Охотники за сокровищами - Уиттер Брет (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Хэнкок был награжден Национальной медалью искусств (ему вручил ее Буш-старший) в 1989 году и президентской медалью Свободы в 1990-м. Его жена Сайма умерла в 1984 году, Уокер Хэнкок пережил ее на 14 лет и умер в 1998-м в возрасте девяноста семи лет, обожаемый всеми, кто его знал. Ему до конца дней удалось сохранить свой вечный оптимизм – в 1997 году он писал: «Хотя я прожил на редкость счастливую жизнь и мне всегда способствовала удача, я тоже несу на себе тяжкий груз воспоминаний, иногда трагических. Но я твердо избрал для себя путь, который на старости лет может считаться обязательным, – стараться как можно меньше думать о таких вещах».
Джеймс Роример оставался в Европе до начала 1946 года как глава Западного военного округа ПИИА 7-й армии США. Затем он вернулся в музей Метрополитен в Нью-Йорке и в 1949 году стал главой «Клуатров» – здания, хранившего музейную коллекцию средневекового искусства, которое он сам еще молодым куратором помогал открывать. Как следовало из его писем домой, он собирался писать книгу. После нескольких неудачных попыток в 1950 году воспоминания о его службе в ПИИА были наконец опубликованы по названием «Выживание». К тому времени страна была переполнена военными мемуарами, и книга не нашла читателя. Это был редкий случай разочарования в жизни, состоявшей из непрерывных успехов. В 1955 году Джеймс Роример, не потерявший ни проницательности, ни работоспособности, стал преемником Френсиса Генри Тейлора в должности директора художественного музея Метрополитен – одной из самых высоких в мире американских музеев.
Во многих смыслах Джеймс Роример был нужным человеком в нужном месте, но вряд ли эти совпадения можно считать случайными, поскольку энергия, ум и целеустремленность таких людей обыкновенно помогают им найти себя в этом мире. В конце 1940-х – начале 1950-х США из культурной провинции превратились в один из центров мировой культуры и искусства. Благодаря Второй мировой войне миллионы американцев познакомились с искусством и архитектурой Европы и Азии, и из этого знакомства мгновенно выросли интерес и преклонение перед искусством, которые в обычной ситуации взращивались бы поколениями. «Обновленная» нация впервые и вдруг столкнулась с массой людей, которые жаждали учиться, удивляться и просто наслаждаться живописью, музыкой и скульптурой. Хранители памятников, которых и самих просветил их заморский опыт, были в числе первых, кто мог утолить эту жажду. С тем же умением смотреть в будущее и дипломатией, какие он демонстрировал в ходе войны, Джеймс Роример направил энтузиазм толпы на то, чтобы сделать из Метрополитена музей мирового уровня, превратив входящую в его комплекс библиотеку Уотсона в одну из крупнейших художественных библиотек страны и приобретя для коллекции музея такие ключевые шедевры, как «Аристотель с бюстом Гомера» Рембрандта и «Благовещение» одного из старых голландцев – Робера Кампена. Во времена правления Роримера музей Метрополитен пережил невероятный приток посетителей: от двух до шести миллионов человек в год.
Джеймс Роример гордился своей службой в ПИИА и практически никогда не снимал армейских сапог – он носил их и на работе, и с костюмом, и со смокингом. Его смерть во сне от сердечного приступа в 1966 году стала огромной потерей для всего художественного мира. Ему было всего шестьдесят лет.
Прощание проходило в его любимых «Клуатрах». Церемонию посетили более тысячи многочисленных друзей и поклонников Джеймса Роримера, ведь его знали во всем мире. «Он был погружен в историю, – говорил в своей речи его друг и коллега по ПИИА Шерман Ли, – и черпал из нее добродетели терпения и неуклонного следования цели. Он обладал тончайшим вкусом, он знал и мог измерить цену культурного наследия, и как бы стремительны ни были перемены кругом, он всегда пытался сохранить это наследие, чтобы каждый имеющий глаза мог его увидеть».
Впрочем, еще лучше кредо Роримера можно выразить его же словами. Когда его спросили о секретах успеха, он ответил: «Удачный старт, желание – даже страстное стремление – работать за пределами обязанностей, игра только по-честному и умение распознавать возможности еще до их появления. Иными словами, важно найти курс и твердо его держаться». Он точно так же мог бы отнести эти слова к службе ПИИА и своей роли в ней.
К лету 1946 года только двое хранителей памятников первого призыва оставались в Европе: те, кто там погиб.
Уолтер Хачтхаузен, убитый в Западной Германии, был похоронен на Американском военном кладбище в голландском городе Маргратене. В октябре 1945 года его родной университет в Гарварде получил письмо от Фриды ван Шаик, которая подружилась с Хачтхаузеном во время его пребывания в Маастрихте вместе с 9-й армией США и теперь ухаживала за его могилой. «После нашей первой встречи он несколько раз бывал в нашем доме и стал близким другом семьи. <…> Нас невероятно опечалило известие о его внезапной смерти. <…> Я бы очень хотела связаться с его семьей. Он похоронен на большом Американском военном кладбище в голландском Маргратене (в шести милях от моего дома), и я присматриваю за его могилой. <…> Знаете ли вы адрес его матери? Я буду крайне признательна, если вы поделитесь им со мной». Один из начальников штаба писал его матери: «В последний раз, когда я видел его в Маастрихте в прошлом феврале, он казался таким довольным своей работой и так гордился ею. Вы – как и все мы – можете гордиться им. Это невосполнимая утрата». Так что Уокер Хэнкок был прав, когда говорил, что «те немногие – и друзья, и враги, – кто видел его за работой, благодаря ему останутся лучшего мнения о человечестве».
Рональд Бальфур был похоронен на британском кладбище под немецким Клеве. В 1954 году на восстановленное здание городских архивов повесили мемориальную доску с его портретом и словами: «Майор Рональд Э. Бальфур, преподаватель Кинг-колледжа в Университете Кембриджа, погиб в бою в марте 1945 года в районе Клостер-Шпик. Британский офицер Службы охраны памятников, он спас бесценные средневековые архивы и предметы искусства из городов Нижнего Рейна. Мы чтим его память». Через десять лет после смерти Бальфура в Клеве приехала его мать. Городские власти заверили ее, что «высоко чтят память этого прекрасного человека», и пообещали «приложить все усилия, чтобы за его могилой всегда был особый уход». Но вряд ли эти слова могли примирить ее с утратой сына.
Последним хранителем памятников на действительной службе оставался конечно же Джордж Стаут. В конце июля 1945 года он покинул Европу, отправившись в Америку, но всего на два месяца. Потом он попросил перевода на Тихоокеанский фронт – и получил его. В октябре 1945 года он прибыл в Токио, где служил главой Службы изящных искусств и памятников в главном штабе Верховного командования союзных сил. В середине 1946 года он уехал из Японии. За все свои заслуги он получил Бронзовую звезду и Похвальную медаль армии США.
После службы в Японии Стаут ненадолго вернулся в гарвардский Музей Фогга. Затем он был назначен директором Вустерского музея искусств в Массачусетсе, а оттуда перешел в Музей Изабеллы Стюарт Гарднер в Бостоне, который обладал постоянной коллекцией и поэтому идеально ему подходил.
Когда Джордж Стаут вышел на пенсию в 1970 году, он был известен во всем мире как один из главных специалистов по консервации. В 1977 году он опубликовал статью о своих первых опытах в Музее Фогга, который к тому времени уже называли «первым по художественной консервации в Америке». В 1978 году профильные журналы воспевали Стаута и его коллегу-химика Джона Геттенса как «отцов-основателей Фогга», положивших начало новой эпохе консервации. Другой журнал провозгласил, что главным достижением Стаута было примирение новых технологий с «эстетической чуткостью традиционного искусства консервации и исторической науки». Иными словами, при всей своей способности идти в ногу со временем Джордж никогда не забывал, что живые люди гораздо важнее машин.
Однако о годах его службы на Второй мировой войне никто почти ничего не знал. Главным образом потому, что сам Стаут почти никогда о них не распространялся. Когда в начале 1978 года к нему пришли из Смитсоновского института брать интервью для Архива американского искусства, Стаут, как всегда скромничая, сказал, что был призван для работы в Службе памятников и выполнял свой долг, как обычный солдат. Он ни словом не упомянул, что больше, чем кто-либо другой, сделал для создания этой службы. Когда в 1978 году Стаут умер, в его некрологе говорилось только, что он был «известен во всем мире как один из создателей и главных экспертов в области художественной реставрации» и что во время Второй мировой войны он участвовал в разработке техники камуфляжа, а после этого «был приписан к командованию генерала Дуайта Д. Эйзенхауэра и служил в Отделе памятников, изящных искусств и архивов».
