Гора сокровищ - Ламур Луис (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Но никого не было.
Потом я услыхал крик Фанни. Она кричала грубым, полным ярости голосом:
— Он был у Поля в руках! Он стрелял в него и промазал! А потом удрал как заяц!
Хорошо ей было ругаться, а Поль, наверное, до этого ни разу не видел направленного на него ружья. Подобно многим другим, он был готов убить или ранить любого, но ему и в голову не приходило, что его самого могут ранить и даже убить.
Многие люди избегают стычек вовсе не потому, что они трусы, а потому, что боятся оказаться трусами, боятся, что в решительный момент у них не хватит мужества встретить свою смерть с достоинством. Таким был и Поль, к тому же я ранил его — не очень сильно и уж конечно не смертельно, но, увидев свою собственную кровь, он потерял разум, что, впрочем, случается со многими.
— А, ерунда, — услышал я спокойный, невозмутимый голос Андре. — Не расстраивайся, он от нас не уйдет. Я знаю то место, где спрятался этот Сэкетт. Оттуда нет выхода. Одного мы уже здесь поймали, не выпустим и другого.
«Уже поймали», — пронеслось у меня в голове. Я огляделся. Здесь? Значит, вот где умер отец. Я посмотрел туда, где паслись лошади. Но где же именно?
Здесь не было ни могилы, ни костей. Впрочем, их могли растащить дикие звери или же тело было сброшено в пропасть.
Значит, здесь… Неужели отец умер на этом уступе? И неужели я повторю его судьбу?
Но нет, сейчас ситуация совсем иная. У меня хороший винчестер, большой запас патронов, много еды… Я могу выдержать осаду. Если, конечно, Андре не знает какого-нибудь другого способа выкурить меня отсюда.
Иуда как-то сказал, что Андре взял с собой десять человек. Ну, десять, может быть, слишком много, но то, что он был не один, это точно. Я слышал голоса нескольких мужчин.
Прошло еще какое-то время, и я решил отойти туда, где паслись лошади. В том месте уступ сужался и заканчивался крутым обрывом. Чуть выше на уступе росли деревья, но до них не добраться — пристрелят сверху.
Уж Андре-то не промахнется, это тебе не Поль.
Похоже, если идти или ехать вдоль края обрыва, можно вырваться на свободу. Но сколько я ни всматривался — ни следов, ни тропы, никаких признаков того, что кто-нибудь здесь побывал. А на другом конце уступа, наверняка, сидит вооруженный человек. И уж он-то не промахнется, поскольку даже нельзя отскочить в сторону — ширина уступа меньше трех футов.
Там, где паслись лошади, я увидел груду камней и совсем недавно упавшее дерево — хвоя еще не успела осыпаться с засохших веток.
Добравшись до коней, я раскрыл коробку с патронами и наполнил ими свои карманы. Мой винчестер 73-го калибра был заряжен — я приготовился к сражению.
Надо мной возвышался скалистый утес, а за ним располагался ледниковый цирк, от которого тропа спускалась в каньон реки Ла-Платы, а оттуда — в город Шалако.
В Шалако жили по крайней мере трое Сэкеттов и еще несколько друзей, но дотуда шесть-семь миль, а может, и больше — с такой же пользой они могли бы находиться в Китае.
Я должен рассчитывать только на самого себя. И больше ни на кого.
Что-то меня беспокоило. Это «что-то» поселилось во мне, когда я думал о Шалако и о своих друзьях. Чтобы это могло быть?
В моей позиции есть какой-то изъян, и Андре об этом знает…
С того места, которое я выбрал для своего укрытия, простреливался весь уступ. В укрытии было несколько ям, рядом с которыми лежали упавшие деревья, некоторые из них уже почти полностью сгнили.
Заведя лошадей в это укрытие, я сел и стал обдумывать сложившуюся ситуацию. Через плечо я мог видеть почти голые склоны той горы, куда вела Тропа Призраков. Если бы я только мог туда добраться…
Никого не было видно. Очевидно, Андре и его друзья, убедившись, что отсюда не выбраться, решили дать мне немного помучиться. Я учуял запах дыма — они готовили завтрак.
Ну что ж, почему бы и мне не подкрепиться?
Я набрал дров, разжег костер и поставил на него кофейник. Потом достал сковородку и поджарил ветчину, при этом не спуская глаз со входа в укрытие, чтобы меня не застали врасплох.
Если отец попался в ту же ловушку, что и я, где же тогда его кости? И что стало с его вещами? И золотом?
Отец был умным человеком, и он не допустил бы, чтобы враги нажились на его смерти. Если он встретил ее в этом месте, значит надо поискать какой-нибудь знак, свидетельствующий о том, что здесь что-то спрятано.
И все-таки, как они ухитрились его убить? Да, у отца было ружье, заряжавшееся с дула, и, как бы быстро он ни заряжал его, ему все равно не удалось бы продержаться долго против целой своры преследователей. Но ведь у него был еще и револьвер — или должен был быть.
Интересно, почему Бастон так уверен, что теперь-то я у них в руках? Если бы знать это…
Неожиданно внутри у меня все похолодело — говорят, так бывает, когда кто-нибудь наступит ногой на твою могилу.
Я вдруг понял, почему Андре не сомневался, что мне от них не уйти.
С вершины скалистого утеса, нависавшего надо мной, хорошо простреливалось мое укрытие.
По-видимому, там уже сидит человек, и когда Бастон с дружками нападут на меня и внимание мое переключится на них, он убьет меня со своего каменного козырька. Глядя на утес, я увидел место, с которого человек, немного высунувшись, может держать под обстрелом почти весь уступ — почти весь.
Впрочем, зачем переживать раньше времени. Лучше позавтракать. Я съел ветчину, наслаждаясь ее запахом и дымом костра. Если мне суждено погибнуть, интересно, о чем я больше всего буду жалеть? О том, что больше никогда не увижу туч, сгущающихся над вершиной вон той горы? О том, что никогда больше не услышу запаха костра, кофе и ветчины, жарящейся на сковородке? Или о том, что не почувствую под собой доброго коня? Или не увижу, как пробивается солнечный свет сквозь листву осин?
Мне ведь особо и вспоминать нечего. Я не бывал в местах, овеянных славой, и не общался со знаменитостями. Я не едал деликатесов и не был завсегдатаем театров. Зато я сиживал у походного костра и так часто спал под открытым небом, что выучил назубок все звезды и созвездия.
Время от времени мне попадались очень хорошие кони. Я совершил несколько далеких походов и пересек несколько пустынь. Эти воспоминания грели мне душу. Однако у моего отца были гораздо более приятные воспоминания — у него внизу осталось гораздо больше, чем у меня. У него были жена и подрастающие сыновья, которые унаследовали его имя и продолжат его дело. У меня же не было ни сына, ни дочери. И если я погибну здесь, некому будет меня оплакивать. Да, братья мои будут горевать обо мне, но мужчине нужно, чтобы, когда он погибнет, его оплакивала женщина.
А ведь я хотел бы умереть после своей жены, если она у меня когда-нибудь будет. Я хотел бы проводить ее в последний путь, прежде чем свести счеты с жизнью. Наверное, мужчина легче переносит одиночество, чем женщина, впрочем, я плохо разбираюсь в этих вещах.
Тут я услыхал, что голоса Андре и его дружков приблизились, кажется, они готовятся к нападению. В эту минуту я представил себе, что должны были чувствовать жители Трои, вооружаясь для последней, решающей битвы. Они знали, что греки уже совсем близко и что им не суждено победить.
Но я не дам им так просто меня убить. Каждый человек должен оставить после себя какой-нибудь след, а я пока ничего не успел сделать, так что мне еще рано умирать.
Одни оставляют после себя прекрасные статуи, другие — книги, третьи — память о своих добрых делах в сердцах благородных потомков. Мне же похвастаться нечем.
А может, я и не смогу ничего сделать.
Ветер стих, и листья повисли неподвижно. Я находился на высоте двенадцати тысяч футов, и было довольно прохладно. Холод усиливался еще потому, что я был в тени — меня окружали деревья. Но ярдов через пятьдесят деревья кончались, да и здесь их было не так уж много.
Вдруг я заметил на верхушке утеса какое-то движение — должно быть, стрелок, засевший там, готовился стрелять. Мне очень хотелось подпалить ему шкуру — пусть не думает, что пришел сюда развлечься.
