Love Is A Rebellious Bird (ЛП) - "100percentsassy" (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
В конце концов, у него было достаточно отчаянной любви, которая заполняла всё его тело, а некоторые её фрагменты готовы были вот-вот разразиться, что было причиной тому, почему он пел, заходя в пустой холл Барбикан-центра и направляясь в кабинет на втором этаже.
— Целуй меня каждое утро на протяжении миллионов лет… Каждый вечер держи меня рядом с собой…
Гримшоу оторвался от своих бумаг, когда Гарри постучал, всё ещё напевая задушевную песню своим низким баритоном. Он широко улыбнулся, приглашая Гарри присесть.
— Привет, Гарри, — радостно сказал он. — Спасибо, что пришёл сегодня.
— Без проблем, — улыбнулся Гарри. Он сел в кожаное кресло напротив, его поза была свободной и расслабленной. — Что-то случилось?
— Что ж, — Гримшоу расположил обе ладони на столе, слегка касаясь бумаг. Он был явно очень взволнован. — Я не хотел рассказывать раньше времени, но маленькая птичка нашептала мне… — он наклонился и заговорщически произнёс: — Возможно, ты получил серьёзное предложение из Берлина.
— Ох, Гримми, — Гарри усмехнулся. — Твоя шпионская сеть делает успехи.
Он на самом деле получил письмо вчера, официальное предложение на долговременную должность в качестве дирижёра Берлинской филармонии. Это была работа мечты, к тому же Гарри любил Берлин. Любил этот город. Но он всего лишь сложил письмо, оставив между подушками дивана. Он не был уверен, почему спрятал его… (Может, он просто не хотел думать об окончании одних вещей и начале других.) Он ещё не говорил об этом Луи. Совет директоров Филармонии не требовал срочного ответа — они знали, что у него есть ещё месяц в Лондоне, — и Гарри понимал, что он не был вторым или третьим кандидатом. Они бы свернули горы, чтобы заполучить его, если он решит приехать в Берлин. «Если я решу». В настоящее время вариант остаться в Лондоне казался намного привлекательнее.
— Независимо от всего, это правда, — продолжал Ник, немного успокаиваясь. — Я просто хочу, чтобы ты знал, несмотря на некоторые… художественные недомолвки, которые, возможно, когда-то были, я думаю, что этот сезон был одним из лучших во всей истории ЛСО. Продажи билетов и пожертвования растут, люди только об этом и гудят; ты сам читал отзывы. Я не могу дождаться того, чтобы услышать, что вы, ребята, приготовили для финального цикла.
Гарри кивнул, позволяя ямочкам появиться на его лице.
— Я уверен, что твои маленькие детективы уже знают всю программу. Но спасибо, Ник, это многое для меня значит.
Гримшоу прочистил горло, пожимая плечами.
— В любом случае, мистер Стайлс, — Гарри заметил, как его ноги нервно постукивали, — я просто хотел сообщить вам лично, что наш совет директоров очень серьёзно относится к предложению из Берлина. Теперь это не тайна… — он поднял руки, будто сдаваясь, когда Гарри так широко улыбнулся, что лицо трещало по швам от энтузиазма. — Но я думаю, мы можем приложить некоторые усилия, чтобы замять это. Я сделаю всё самостоятельно, и мы ещё раз взвесим все за и против, после того как увидим вашу третью программу.
Гарри выскочил из кресла и мягко пожал руку Гримшоу. Это были именно те новости, на которые он надеялся.
— Это замечательно, Ник. Потрясающе! Я бы… Я был бы счастлив остаться. Счастлив. Я люблю… ты знаешь, Лондон, — он слегка рассмеялся и подавил неловкий кашель, когда Гримми усмехнулся.
— Это то, что я хотел услышать, — он осторожно вынул руки из нетерпеливой хватки Гарри. — Надеюсь, ты понимаешь, я не могу давать никаких гарантий, но… — он приподнял свои брови, намекая. — Может, этого достаточно, для того чтобы заставить Берлин подождать. По крайней мере какое-то время.
Гарри кивнул, показывая всю силу своей взволнованности.
— Абсолютно. Спасибо, Ник. Спасибо тебе!
— Ладно, — Гримшоу проверил свои часы и потянулся. — Что ж, на сегодня всё, думаю, можно сваливать отсюда. Как насчёт раннего обеда? — он нахально подмигнул Гарри. — Мы могли бы обговорить твою будущую карьеру, преподнести всё как деловую встречу и заказать дорогущие десерты?
Гарри увидел вспышку надежды в глазах старшего мужчины и смягчил его ухмылку своей вежливой, платонической улыбкой.
— Извини, Ник, перенесём это на другой раз. Я… У меня есть кое-кто, к кому я должен вернуться домой.
Ник осторожно кивнул, не показывая эмоций.
— Конечно, Гарри. Не позволяй мне тебя задерживать.
Тучи нависли над городом, когда он вышел из Барбикан, но это не заставило настроение Гарри ухудшиться. Он не хотел забегать вперёд, не хотел думать о будущем, когда у него было такое прекрасное настоящее. Но теперь ещё и с предложениями: одно у него под подушкой, и второе, пока витающее в воздухе, которое позволило бы ему остаться в Лондоне, остаться с Луи… Гарри вздохнул, чувствуя огромный прилив счастья, и решил поймать такси, не думая ни о чём, кроме как поскорее вернуться в свою квартиру.
«Я скажу ему, когда всё будет официально, — подумал он. — Я отвезу его куда-нибудь, где красиво, и он возьмёт меня за руку, и мы… мы сможем построить планы».
Эта последняя мысль послала электрический разряд сквозь его грудь. Он едва мог усидеть на заднем сидении такси, подпрыгивая от нетерпения. И когда Луи встретил его у двери, голый, с блестящими каплями воды на теле, Гарри задумался, может ли его жизнь стать ещё идеальнее.
***
Луи состроил глупую рожицу и закатил глаза, когда Гарри вышел за двери. Он нахмурился на несколько секунд, удивляясь, что же нужно Гримшоу в такую рань, пока шаги Гарри продолжали стихать, затем, пожав плечами, сгорбился над тарелкой с хлопьями и продолжил есть. Кукурузные хлопья размокли, но Луи не обращал на это внимания. Не тогда, когда его ждали ещё три отзыва.
«Блестящее выступление концертмейстера Луи Томлинсона… настоящая находка… удивительно знать, что его уникальный талант был у нас под носом на протяжении трёх лет, ведя за собой первую секцию скрипачей Лондонского симфонического оркестра…»
Луи слегка вздохнул, фыркая.
— Самое время, придурки, — он не смог удержаться от ухмылки, присаживаясь на диван с газетой в руках и тарелкой чего-то, что он решил определить как «десерт на завтрак»: медовые колечки, смешанные с шоколадными шариками из «Теско». Молоко уже давно помутнело, став тёмно-коричневым, а следы от сахара остались на стенках тарелки.
— Идеально, — он вздохнул, утопая в мягких подушках Гарри, и включил телевизор, не забыв разложить все журналы с рецензиями на кофейном столике, чтобы он мог заново их прочитать во время рекламных пауз.
На какое-то время Луи погрузился в абсолютную тишину, пытаясь вникнуть в сюжет мультфильма. Он чувствовал себя расслабленно, чего не было довольно давно. Это было ощущение не просто расслабленных мышц или выплеск эндорфинов после оргазма, это было глубокое умиротворение. Луи был полностью доволен собой и своим выступлением. И это чувство было настолько незнакомым, что он едва смог его распознать.
«Я действительно хорош, — подумал он, улыбаясь так сильно, что жевать было просто невозможно. — Я действительно понравился им. Им понравилось то, что я играл. Это было просто замечательно».
Простые предложения вызывали слёзы в его глазах. Медленно он вдыхал и выдыхал, пытаясь привести мысли в порядок. Он почти подавился медовыми колечками. Он пару раз ударил себя по груди и широко раскрыл глаза от нехватки воздуха, пока то самое злосчастное колечко не вылетело из его горла.
— Ох, чёрт, — выдохнул он, глотая воздух. — Это было бы грустно…
Он почти захихикал при мысли о смерти, скрывающейся в невинной коробке медовых колечек и, обняв подушку, нащупал что-то странное.
Позже он пришёл к выводу, что это конверт.
— Хах, очень странная система доставки, Хазза… — Луи нахмурился, прищурившись, рассматривая адрес отправителя, аккуратно выведенный курсивом в верхнем левом углу. («Какой напыщенный шрифт», — подумал Луи.) Гарри немного порвал конверт в том месте, но Луи не составило труда разобрать слова. Берлинская филармония.
