"Молва" - Поляков Борис (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
дворник кивнул на тело Садового, — любил больше
у них чаи гонять. Да и недавно он тут поселился, не то
в конце сентября, не то в начале октября.
«Может, действительно навещал свояк», — подумал
Друмеш про себя, а вслух сказал:
— Был у него свояк, верно, но только погиб он,
под бомбу попал.
— Как — под бомбу? — Дед оторопело заморгал
глазами, испуганно шмыгнул носом.
— Бомба, она разве разбирает, где хороший человек,
а где плохой? Упала на голову человеку — и все тут...
— Неужто были грабители? А я-то еще думал,
почему они так поздно к нему?
Соседки, толпившиеся в дверях и норовившие
заглянуть внутрь, в квартиру, лихорадочно зашушукались...
Эх, если бы знал «проницательный» дед-дворник, кто
перед ним, кому он по простоте душевной описал
внешность поздних гостей «Ангела»! Но не раскусил он
«двоюродного брата» Садового, принял его искусную
игру за чистую монету. А вскоре, сам того не ведая и
не желая, оказал ищейкам сигуранцы еще одну услугу.
И случилось это так...
Харитон и Друмеш шли по Преображенской.
Недалеко от полицейского участка они увидели шагавшего
им навстречу знакомого старика.
— Куда путь держим? — спросили они,
поздоровавшись с ним за руку.
— Гуляю, здоровье поддерживаю, — ответил
старик, обрадовавшись встрече и возможности посудачить
о том, о сем.
Вдруг он встрепенулся, прищурил глаза.
98
— Эка, неужто они?!
Харитон и Друмеш посмотрели в сторону, куда
показывал дворник.
— Во-он, видите? — горячечно прошептал старик.
По противоположной стороне улицы шли, о чем-то
оживленно разговаривая, двое — высокий мужчина в
длинном коричневом пальто и шляпе и мальчишка в
кубанке... Федорович и Яша.
— Глаза стали не те, — пожаловался дворник, —
но кажется, они, те, что заходили тогда вечером к
вашему родственнику... Точно, они!
Контрразведчики молча выразительно
переглянулись, пожелали дворнику «хорошего здоровьица» и чуть
ли не бегом направились вслед за свернувшими за угол
дома, на соседнюю улицу, высоким мужчиной с
ястребиным носом и его маленьким спутником...
В тот же вечер переодетый локатинент Друмеш
постучался на квартиру к Федоровичу и, представившись
работником городской примарии, попросил его пройти
с ним. «Выправка кадрового офицера, — определил
Федорович, окинув взглядом стройную фигуру
«работника примарии». — Не иначе, как из сигуранцы».
Он шагал рядом с молчавшим Друмешем и проклинал
тот день, когда согласился остаться в подполье.
Собственно, как это произошло? — подумал он. — Почему
он оказался в особом чекистском отряде? Это же
форменное недоразумение, случайная ошибка. Какой он,
к черту, чекист?! Всю жизнь он был связан с
торговлей: то заведовал разливочным цехом на пивоваренном
заводе, то руководил колбасной фабрикой, то был
управляющим облвинтреста. Года два, правда, заведовал
продовольственным магазином областного управления
НКВД, а поэтому и писал в анкете: с такого-то по
такое-то время — служба в НКВД.
Досадная, глупая строчка в анкете! Пустяк, в
сущности, почти описка, каких-нибудь два-три слова,
неточно зафиксировавших суть дела. Никакого,
абсолютно никакого отношения не имел он к НКВД. Нет, раз
уж так вышло, раз не миновать разговора начистоту
с новой властью, то он попросит, точнее потребует,
чтобы она, эта новая власть, подошла к нему
объективно. Видит бог, о подполье он и не помышлял. Да и
какой из торгового работника, далекого от политики,—
подпольщик? Даже смешно... Как все это получилось?
7*
99
Он им расскажет. Он работал директором конторы
культторга. В контору и склад попала бомба. После
бомбежки он прибежал в горком партии, чтобы
выхлопотать транспорт и вывезти наиболее ценные товары.
Дело, конечно, было не в балалайках и роялях, а в том,
чтобы убраться подобру-поздорову подальше от грохота
и ужасов войны. Но в горкоме его появление в такое
время расценили по-своему и вместо грузовика
предложили... должность комиссара в формировавшемся
строительном батальоне. Он не возражал, согласился.
Впрочем, имело ли смысл возражать, отказываться от
комиссарства? Мигом отобрали бы партбилет, а без
него что за жизнь? Да, несколько дней он был в
строительном батальоне, ремонтировал на границе мосты и
дороги. А потом «заболел», отстал от батальона и
оказался в Одессе. Надеялся отсидеться, затеряться в
неразберихе военного времени, но не вышло. Однажды
встретил знакомого из облторготдела, а тот сосватал
его на должность управляющего главпарфюмера.
Нелепая была работа по военному времени, но что было
делать? Все чем-нибудь занимались: одни рыли окопы,
другие в этих окопах воевали. Он тоже не бил баклуши.
Ну, а потом его вызвали в отдел кадров и «как
бывшему чекисту» предложили пойти на подпольную
работу — в анкете же черным по белому было написано,
что он когда-то работал в НКВД!.. Отказаться он не
мог — лишился бы сразу всего на свете. Как
руководитель филиала партизанского отряда Бадаева он
сделал немного, так немного, что новая власть могла бы
отнестись к нему снисходительно, тем более что он
чистосердечно расскажет и о себе и об отряде... Впрочем,
вся его деятельность в основном сводилась к тому, что
он приказывал соблюдать конспирацию и отговаривал
бойцов-подпольщиков от проведения крупных
диверсий. Вот и Якову Гордиенко недавно он помешал
взорвать Дом офицеров на улице 10-летия Красной Армии.
За диверсии, которые были совершены бадаевцами и
группой Гордиенко, он не в ответе. Бадаев сам по себе,
а Гордиенко подчинялся больше Бадаеву, чем ему,
Федоровичу... Единственный грех на его совести —
убийство Садового. Почему он это сделал? Боялся
разоблачения, боялся...
—- Сюда, пожалуйста, — прервал его размышления
Дпумеш.
100
Как от удара, Федорович содрогнулся, побледнел:
«работник примарии» вводил его в сигуранцу...
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ МОСКВЫ
«...На некоторое время прекратите связь со своими
людьми, работающими в городе. Ваше сообщение о том,
что для блокады одесских катакомб сосредоточено
16-тысячное войско, подтверождается. Учтите, что за
входами в катакомбы, кроме открытого наблюдения,
установлена тайная слежка полевой жандармерии
противника. Примите все меры к сохранению себя и своего
подполья, реже выходите в эфир».
Эту радиограмму Владимир Александрович не
получил. Радист в катакомбах принял ее спустя
несколько часов после того, как вместе со связной Тамарой
Межигурской капитан Бадаев ушел в город на встречу
со «Стариком».
ОТВЕТ ЦЕНТРУ
«...Последний срок возвращения был назначен на
вечер десятого февраля. В этот день «Кир» * и его
связная не вернулись.
Чтобы выяснить причины задержки, послали в город
вторую связную — Тамару Шестакову. Дали указание —
при любой обстановке в городе возвратиться в тот же
день в катакомбы. Связная не вернулась. Ее нет до
сих пор...»
Оказалось, что есть вещи более страшные, чем
газовая атака, — предательство. Именно об этом и
свидетельствуют строчки из архивных документов.
«Гордиенко готовился к выполнению большого и
трудного задания по взрыву дома, где находилась
комендатура. Но в результате предательства Бойко-Фе-
доровича юный герой был схвачен ночью во время сна
палачами сигуранцы. Вместе с Яшей был схвачен и его
бесстрашный командир и чекистский учитель Владимир
Александрович Молодцов-Бадаев. Арестовала
