К морю Хвалисскому (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
— Эй, Драный! Помнится, тебя дяденька мой родимый изо всех холопьев выделял, в обиду не давал да баловал. Стало быть, тебе вместе с ним на этой ладье и отправляться, за добром смотреть, да в ином мире прислуживать.
По дружине пронесся ропот, а Тороп на негнущихся ногах шагнул вперед и спокойно глянул в ненавистное лицо нового хозяина. Никто не упрекнет его в трусости. А до скончания века служить такому человеку, каким был новгородский боярин, он сочтет за великую честь.
В это время голову подняла сидевшая возле отцовского изголовья Мурава. Хотя прекрасное лицо девушки от пережитого сделалось прозрачнее воска, ее синие глаза сверкнули на Белена яростно и ясно:
— Нешто ты, братец, от Христа отречься уже решил, что предлагаешь нам здесь языческие ритуалы устраивать? — с горькой усмешкой спросила она.
Затем посмотрела на неподвижную фигуру отца и добавила тихо, но непреклонно:
— Батюшка жил как христианин и умер по-христиански. Стало быть, по христианскому обряду его и похоронить следует!
Как она сказала, так все и свершили. Проститься с Вышатой Сытеничем пришли все воины, уцелевшие после битвы и все, кого он защищал. Даже отчаянные степные батыры и седоусые главы родов не могли сдержать слез, и в голос рыдала на плече вновь обретенного жениха Белая Валькирия. Один Лютобор не плакал, только кисти и запястья рук были красны от крови, сочащейся из многочисленных порезов. Так люди его племени веками выражали свою скорбь.
Так уж совпало, что ушел Вышата Сытенич из этой жизни в день своих именин. В крещении он носил имя Илья — Крепость Господня. Как нарекли, так и прожил, служа опорой всем, кто в ней нуждался. А то, что Илья пророк хранимому им рабу Божьему не смог в день именин на помощь прийти, так слишком много было тогда у святого иных дел.
***
На следующий день Белен начал торопить людей в дорогу. Напрасно дядька Нежиловец пытался его отговорить тем, что на ладье работать некому, чай, в двух новгородских дружинах в живых осталось чуть более полусотни, да и те почти все раненые. Белен на такие разговоры только презрительно скривился:
— Да какая там работа? Сам толковал, по течению идти — безделье одно. Сестрица моя — девка в лечебном деле тороватая. Пока до Итиля доберемся, да пока в нем с торгом пробудем, глядишь, всех болезных на ноги и поставит. А не поставит, тоже не беда! Итиль — град большой. Там и новую дружину набрать можно!
Дядька Нежиловец на подобное предложение только головой покачал: без году три дня командует, а уже людьми разбрасывается. Вот не терпится же кому-то в хазарский град попасть.
— Дождись хоть девятого дня, — попытался он привести последний довод. — Поминки по дядьке, как положено, справить!
— Еще сорокового, скажи! Вы что, в этой вонючей степи зимовать собрались?!
Понятно, что ни Лютобору, ни Анастасию в дружине нового вождя места не нашлось.
— Нешто, я ума решился, татей лесных, да пленников хазарских в Итиль везти. Коли ладью с товаром отберут, дед Сытень на том свете меня вряд ли за это похвалит!
Невдомек было Белену, что ни русс, ни критянин у такого никчемного вождя и не рвались служить. Говоря по чести, и тому и другому и вовсе никакой вождь и не требовался. Дядька Мал, правда, по простоте душевной предложил Лютобору место у правила его драккара. Однако русс только хлопнул его по плечу:
— Как-нибудь в другой раз! До Итиля от этих мест рукой подать. С Велесовой помощью и сами доберетесь.
— А как же ты?
Русс провел чуткими пальцами по шерсти Малика и загадочно улыбнулся:
— У меня иной путь, и я бы хотел его пройти по возможности подальше от глаз хазарских соглядатаев.
Бедный купец ничего не понял и вопросительно поглядел на стоявшего рядом Анастасия.
— Я пока останусь у наших степных друзей, — недвусмысленно указав на свою запачканную кровью многочисленных раненых одежду, пояснил намерения лекарь. — Мои знания и умения здесь пригодятся.
— А потом? Ты же вроде хотел вернуться к себе на Крит!
— В Ираклионе меня уже никто не ждет, — юноша грустно улыбнулся. — К тому же, я еще не видел Русь.
Единственным человеком, ради которого и воин, и целитель переменили бы свои планы была Мурава. Но девица молчала.
Для дружины не осталось тайной, что незадолго до того, как ладья покинула становище Сынов ветра, к Белену приходил великий Органа. Приходил один, подальше спрятав свою гордость, за брата просил. Какой выкуп он предлагал за боярышню, тоже стало известно. За сестер ромейских императоров и дочерей Хорезм шахов не всегда такой дают. Но как ни охоч до серебра был Белен, а ненависть к лесному татю оказалась сильнее, да и выкуп за сестру лишь немногим меньший он, похоже, все еще надеялся из иных рук получить.
Чуя недоброе, в день отплытия Мураву позвала к себе госпожа Парсбит:
— Тебе незачем идти в хазарский град, — сказала она. — Дочь человека, отдавшего жизнь за наш народ, для Сынов ветра не чужая. Оставайся, и ты ни в чем не будешь испытывать нужды. А если ты выберешь человека себе по сердцу, никто не посмеет противиться твоей воле!
Мурава только покачала головой:
— Спасибо на добром слове, матушка! Но позволь мне все же покориться судьбе. Моя вера учит, что непослушание — большой грех, а Белен, каким бы он ни был, — по крови мне брат, и я должна слушаться его и почитать.
— А как же твой крестовый брат? — подал голос Анастасий, который находился неподалеку и внимательно прислушивался к беседе. — Зачем ты подарила мне крест, сестра, коли мое мнение для тебя ничто!
— Зачем так говоришь? — с укором повернулась к нему Мурава. — Разве ты не знаешь, как я уважаю и люблю тебя. И крест подарила, чтобы ты молился и помнил!
Во взгляде ее появилась мольба. Она посмотрела на Анастасия, потом перевела взор на Владычицу:
— Кабы одна была, осталась бы, не раздумывая! Но на ладье в Итиль отправляются еще три десятка отцовых людей! Коли с ними не пойду, за них-то, кто заступится?!
На выходе из шатра ее ждал Лютобор. Пятнистый Малик, предчувствуя разлуку, уткнулся девушке в бок мохнатым лбом. Его прозрачные, переливчатые глаза красноречивее любых слов: «Куда ты? Зачем? Как же мы с хозяином теперь будем без тебя?!» Лютобор поймал руку девушки:
— Когда придете в Итиль, я вас разыщу! — пообещал он.
Мурава посмотрела на него почти виновато, растерянно провела рукой по загривку Малика:
— Берегите себя! — попросила она.
***
Хотя за свою недолгую жизнь Тороп успел побывать в разных передрягах, никогда прежде ему не приходилось так худо, как на пути к Итилю и в хазарском граде. В умении сделать холопью долю действительно невыносимой, Белен, как выяснилось, превосходил даже Булан бея и Фрилейфа. Конечно, те драли Торопа почем ни попадя, но хоть за дело, а здесь оплеухи и зуботычины начинались просто на пустом месте. Особое же удовольствие новый Торопов хозяин находил, заставляя мерянина бесконечное количество раз переделывать одну и ту же работу да измышляя для его новые и новые поручения, словно иных мыслей не имелось. А от постоянных нападок и придирок не спасало ни Муравино заступничество, ни вмешательство дядьки Нежиловца. Ох, судьба судьбинушка, судьбина окаянная! Поманила гордой воинской долей, да видно лишь затем, чтобы больнее было обратно в грязь навозную падать!
Не слаще приходилось и Воавр. Хотя покойный Вышата Сытенич и благословил их брак с Тальцом, вено так и осталось неуплачено. Боярин сказал тогда, что толку из укладки в укладку добро таскать, все равно в одном трюме до Новгорода храниться будет. Вот за эту безделицу, Белен зацепился, точно клещ за собачье ухо. Раз не плачен выкуп, стало быть, брака и нет. Не выкупленная раба, она рабой хозяйской и остается. Не Тальцу же в холопы идти! А стоило Воавр лишний раз на венчанного мужа ласково поглядеть, Белен начинал стращать ее хазарским невольничьим торгом. Ну что тут делать будешь?
— Вот, паскуда! — не выдержал как-то Талец, глядя, как по-хозяйски бесцеремонно и деловито лапает Белен его корелинку. — Встретить бы наедине где-нибудь, да поговорить по душам.
