Танцы с волками - Блейк Майкл Брайан (лучшие книги онлайн .TXT) 📗

Они имели в виду положение капитана Каргилла в тот момент.

Пограничная армия с ее силами и моралью, обтрепанными до точки разрыва, слушала все эти свидетельства с радостью.

Два шага были предприняты немедленно. Комендант поста передал историю конца Форта Сэдрик генералу Тайду в местный штаб, расположенный в Сант-Луисе. Он закончил свой рапорт рекомендацией оставить навсегда Форт Сэдрик, по крайней мере до получения дальнейших сведений. Генерал Тайд был склонен искренне согласиться, и в течение нескольких дней Форт Сэдрик перестал существовать для правительства Соединенных Штатов. Он просто стал не нужен.

Второй шаг касался капитана Каргилла. Во-первых, ему был дан статус героя. Во-вторых, вскоре он получил медаль за храбрость, а затем и звание майора.

«Победный ужин» от его имени был организован в офицерской столовой. Во время этого ужина, после огромного количества съеденного и выпитого, Каргилл услышал от друга коротенькую смешную историю, которая давала больше всего пищи для разговоров. Это случилось до его триумфального прибытия.

Старый майор Фамброг, руководитель среднего уровня с непомерными сексуальными аппетитами, совсем выжил из ума. Однажды вечером он встал в центре учебного плаца, бессвязно бормоча о своем королевстве и требуя снова и снова свою корону. Бедный парень был отправлен на восток всего несколько дней назад.

Когда капитан слушал детали этого странного происшествия, у него не возникало и мысли, что печальная депортация майора также унесла с собой все следы лейтенанта Данбера.

Официально молодой человек существовал только в протухших тайниках мозга помешанного майора Фамборга.

Каргилл также с иронией воспринял, что фургон, груженный провизией, был наконец отправлен этим несчастным майором на границу в Форд Сэдрик. Они, должно быть, разминулись в пути.

Капитан Каргилл и его знакомый хорошо посмеялись, когда представили ездока, приближающегося к ужасному месту и интересующегося тем, что произошло там, на той земле. Они далеко зашли в своих предположениях о том, что будет делать возничий; и решили, что если у него хватит сообразительности, то он сможет дойти до западной границы, по дороге распродавая провиант в различных торгующих частях, которых немало на сто пути.

Каргилл, наполовину опьяневший, направился к своему жилищу ранним утром, и его голова давила на подушку с прекрасной мыслью о Форте Сэдрик, который теперь был всего лишь воспоминанием.

Выходило так, что только у одного человека на земле осталось представление о местонахождении и даже просто существовании лейтенанта Данбера. Этим человеком был бедно одетый холостяк, который ходил за лошадьми и не имел отношения к армии, который значил очень мало для кого бы то ни было.

Тиммонс.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Единственным признаком жизни был обтрепанный кусок брезента, бьющийся на ветру прямо в дверном проеме разрушенного склада продовольствия. Поздним вечером снова поднялся сильный ветер, и единственное, что двигалось здесь — лоскут брезента.

Если бы над халупой капитана Каргилла не было надписи, Данбер никогда бы не поверил, что это то самое место, куда он назначен. Но надпись четко выделялась на необструганной балке:

Мужчины в молчании опустились на сиденье фургона, уставясь на жалкие руины. Выходит, это и был конечный пункт их пути.

Лейтенант Данбер еще на что-то надеялся, и потому осторожно переступил порог дома Каргилла. Секундой позже он появился снаружи и взглянул на Тиммонса, который все еще сидел в фургоне.

— Это не то, что ты ожидал увидеть, — прокричал ему Тиммонс.

Лейтенант ничего не ответил. Он дошел до развалюхи, откинул болтающийся кусок брезента и, наклонившись, вошел внутрь.

Смотреть там было не на что, и очень скоро он уже возвращался к фургону.

Тиммонс не сводил с него взгляда, качая головой.

— Можешь разгружать, — серьезно сказал Данбер, обращаясь к Тиммонсу.

— Зачем, лейтенант?

— Потому что мы прибыли.

Тиммонс скорчился на сиденьи:

— Но здесь никого и ничего нет, — и его голос перешел на карканье.

Лейтенант Данбер осмотрел место своей службы.

— Да. В данный момент нет.

Тишина окружала их и стояла между ними. Тишина несла с собой напряжение. Руки Данбера висели вдоль его тела, пока Тиммонс перебирал вожжи упряжки. Он плевался через борт фургона. «Всеобщее бегство или… плен», — думал Тиммонс, свирепо посматривая на лейтенанта. Судя по выражению его лица, он больше не собирался принимать участия в этой бессмысленной работе. «Лучшее, что мы можем сделать, это развернуть фургон на сто восемьдесят градусов и отправиться обратно».

Но у лейтенанта Данбера не было мысли возвращаться. Он хотел выяснить, что произошло в Форте Сэдрик. Может быть, все дезертировали, а может быть, все они были мертвы. Возможно, были выжившие всего в часе пути отсюда, борющиеся за свою жизнь, чтобы достичь Форта.

И была еще одна веская причина для того, чтобы он остался. Что-то свыше подсказывало ему, что имеет смысл нести вахту в этом месте. Это тот случай, когда человек хочет чего-нибудь так сильно, что цена и условия не берутся в расчет. Лейтенант хотел больше всего в жизни служить на границе. И сейчас он был здесь. Для него было не важно, на что теперь похож Форт Сэдрик и что с ним произошло. Сердце Данбера было отдано этому месту.

Глаза лейтенанта не выдавали его чувств, а голос был ровным и бесстрастным.

— Это мой пост, а в фургоне — провиант для этого поста, — сказал он Тиммонсу.

Они снова уставились друг на друга. Губы Тиммонса растянулись в улыбке. Он засмеялся:

— Ты что, мальчик, рехнулся?

Тиммонс, имея немалый опыт, показал этим вопросом, что лейтенант был щенком по сравнению с ним, что, судя по всему, никогда не был в бою, никогда не был на западе, и что прожил слишком мало для того, чтобы знать все. «Ты что, мальчик, рехнулся?». Голос звучал по-доброму, будто слова слетали с губ родного отца.

Тиммонс даже не подозревал, как он был не прав.

Данбер не был щенком. Он был спокойным и обязательным, и в свои годы он был хорошеньким. Но он не был щенком.

Он видел бой почти всю свою жизнь. И он был удачлив в бою, потому что владел редкой отличительной чертой. У него было врожденное шестое чувство, которое подсказывало ему, когда надо проявить стойкость. Когда он попадал в критическую ситуацию, что-то неуловимое ударяло в его мозгу и лейтенант Данбер становился безумной, смертоносной машиной, которую невозможно было остановить. Но только до того момента, пока этого требовали обстоятельства. Когда оставалось только нажать кнопку, Данбер делал это первым.

Слова «Ты что, мальчик, рехнулся?» запустили механизм машины, и улыбка Тиммонса начала медленно сползать с его лица, когда он заметил, как становятся черными глаза Данбера. Минуту спустя Тиммонс увидел, как лейтенант поднял правую руку медленно и осторожно. Он наблюдал за тем, как рука офицера, согнутая в локте, мягко сжала рукоятку тяжелого револьвера, который поблескивал у бедра. Он уловил движение указательного пальца Данбера, который привычным жестом мягко лег на спусковой крючок.

— Убери своего осла от фургона и помоги мне разгрузить!

Тон, которым были сказаны эти слова, произвел глубокое впечатление на Тиммонса. Тон этой фразы ясно показал ему, что на сцену вдруг вышла смерть. Его собственная смерть.

Тиммонс не моргнул глазом. И ничего не ответил. Одним движением он накинул вожжи на оглобли, потом спрыгнул с сиденья, проворно подошел к задней стороне фургона, откинул полог, закрывающий тыльную часть, и вытащил первую партию груза, которую смог бы унести в руках.

Они перетащили сколько смогли в полуразвалившийся дом и решили отдохнуть в халупе, которую занимал когда-то капитан Каргилл.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ