Путешествие рок-дилетанта - Житинский Александр Николаевич (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
РД. Я тогда «Лестницу» писал. Там про то же самое.
Гена. Раньше музыку совсем не так воспринимали, как сейчас. Во-первых, маленькие залы были, все это было несколько элитарно. Все свои, одни и те же рожи на всех концертах…
Сергей. Во-вторых, больше внимания уделялось исполнительскому мастерству. Все хотели музыку играть. Даже Боб Гребенщиков. Вокалисты учились в консерватории. У ЗЕМЛЯН, например… А сейчас это никого не волнует.
РД. У ЗЕМЛЯН первого состава? До Киселева?
Гена. Да. Там Мясников руководителем был, сейчас по кабакам играет.
Сергей. А их вокалист сейчас поет напротив «Юбилейного», в церкви.
Гена. Те ЗЕМЛЯНЕ играли Запад. Снимали один в один.
Сергей. До смешного доходило. Скажем, товарищ Джон Лорд играет наложением: на одной дорожке — одни клавиши, на другой — другие. А Мясников ухитрялся делать этот звук одновременно.
Гена. Мы с ЗЕМЛЯНАМИ репетировали на одной точке, в «Водокачке». И они нам все время говорили, что на русском рока быть не может. Рекшан первым запел по-русски. Но это еще был не рок. Впервые по-роковому запел Ильченко. У нас есть статья из польского журнала «Нон-стоп». Там написано, что когда слушаешь МИФЫ и их вокалиста Ильченко, то кажется, что рок может звучать только по-русски. А это семьдесят третий год…
РД. Как было с авторством песен?
Гена. Кто что приносил.
Сергей. Дописывали тексты и музыку перерабатывали. Прямо на репетициях. Теперь установить авторство просто невозможно. В очень продуктивно работали: одна-две репетиции — и песня готова.
Гена. Мы тогда этим жили. У нас была хипповская колония — пять человек. Мы к себе никого не подпускали.
Сергей. Нет, тусовка вокруг была — друзья, фаны, но мы их не подпускали к себе. Мы жили только своим миром. Нас объединяла идея. А теперь этого нет. Есть дорогие инструменты, а идеи нет.
РД. Какие у вас были отношения с РОССИЯНАМИ?
Сергей. Дерьмо была команда. Сейчас бы они не выжили.
Гена. А я считаю, что команда была классная. Сейчас бы они как раз были наверху.
Сергей. У них был имидж, а музыки не было. Они были искренни, но неграмотны. Я в каком-то отношении эстет. Если есть гитара, то ты должен уметь на ней играть. Иначе пиши стихи. В первую очередь должна быть музыка.
РД. Что это такое вообще — музыка? Как это определить? Вот панк-рок — это музыка?
Сергей. Я не знаю, но я считаю, что все это — дерьмо. И АКВАРИУМ, АЛИСА, ТЕЛЕВИЗОР, КИНО — все это дерьмо, и музыку далать сейчас никто не умеет.
РД. Какой состав у МИФОВ был самым оптимальным?
Гена. Самый сильный состав был в семьдесят шестом — семьдесят седьмом годах с Ильченко и Юркой Степановым на клавишах.
РД. Это уже после того, как Ильченко играл в МАШИНЕ?
Гена. Ильченко с МАШИНОЙ всего полгода поиграл. Они сделали программу, прокатили ее в Москве и Ленинграде — и все. Ильченко такой человек — он начинает на всех давить сразу, причем очень нагло. Естественно, это Макару не понравилось. Юрка одержимый, причем не всегда в хорошую сторону. Но тандемчик у них был интересный.
РД. Кстати, насчет тандема. МИФЫ всегда были тандемом Барихновский — Данилов. Как получилось, что этого тандема уже нет?
Сергей. Был у нас такой Дрызлов, сейчас он руководитель МАРАФОНА, он нам аппарат ставил. Мы сидели и решали: аккомпанировать Охочинскому или нет. Охочинский — это… сами понимаете. И мы это понимали, а Дрызлов не понимал. Он вообще только в своих эквалайзерах копался. Мы ему сказали, что нам это не нужно. Вроде все решили… И вдруг он встает и говорит: «Вот тебе ноты, чтобы через две недели ты все это играл. Иначе ты свободен». Естественно, я стал свободен, а Барихновский остался, мотивируя тем, что ему надо кормить жену и ребенка. Я сидел два месяца без работы, а потом пошел в Дом пионеров. Пять лет уже работаю…
Гена. Вот ведь перевернет все с ног на голову! Охочинский — это была работа. Это совсем другое.
РД. А потом была работа в кафе «Север»…
Гена. Да, играл в кабаке. А что делать? Я музыкант. Это два года, как стало возможным существовать на свое. Теперь мы оттуда ушли. Мне коммерция неинтересна. Я хочу воевать на сегодняшнем уровне.
РД. Что ты под этим понимаешь?
Гена. Совсем не то, что я сейчас покрашусь или металлистом стану, как группа ЛИРА. Она теперь СТАТУС называется. Просто отпад! Я их перестал уважать… Но и ностальгией по семидесятым я заниматься не хочу, как Рекшан. У каждого поколения свой звук. И когда сегодня Рекшан играет тем звуком, то это как старый фильм смотришь… Это очень хорошо показал фестиваль «Рок-звезды 60—70-х годов». Он проходил не так давно во Дворце молодежи. По идее это должен был быть большой праздник, а получилось незаметно. Там играли АРГОНАВТЫ, ЗЕЛЕНЫЕ МУРАВЬИ, Боярский пел, слезу уронил… А в зале — половина наших, половина — молодежь. И они не врубались. Нет у нас преемственности поколений, какая есть на Западе. На нас смотрят, как на реликты. Нам потом сказали, что МИФЫ были единственными, кого можно слушать и сегодня. Но все равно — то, что я делаю сейчас, это работа. А тогда была жизнь. Для нас то время было самое кайфовое!
Сергей. Барихновский теперь хорошие песни пишет. Я позавчера слышал, он ко мне приходил.
Гена. А что делать? Данилов устранился, Ильченко — вообще купи-продай, Степанов уехал в Англию… А мне что, в кабаке гнить? Я рок-музыкант. Я сейчас счастлив — на меня никто не давит, я выдаю то, что мне нравится. Я бы с удовольствием играл с Серегой, если бы он хотел.
Сергей. А мне есть место в МИФАХ?
Гена. Есть и будет.
РД. Сережа, а что ты сейчас делаешь?
Сергей. Я преподаю в Дзержинском Дворце пионеров. У меня обалденная рок-студия, я преподаю детям рок-музыку, У меня шесть групп, две из них хорошие.
РД. И в каком духе ты их воспитываешь? Можно ли вообще воспитать рок-музыканта? По-моему, ребенка можно научить играть на гитаре, но понимание и чувство рока приходят позже, когда человек сталкивается впрямую с жизнью и это столкновение рождает у него творческую реакцию, которая не обязательно выражается в рок-музыке. Можно ли научить духу рок-музыки?
Сергей. Я их и духу учу. Вы приезжайте и посмотрите. Они ко мне приходят совсем сырые. Я им сразу говорю, что Боб и Цой — это дерьмо, а Шевчук — это хорошо. Они мне верят, и я им верю. Я хочу подготовить их к моменту, когда в них родится рок, чтобы они уже умели хорошо играть.
РД. Гена, а у тебя какое отношение к нынешним молодым?
Гена. Я был в жюри последнего фестиваля молодых. Так вот, стали мы подводить итоги, стали вспоминать группы: БРИГАДНЫЙ ПОДРЯД — это где басист с фингалом! ТОКИО — это где солист в оркестровую яму падает! Помню!.. О музыке вообще речи не шло. Боб — другое дело, тут Сережа не прав. Затащили меня как-то в «Октябрьский». Ну, думаю, куда я попал? Место какое мажорское, оркестр на сцене, что тут можно сделать? А после концерта у меня были руки мокрые, так я переживал. Вышел с колоссальным подъемом. Есть в Борисе одухотворенность…
РД. Сережа, а на сцену не тянет?
Сергей. Мне и так хорошо. Я являюсь председателем комиссии Дзержинского райисполкома по делам эстрадной музыки. У меня есть медаль Всесоюзного фестиваля народного творчества — мои ребята там второе место заняли. У меня сборник нот выходит в Москве. В этом году мне червонец прибавят… Я председатель методобъединения. Мы прослушивали этот БРИГАДНЫЙ ПОДРЯД, КЛУБ НЧ/ВЧ. Это такое дерьмо, что я бы весь этот клуб срыл бульдозером и этим же бульдозером их задавил.
Гена. Серега — экстремист. Все дерьмо у него. А предложи что-нибудь сам? Нет, у него не пишется…
Сергей. У меня стресс. Ты подожди. Он может десять лет продолжаться, потом я к тебе приду все равно.
РД. Ну, и напоследок: ваше отношение к социальному року?
Гена. Мы недавно ездили в Симферополь, нас приглашали на празднование семидесятилетия ВЛКСМ. Перед поездкой нам по телефону говорят: «Только, ребята, давайте что-нибудь остренькое, социальное». И это говорят комсомольцы, которые всю жизнь нас душили! Это «остренькое» меня лично сейчас раздражает. Выходит на сцену трибун, борец, ему верят, зал скандирует слова, а после концерта с ним расплачиваются, и он говорит: «Тыщу мало, ребята, надо бы две…» У меня такие ассоциации возникают: выступил Владимир Ильич с броневика, спустился вниз, а к нему подходит мужик и отсчитывает купюры: «Как это уматно вы, Владимир Ильич, сегодня выступили! Так остренько! Вчера, правда, похуже было, а сегодня очень кайфово. Получите, пожалуйста!..» Мы не за бабки играли. Это была наша жизнь. А сейчас это продукт продажи.