцать миль. Найди доктора Марша — он хороший парень.
Хопалонг еще раз промыл раны, они выглядели значительно лучше, сменил компресс из опунции. Джесс, с интересом наблюдая за ним, сказал:
— Я об этом слыхал. Индейское средство, да?
— Да. Я еду за доктором. С тобой все будет в порядке?
Раненый иронически усмехнулся.
— Вряд ли смогу убежать и сломать ногу. А без доктора я уж точно на ноги не встану. — Он нерешительно помолчал, глядя на Хопалонга с тоской. — Жаль, что ты уезжаешь, амиго.
Вынув из кобуры Локка один револьвер, Хопалонг вложил его в руку Джесса.
— На всякий случай, — сказал он. — Бандиты могут решить, что ты знаешь лишнее, и вернуться. — Он подвинул оружейный пояс с кобурами и патронами поближе к юноше. — Но это вряд ли. Думаю, с тобой все будет в порядке.
Быстрым галопом Кэссиди помчался по дороге в сторону города. Топперу нравилось скакать, и теперь он несся во весь опор. Однако не проехали они и четырех миль, как Хопалонг увидел далеко впереди темное пятно, которое стремительно приближалось и превратилось в повозку, сопровождаемую полудюжиной всадников. В повозке сидели двое: плотный мужчина с темно-рыжими волосами и такими же усами и второй — помоложе, с тонкими светлыми усиками и холодными голубыми глазами. Увидев Кэссиди с поднятой рукой, все остановились.
— Дальше по дороге лежит раненый, — сказал Хопалонг. — Надо торопиться. Док Марш здесь?
Блондин в повозке кивнул.
— Я доктор Марш.
Кэссиди развернул коня и повел их по сильно размытой дороге. У одного из всадников, высокого старика с серьезными серыми глазами и обвисшими усами, на груди была шерифская звезда.
— Кто ранен?
— Он сказал, что его зовут Локк.
— Много наболтал?
Хопалонг вдруг заметил, что остальные, внимательно прислушиваясь, окружают его.
— Парень тяжело ранен, — ушел он от ответа и поинтересовался: — Грабители что-нибудь взяли?
— Они взяли все! — воскликнул плотный мужчина, правивший повозкой. — Пропал весь мой груз стоимостью тридцать тысяч долларов золотом! Еще одно такое ограбление, и я разорен.
Въехав в каньон, они по знаку Хопалонга остановились и спешились. Пробравшись через скалы впереди всех, Хопалонг Кэссиди вдруг встал как вкопанный, лицо его вытянулось и помрачнело.
Джесс Локк был мертв. Его рука сжимала револьвер, дуло которого плотно прижималось к виску.
— Самоубийство! — отшатнулся один из подъехавших. — Он застрелился!
— Похоже на то, — подтвердил другой.
Хопалонг медленно поднял голову, уловив в голосе удовлетворение, но он не понял, кто именно произнес эти слова.
— Чего ради он сделал такое? — Это был мужчина, первым заговоривший о самоубийстве. — Не вижу смысла!
Хопалонг быстро отошел от остальных, внимательно рассматривая землю вокруг убитого. Губы его сжались, в голубых глазах затаилась горечь. А что ему оставалось делать? Ведь раненому был нужен доктор.
— Должно быть, очень мучился, — произнес кто-то, — наверно, не мог больше терпеть.
Шериф молчал. Хопалонг, выжидательно посмотрел на него и тихо сказал:
— Это не самоубийство. Парня убили.
— Убили? — Все уставились на Кэссиди.
— Его убили, — повторил он. — Когда я уезжал, Джесс был жив и держался молодцом. Он не стал бы стрелять в себя.
— А ты что думаешь, Хэдли? — спросил высокий здоровенный детина с широким красным лицом. — Если это не самоубийство, тогда что же это? Револьвер все еще на месте.
Шериф Хэдли кинул взгляд на Хопалонга, в задумчивости поглаживая усы.
— Джесс Локк был жив, когда вы уезжали? Он мог дотянуться до револьвера?
— Револьвер ему дал я. Мне не хотелось уезжать, но раненому был нужен доктор. По-моему, он мог бы выжить.
Доктор Марш, осмотрев тело, подтвердил слова Хопалонга.
— Он прав. Раны в хорошем состоянии, если можно так выразиться. Что это за компресс на них?
— Опунция. Индейцы пользуются ею, чтобы снять воспаление.
— Послушайте! — Краснолицый детина указал на револьвер в руке мертвеца. — Если не самоубийство, тогда как еще это назвать?
Хопалонг почувствовал, как в нем закипает гнев, и холодно посмотрел на краснолицего.
— Когда я уезжал, Джесс Локк был жив, — со злостью повторил он. — Малыш знал, что тяжело ранен, но держался хорошо. Этот парень — не трус, и он не убивал себя. Скорее всего, Локк потерял сознание, — продолжал Кэссиди. — Кто-то подкрался, застрелил его, а затем опять вложил оружие в руку мертвеца. Посмотрите дуло прижато к виску. Выстрелом револьвер отбросило бы от головы, а, возможно, даже выбило бы из руки.
