Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки) - "Kharizzmatik" (полная версия книги txt) 📗
Я пробормотал извинения и заметил человека в нескольких шагах от нас, который смотрел в нашу сторону, поэтому я сузил глаза, одними губами произнеся: «Проблемы?» Он быстро отвернулся от меня, и я усмехнулся, возвращаясь к меню.
– Ты видишь что-нибудь, что тебе может понравиться?
– Не знаю, не знаю я, что все это за дерьмо, – сказал я. – В смысле, кое-что тут имеет итальянское название, поэтому я могу прочитать, но это ни черта не говорит о том, какое оно на вкус. Что ты обычно пьешь здесь?
– Просто черный кофе.
– Серьезно? При всех этих причудливых названиях: карамельный чай со льдом, каппу-сраное-ччино, венти, фиговое латте, ты выбираешь черный кофе?
Она кивнула, и я, усмехнувшись, взял ее руку и поцеловал. Она удивилась моему жесту, но потом улыбнулась.
– Вот та Изабелла Свон, которую я помню и люблю, та, что любит простое дерьмо.
За кассой стояла стервозного вида тетка, она спросила меня, что мы будем заказывать, и я пробормотал:
– Два обычных черных кофе.
Она просто кивнула и отбила чек, а я застонал, когда увидел сумму.
– Наверное, у меня еще есть несколько долларов, я могу заплатить за себя, – сказала Изабелла и полезла в карман.
– Даже не смей! – твердо сказал я, одаривая ее недоверчивым взглядом. – Да я, на хер, ограблю это место, но не позволю тебе заплатить за собственный кофе.
Она убрала руку, я выхватил свой бумажник и вытащил из него двадцатку.
Женщина протянула мне сдачу, настороженно глядя на меня, и я сунул десять баксов, которые она дала мне, в банку для сбора чаевых.
– Это было очень щедрые чаевые, – прокомментировала Изабелла. – Я помню, как ты был скуп на них раньше, когда мы куда-то ходили.
– А-ха, ну я как бы угрожал ограбить это заведение, поэтому посчитал, что не должен жмотничать.
– На самом деле, ты не собирался ограбить их, – сказала она уверенно.
– Нет, не собирался, – согласился я. – Ну, до тех пор, пока мне не прикажут.
Наши напитки были готовы, и, схватив их, я повел Изабеллу к столику в углу, стоявшему поодаль от всех остальных. Мы сели, я сделал глоток из своей чашки, подавился и закашлялся.
– Это дерьмо горькое, – сплюнул я, морщась.
Она тоже глотнула и пожала плечами.
– А для меня – самое то.
Я бросил столько сахара в гребаную чашку, сколько смог вместить, чтобы сделать его вкус слаще и хоть немного более терпимым, но у меня так и не возникло ни малейшего желания пить это дерьмо. Пока она пила свой кофе, мы сидели и разговаривали, а я внимательно слушал ее рассказы о жизни в Калифорнии. Она говорила о том, как ходила в школу и занималась искусством, объясняла, как стала преподавать. Она рассказала о людях, которых встретила, и друзьях, которыми обзавелась, и только после, наконец, подробно описала события, приведшие к ее побегу из штата. Она рассказала, как скиталась из города в город, чувствуя себя потерянной и испуганной, а потом услышала в новостях о смерти моего отца и решила, что пришло время поехать в Чикаго.
– Знаешь, это был не первый раз, когда я хотела приехать. Когда жила в Сиэттле с Джаспером, я был очень расстроена и как-то раз посреди ночи выбежала из квартиры и взяла такси до аэропорта, – сказала она, невесело смеясь. – Я была сильно не в себе, не спала какое-то время. Забыла взять деньги на билет и распсиховалась, когда ко мне подошли сотрудники безопасности. Полиции пришлось вызвать Джаспера, чтобы забрал меня.
– Это было опасно, Белла, – сказал я, злясь на то, что ни один гад не сказал мне об этом. – Они могли арестовать тебя за подозрительное поведение. Службе безопасности аэропорта все по фиг. После одиннадцатого сентября. Все парятся из-за терроризма.
– Я точно не выгляжу как террорист, Эдвард.
– Ну и я тоже, но внешность не имеет никакого гребаного значения.
– Но ты и не террорист, – упрямилась она. – Так что это доказывает мою точку зрения.
– Нет, не доказывает, – возразил я. – Это ни хрена не доказывает. Я терроризирую людей.
– Это не то же самое, – сказала она, и раздражение мелькнуло на ее лице. – Ты слишком жесток к себе.
– Нет, просто ты излишне снисходительна ко мне, Белла, – буркнул я, качая головой. – Ты, б…ь, даже не знаешь…
– Так расскажи мне, – произнесла она серьезно.
– Я не могу.
– Ты ничего не можешь мне рассказать? – спросила она. – Или просто не хочешь говорить, потому что не хочешь, чтобы я знала.
– Потому что ты не хочешь это знать, Белла, – ответил я. – Поверь мне.
– Я стану доверять тебе, когда ты начнешь доверять мне, – сказала она. – А я говорю, что хочу знать.
Я сухо засмеялся, рассерженный неожиданным поворотом в разговоре.
– Нет, не хочешь.
– Так ты собираешься принимать решения за меня? – скептически спросила она. – То есть, после всего, что случилось, ты не можешь просто позволить мне самой решать за себя?
– Нет, но я…
– Если ты думаешь, что после твоих слов я встану и выскочу за дверь, то ты ошибаешься, – резко бросила она мне. – Ты не сможешь напугать меня. Если честно, меня не волнует, что ты натворил. Если не можешь поделиться со мной, я пойму, но не скрывай от меня ничего лишь потому, что считаешь, что мне будет лучше не знать. Ты постоянно поступал так в Форксе и посмотри, к чему нас это привело.
– Тебе не следует знать все это дерьмо, Белла, – настаивал я. – Ты будешь смотреть на меня, но уже не будешь, черт возьми, видеть меня. Ты будешь видеть их. Будешь видеть людей, которым я причинил боль, и всю ту хрень, которую я натворил, так что прости меня за то, что я такой засранец, каким ты видишь меня, но только меня.
Она открыла рот, чтобы ответить, но смутилась, оперлась локтями на стол и приблизилась ко мне.
– Ты когда-нибудь… ну…
– Убивал? – закончил я за нее.
ДН. Глава 78. Часть 5:
Она с опаской оглянулась, чтобы убедиться, что никто нас не подслушивает нас, а потом кивнула. Я видел любопытство в ее глазах, но также видел и гребаный страх, а именно его я и не хотел.
– А это важно, если и так? Это что-то изменит?
– Нет, – сказала она. – Ну… В смысле, конечно, это важно, но если ты и убивал, я не сомневаюсь, лишь потому, что у тебя не было другого выбора.
– Тогда зачем ты спрашиваешь?
– Я не знаю, – покачала она головой. – Наверное, я просто хочу знать.
– Нет.
Она посмотрела на меня с осторожностью.
– Ты не скажешь мне?
Я вздохнул.
– Нет – это ответ, Белла. Нет.
– Оу, – мгновение она молчала, пребывая в глубокой задумчивости. – Так вот что ты видишь, когда смотришься в зеркало? Людей, которым ты сделал больно?
– Да, – ответил я. – Очень трудно увидеть что-то хорошее, когда вокруг так много чертовски плохого.
– Я вижу хорошее, – тихо сказала она, улыбаясь и глядя на меня. – Тебе будет легче, если ты поговоришь с кем-нибудь. Ты через многое прошел. И не следует держать это все в себе.
– Я по-прежнему не собираюсь посвящать тебя в это дерьмо, – ответил я, качая головой.
– Я знаю, – улыбнулась она. – Ты упрям. Вообще-то, я имела в виду профессионала.
Мой лоб покрылся морщинами.
– Ты советуешь мне обратиться к психоаналитику?
Она пожала плечами.
– Что-то вроде того. Я имею в виду, что, знаю, есть вещи, о которых ты не имеешь права рассказать даже психологу, но это не значит, что он не сможет тебе помочь. Тот гангстер из «Анализируй то» ходил к психиатру, и Тони Сопрано тоже, когда с ним случались приступы паники.
Я усмехнулся, когда до меня дошла та хрень, про которую она говорила, и пытался сдержать приступ смеха, потому что знал, что она относится к этому серьезно, но ничего не смог с собой поделать. Я начал хохотать, а она недоумевающее смотрела на меня, ее лицо залилось краской.
– Оу, не смущайся, – сказал я, перегнувшись через стол, и дотронулся до ее щеки.
Она была теплой под моей ладонью, а Изабелла смущенно улыбнулась.
– Очень мило, что ты беспокоишься, но это не кино и не телевидение, tesoro. Мы не можем поступать так в реальной жизни.
