Гладиаторы - Ерохин Олег (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗

Жрец шагнул прямо к Сарту. Морщины старика осветило пламя светильника: на высохшем лице аскета играла улыбка.

— Я узнал тебя — еще там, на невольничьем рынке… Безумец, ты потащился за мной! — Из горла жреца вылетело хриплое карканье, которое у него, наверное, означало смех. — Ты потащился за мной, и я понял — мне не надо покупать рабыню!

Сарт похолодел. Получается, над ним нависла угроза не то чтобы стать убийцей, но быть убитым… Палачом его сделать, видно, уже не рассчитывали: его бесхитростно решили сделать жертвой. И что же теперь? Можно было попытаться напугать старого паука. Но как? Прошлый раз его спас Гелерий — главарь разбойников отказался выдать его жрецам. Попробовать?

Сглотнув, Сарт произнес, стараясь придать своему голосу необходимую твердость:

— Тебе, старик, я вижу, хочется полакомиться моим мясом? Смотри, как бы тебе не подавиться! Ты знаешь Гелерия — неужели ты думаешь, что сможешь безнаказанно убить человека, который ему служит? Гелерий узнает обо всем, и тогда тебе несдобровать…

— Ты служишь Гелерию? Вот удача! — обрадовался старый жрец. — Танату, небось, надоели рабы и рабыни: для разнообразия не мешает растянуть на его алтаре одного с воли. И ничего‚ что ты разбойник, а не патриций, — начинают всегда с малого. Что же касается Гелерия… Не думаю, что ему известно обо всем, что происходит в этих стенах. А хотя бы ему и известно — так что с того? Неужели ты думаешь, что он решится повздорить со мной ради разлагающегося трупа? Так что не морочь себе голову, сынок. Лучше попроси у Таната легкой смерти — попроси, чтобы на жертвенном ноже не оказалось зазубрин. И не медли: через два часа милость Таната тебе ой как понадобится!

Старик прерывисто задышал, глаза его расширились, как будто он увидел своего бога.

— Ищи милости Таната, смертный! — возопил старый жрец, торжественно воздевая дрожащие руки. Наверное, в суеверную дрожь его бросило упоминание им самим имени грозного бога. — А я попрошу за тебя великую Гею [60]: пусть кровь твоя будет сладка, пусть мясо твое будет нежно, пусть кости твои будут хрупки, чтобы Танат остался доволен тобой и нами, подавшими ему на стол.

Сарт, отступив назад, прислонился к стене. Жрец обрадовался такому проявлению слабости:

— Вот-вот, мой милый… И страх… И пусть страх, словно божественный сильфий, хорошенько пропитает плоть твою…

Сказав это, старый жрец, слегка наклонившись, уставился остекленевшими глазами в лицо египтянина.

Жрец Таната искал страх в лице будущей жертвы — страх, который, видно, был ему не менее нужен, чем его богу.

По тому, с каким наслаждением говорил жрец о нежности человечины, Сарт понял: он имел дело с сумасшедшим. И ничего не было бы удивительного в том, если бы старый сумасшедший, не ограничась просьбами к Гее улучшить вкусовые качества жертвы — то есть его, Сарта, — велел бы подвергнуть его кулинарной обработке.

Сарт тряхнул головой, отгоняя ужасные видения. Как же ему говорить с сумасшедшим? Надеяться напугать старика жреца гневом Гелерия явно не стоило: жрец страшился собственной смерти настолько, что спасался от этого страха, только дурманя себя видом чужих смертей. Угрозы были тут бесполезны. Пока жрец одурманен. Но можно ли привести его в чувство?

«Представление о значимости смерти разрослось у этого старика до размеров вселенских, — подумал Сарт. — Так может, мне удастся привести его в чувство, если мне удастся свести значимость смерти до размеров макового зерна?»

Ничто так не унижает, как насмешка, и Сарт спросил:

— Это какого же Таната должен я молить о легкой смерти? Не того ли размалеванного шута, которого я едва не убил в прошлый раз?

Тогда, в прошлый раз, Сарта хотели сделать убийцей, вложив ему в руку жертвенный нож. Этот нож египтянин запустил в начавшее подавать признаки жизни изваяние, изображавшее Таната. Сарт догадался, что то была не статуя, а человек, раскрашенный под Таната. Жрецы просто выманивали деньги, обманывая людей, вот что хотел сказать Сарт старому жрецу, пытаясь тем самым вернуть к действительности начавшего верить собственному обману обманщика.

В ответ на слова египтянина старик скривился, но глаза его оставались по-прежнему пустыми. Жрец глухо проговорил:

— Догадлив, ничего не скажешь… Да, поклоняясь Танату, мы одному из нас придаем облик Таната. И что ж с того? Глупец, ты думаешь, что мы тем самым только дурачим легковеров, и все? Так знай, ничтожество: когда один из нас облачается в Таната, великий бог говорит его устами и двигает его членами. Правда, все это — лишь отдаленный отклик нашего бога, но наступит час, и Танат предстанет перед нами под храмовыми сводами! Эх, что я тебе говорю… (Жрец истерически рассмеялся.) Что я тебе говорю! Твое дело — обрызгать кровью жертвенник, а не постичь великое.

Продолжая бесновато смеяться, жрец вышел.

«Я попытался образумить сумасшедшего, — горько подумал Сарт. — Было бы странно, если бы мне это удалось… Это было бы чудом. Но теперь, кажется, кроме как на чудо мне не на что надеяться».

На какой-то миг египтянин потерял самообладание. С криком ярости он ударился о дверь, но та, как и следовало ожидать, даже не шелохнулась. А не то чтобы слететь с петель.

Немного постояв у двери, Сарт отошел от нее и в изнеможении опустился на охапку соломы, валявшуюся в углу. Ему оставалось только одно — ждать чуда…

Из оцепенения египтянина вывел скрип засова.

На этот раз его посетили четверо в таких же черных масках, как и у жреца. В отличие от жреца, новые посетители были немногословны, только один из них прошевелил губами:

— Быстрее давайте! Быстрее!

Этим уста вошедших и ограничились. Правда, руки их оказались куда проворнее языков: не успел египтянин изрыгнуть подходящее к случаю ругательство, как был опрокинут на пол и обездвижен. Тюремщики связали ему ноги, а в рот засунули кляп, тогда как о спокойствии рук его они позаботились ранее. После этого четверо в черном приподняли Сарта и не очень-то осторожно опустили его на грязную дерюжку, дерюжку взяли за концы и, крикнув, вместе с египтянином понесли.

Из камеры Сарт попал в темный коридор. Коридор закончился ступеньками. Ступеньки, как оказалось, заканчивались еще одним коридором. В этом коридоре было немного светлее, чем в предыдущем: помимо факелов его освещала луна, заглядывая в высокие и узкие окна. Окна были прорублены в одной стене коридора, а в другой были двери, двери, двери…

Сарту оставили возможность видеть (наверное, считая, что об увиденном он все равно не сможет рассказать). Поэтому Сарт видел окна и, не отдавая себе отчета, зачем, считал их, пока его несли по коридору. Возможно, он слышал от кого-то, что счет успокаивает… Сарт насчитал уже дюжину окон, когда над ним раздался молодой голос — тот самый, который командовал в камере:

— Еще не меньше сотни шагов — давайте передохнем. (Сарта тут же опустили на пол, да так болезненно, что правильнее было бы сказать, — бросили.) Уфф… Ты, Оптимий, конечно же, взял новые веревки — те, которые я принес вчера?

Сарт повернул голову на голос. Лунный свет падал прямо на лицо говоруна, и Сарт увидел молодого человека лет тридцати с ухоженной черной бородкой. У римлян в те времена бороды были непопулярны. «Наверное, он не римлянин, — подумал Сарт. — А если и римлянин, то не из Лациума, это точно». Перед смертью египтянину почему-то не думалось о смерти.

— Какие еще «новые веревки»? — удивился густым басом коренастый человек справа от Сарта, стоявший в тени. — Я взял веревки из среднего шкафа — не знаю, какие уж они.

— Ах болван ты болван! — сокрушенно вздохнул чернобородый. — Ты взял старые, гнилые веревки. Неужели ты думаешь, что этот молодчик (чернобородый пнул Сарта) не справится с ними, когда над ним занесут нож? Представляю, что скажет тогда Блоссорий!

— И что теперь?

— Остается одно — связать его заново. (Чернобородый опять пнул Сарта — больнее.) Беги, дурень, в кладовую — новые веревки в первом шкафчике от окна… Да куда ты, постой! Сначала давай занесем этот дар Таната в мою келью. Мы как раз стоим напротив нее. Не крутить же нам веревки здесь, в коридоре!