Поющие револьверы - Брэнд Макс (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗

— Да, — сказал Райннон, — мне нужна женщина. — Затем добавил: — Я с женой! Смешно!

— Не понимаю, почему, — сказал шериф.

— Такой, как я — с женщиной. Смешно.

— Ты никогда не обидишь женщину, — сказал шериф.

— Разве? — спросил Райннон. — Не знаю. У меня мозги вроде как затуманиваются. Я тебе говорил?

— У тебя здесь свободная жизнь, — сказал шериф. — Когда ты что-то захочешь, можешь спуститься в долину и взять. А потом исчезнуть через «дыру в стене». У тебя это хорошо получается.

— У меня это хорошо получается, — сказал Райннон.

— Я, пожалуй, лягу спать, — сказал шериф.

— А я еще посижу. Звезды еще не появились.

Шериф остановился у входа в пещеру.

— Виноваты не зимы, ветер и замерзшие скалы, — сказал он. — Виноват ты. Беда в самом тебе, Эннен.

— Да, правда, — ответил Райннон. — Беда во мне, это верно!

Шериф вошел в пещеру, улегся на постель из ароматных сосновых веток и заснул.

Глава 4

Следующие день или два они делали вид, что не разговаривали о жизни вообще и о будущем Райннона в частности. Но затем как-то к вечеру над долиной разразилась гроза и загнала их в пещеру. Они не могли развести костер: порывы ветра наполнили бы их жилище удушливым дымом. Поэтому они закутались в просторные оленьи шкуры — Райннон освоил индейский способ выделки этих шкур.

Они сидели в глубокой тьме и курили, пока им не надоело.

— Внизу наверняка зажгли лампы, — сказал шериф.

— Мне надо забыть, что делают внизу, — ответил Эннен.

— Нет, — сказал шериф, — ты не прав.

Он обдумывал это несколько дней. В его голосе звучала уверенность.

— Меня там будут ждать с распростертыми объятиями, — сухо предположил Райннон. Они будут рады меня видеть.

Он рассмеялся, а шериф, прислушиваясь к его голосу, про себя удивился. Голос юноши звучит с хрипотцой, и только в зрелом возрасте голосовые связки развиваются полностью, и человек начинает говорить со звучной уверенностью. Таким был голос Райннона — густой, мягкий, говорящий о среднем возрасте.

— Ты видел свои объявления «Разыскивается», которые развесили повсюду?

— На них я похож скорее на медведя, чем ан человека, — сказал Райннон.

— Их рисовал Филипсон, художник. Он видел тебя, когда ты грабил «Оверденд».

— Художник? — презрительно фыркнул Райннон. — Он на меня работал.

— Тебя и без того достаточно хорошо знают, — сказал шериф.

— Конечно, знают, — согласился Райннон. — И нет нужды развешивать мои фотографии.

— Тебя знают по гриве волос, которая падает тебе на плечи, и по бороде. Знаешь, как некоторые тебя зовут?

— Знаю. Черная борода.

— Но допустим, старик, что ты пострижешь волосы и пройдешься бритвой по лицу?

В этот момент в склон горы с нечеловеческой яростью ударил ветер. В нем слышался крик лесов, неистовство рек, и гора задрожала под его гневным порывом. Несколько минут Райннон не мог перекричать его, поэтому у него было время обдумать ответ.

— Ну… — наконец сказал он.

Шериф, довольный, что его идея не встретила возражения, тут же продолжил:

— Видишь, в чем дело. Если бы я мог убрать шрам на щеке, я легко смог бы изменить внешность. Почему? Ну, допустим, кто-то захотел бы меня описать. Он сказал бы что-нибудь в таком духе: «Крупный мужчина со шрамом на лице. Как будто его оцарапал медведь». Вот так меня всегда описывают. А теперь предположим, что бы сумел избавиться от шрама. Тогда, если бы изменил голос и одежду, меня никто бы не узнал!

— Понимаю, что ты хочешь сказать, — задумчиво произнес его собеседник. — Не знаю…

— Или допустим, что ты увидел бы гору Лорел без леса на вершине.

— Это верно, — сказал Райннон.

— А потом ты бы мог смыться из этих мест…

— Нет, не мог бы.

— В других местах воздух так же чист, вода так же свежа, а олени такие же упитанные.

— Я — часть горы Лорел, а она — часть меня. Я должен быть на ней или видеть ее. Иначе не получится!

Шериф не пытался его переубедить. Хотя ему не очень это нравилось, он, похоже, наткнулся на стену, которую просто так не преодолеть.

— Ладно, — сказал он, — позволь кое-что тебе объяснить. Люди видят то, что хотят видеть.

— Это точно.

— Кто ты?

— Я Райннон. Я убийца. О, мне известно, что обо мне говорят!

— Почему? Ты представляешься им таким: на несущейся лошади или на скачущем муле с волосами, которые ветер развевает по твоим плечам и черной бородой. Таким тебя видели в течение семи лет. Людям в долине кажется, что это продолжается семьдесят лет.

— Да, — сказал Райннон. — У них были со мной неприятности. Они не знают, как меня остановить. Они не знают о дыре в стене.

— Конечно, не знают, — сказал шериф. — Ты говоришь, что зимы здесь длинные. Так вот, ты для людей в долине словно зима. Они смотрят вверх и что видят? Гору Лорел? Нет, и можешь в этом не сомневаться. Они видят Эннена Райннона посреди неба со своей черной бородой; а облака, что прибивает ветром к склону горы, — это волосы Райннона, развевающиеся за его спиной. Возьми, к примеру, прошлый месяц. Сэнди Фергюсон продал свое дело и уехал. Сказал, что Райннон — слишком большая нагрузка для его нервов.

— Да, — сказал Эннен без тени тщеславия, — должно быть, для них это плохо. Я имею в виду, что им неизвестно, как я каждый раз ухожу. Им неизвестно о дыре в стене. Ты слыхал байку о крылатом коне?

— О Пегасе? Слышал когда-то.

— Дыра в горе для меня лучше, чем крылатый конь. Ясное дело, что люди волнуются.

— И я тоже, — сказал шериф.

— Поэтому ты пришел за мной. Да, конечно. Я долго ждал, что увижу тебя…

Его голос умолк. Ветер стих. Но они остались сидеть в пещере, глядя на белое кружево звезд, заполнявшее вход. Они думали о том, что могло случиться, о смерти, о том, что могли потерять, а не получить.

— Больше того, я собираюсь взять тебя вниз, — сказал шериф.

— Да ну? — с удивлением спросил Райннон без тени сомнения или вызова.

— Да! Хотя этого никто не узнает. Я возьму тебя вниз. Устрою. И ты начнешь новую жизнь! — последнюю фразу он произнес осторожно.

Ответ Райннона был неожиданным:

— Иногда твои слова меня пугают, Оуэн!

— Конечно, пугают, — ответил шериф. — Сиди тихо и дай мне подумать за тебя, ладно?

— Ясное дело, — сказал Райннон.

Оуэн Каредек выпрямился и вдруг понял, что его кровь на самом деле смешалась с кровью Райннона. Это было реальнее, чем в прошлые времена, когда ритуал был принят индейцами. Теперь он мог думать, как Эннен, а тот соглашался с его мыслями.

Он больше не пытался что-то оспорить, не пытался предложить что-то умное. Он понял, что надо просто найти компромисс; и когда он будет достигнут, тогда он мог делать, как ему захочется; останется лишь выбор — как избавится от этого дикаря наилучшим способом. Каредек перебирал одну за другой идеи, но ни одна из них его не удовлетворила.

— Мне надо подумать, — сказал шериф, вышел из пещеры и остановился, подняв голову к небу. Во всяком случае, так показалось Эннену Райннону, который остался в темноте.

Шериф долго стоял в этой позе, не поворачиваясь. Затем вернулся, сел на постель и больше не разговаривал.

Но утром, когда они мокрые стояли у заводи, смахивая с тела капли ледяной воды, он сказал:

— Тебе лучше побриться. У меня есть бритва. Возьми ее и побрейся.

— Ни разу не брился за семь лет, — сказал Райннон. — Но я справлюсь.

— Сначала идем пострижемся, — сказал шериф.

Каредек кое-что понимал в парикмахерском деле. В лагере были ножницы, которыми они изредка пользовались, и он их тщательно наточил. Затем обрезал тяжелые черные локоны Райннона. На память пришла история о Самсоне, как вместе с волосами ушла сила героя.

Потом осторожно поравнял прическу и обратил внимание, что его шея была округленной, как у мальчика, и совершенно белой.

— Со своей бородой ты выглядишь скособоченным, — сказал Каредек. — Возьми бритву и побрейся.