Большое гнездо - Зорин Эдуард Павлович (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
— Отчего же не ссечь, — охотно согласился купец, встал и направился из избы.
— Погоди-ко, а баба твоя где? — спросил Негубка хозяина.
— Баба-то? — часто заморгал он глазами.
— Не тревожь мужика, — сказал купец. — Бабу его Ярославов сотник с собою в стан увел...
Непонятные дела творились в Новгороде.
— Вот так пошумели, — сказал Негубка, когда хозяин с купцом вышли. — Может, нам и впрямь ко Владимиру поворотить?
Стали толковать, да рядить, да прикидывать, что к чему. Так и не договорились.
Похлебав ушицы с тощим хозяйским петухом, поблагодарили за гостеприимство, но оставаться в избе на ночлег отказались, отправились на свою лодию.
Всем тревожно спалось в ту ночь. Утром, собрав своих людей, Негубка сказал:
— Будь что будет. Авось пронесет.
Поставили ветрила, налегли на весла и легким ходом погнали лодию к Нево-озеру.
3
Всадник высился над берегом, привстав на стременах. Закатное солнце жарко горело за его спиной.
— Слышь-ко, на лодие!
— Чего надобно? — спросил вышедший к борту Негубка.
— Гребите к берегу.
— А ты чей?
— Не твое дело, греби, коль сказано!
— Мы купцы, люди вольные, нам твои слова не указ, — спокойно отвечал Негубка.
Всадник натянул поводья, поскакал по берегу рядом с проплывающей мимо лодией. Под темным корзном поблескивала кольчуга.
— Ты что, купец, аль совсем шальной? — крикнул он, снова останавливая коня чуть впереди по ходу лодии.
— Назовись, коли так!
— Нешто сам не видишь?
— Вижу, что вой. А может, лихой человек? Мне-то отколь знать?!
— Коли был бы лихой человек, так подстерег на ночлеге. Шелога я, сотский...
— Отколь тебя только на нас нанесло, сотский? — проворчал Негубка и с неохотой велел кормчему приставать к берегу.
— Да сотский ли это, Негубка? — предостерег кормчий. — Этак любой себя хошь князем назовет...
— А ты греби помаленьку, да не шибко к берегу жмись. Ежели что не так, вели налегать на все весла.
Сторожившим лодию воям он сказал:
— И вы глядите в оба.
— Мы завсегда, — отозвались те, изготавливая топоры и копья. Сгрудились в кучу, накренили борт.
Всадник подъехал ближе, передними ногами конь опустился в реку, потянулся мордой к воде.
Вблизи Негубка разглядел сотского: был он красив и не так могутен, как казался издали. Белая рука подергивала намотанный на запястье повод.
Лодия покачивалась на волне. Поставив ногу на окружавшие борт низенькие перильца, Негубка сказал:
— Всё. Лезть на мель не будем... Сказывай, почто всполошил?
— Предостеречь я тебя хотел, купец.
— А я и сам сторожусь.
— Не плыви к Нево-озеру...
— Тебе-то отколь знать, куды я плыву?
— Сорока на хвосте принесла, — улыбнулся Шелога. —
Да ты, купец, меня не пасись. По Волхову плыть некуды, окромя Нево-озера. Вот я и смекнул.
— Все, что ль, у вас такие смекалистые?
— Послушай меня, купец, а там думай, что хошь. Ехал я нынче с низовья, на свейский отряд наскочил. Едва ноги унес...
— Нам в лодие не опасно.
— Ночью на берег не сходите, — продолжал сотский, — днем ворон не считайте. А поворачивать я тебя не стану: вижу — твердо решил идти к Нево-озеру...
— Куды уж тверже...
— А дале как путь свой продлишь?
— Бог подскажет, — отвечал Негубка. — Спасибо тебе, Шелога, за предостережение.
— Чай, русской я... А то гляжу — плывете. Дай, думаю, окликну. Не ровен час проглядите беду, а она тут как тут...
— А как же сам ты, Шелога, не боишься?
— Боюсь. Да конь у меня быстрой...
— Что же это с Новгородом стряслось, Шелога? — сказал Негубка. — Ране сами ходили на свеев, врата привезли из Сигтуны, а ныне зады им кажете?
— Э, да что там говорить, — махнул сотский рукой. — Ране были у нас другие князья. А нонешний-то только по сусекам шарить молодец. Того и гляди, чудь подымется — тогда вовсе не будет нам ходу... Ну, будь здоров, купец.
Он поворотил коня, но снова вернулся к берегу.
— Слышь-ко, — крикнул сотский вслед отплывающей лодие. — Солнышко к закату — так ты у Ефросима в монастыре ночуй. Стены у него надежные. А дальше сам стерегись...
Митяю, стоявшему среди воев на борту, весь этот разговор хорошо был слышен. Забилось у него сердце, словно птица, подстреленная на лету. Далеко унесли его ноги, да близко возвернули. Как предстанет он пред своим игуменом, что скажет Ефросиму?..
На быстром течении шли лодии легко. Приглядываясь к плывущему мимо берегу, узнавал Митяй знакомые места. И чем ближе к монастырю, тем тревожнее ему становилось. Хоть прыгай за борт и плыви по тугой волне, а что делать?
Встал позади него Негубка, обнял за плечо.
— Хорошо, Митяй?
Солнце опускалось за край пологого берега, протянуло через реку огненные дорожки, березки на другой стороне полыхали, словно разворошенные тут и там костры; пестрели рыжевато-рдяные осины.
Не догадывался купец, что не ясной северной далью любовался Митяй и что не красоте наполненных осенней прохладой прозрачных просторов открывалось его сердце.
— Далеко пойдем мы на нашей лодие. Лишь бы ветер был тороват, — размечтался купец. — Повидаешь ты широкий мир, потешишь душу. Но на чужбине поймешь — краше наших краев да простора нашего не встретишь нигде. Куда бы ни заносило тебя, а как прибьет к Руси, так и падешь на колени: господи, помилуй, и почто зыбкого счастья искал на стороне?!
Хорошо сказывал Негубка. Вои, сидя на белых досках, переговаривались шепотом. Предостереженье сотского взволновало их. Обробли они, привыкнув к спокойной жизни во Владимире.
— Нешто и впрямь озоруют по Волхову свеи?
— Даст бог, пронесет.
— Бог-то даст, да вот самим бы не сплоховать.
В пути отъелись они на обильных Негубкиных хлебах, думали — и дале всё будет праздник.
— Не робейте, вои, — успокоил их купец. — Товар мой, лешему в пасть я не пойду. А без риска гостьбы не случается.
— То-то, что не случается, — ворчали вои.
— Так почто рядились со мной? — посмеялся над ними Негубка. — Чай, идем не пиры пировать. На пирах-то я б и без вас управился.
— На пирах всяк молодец, а своя голова дороже...
— Не повернуть ли, пока не поздно, к Новгороду. Слышь, купец?
— Поздно поворачивать, а где беда стережет, про то никому неведомо. Может, на обратном пути и ждут нас свеи у берега, ась?
Пока говорили так, сгустились сумерки. На стороне зашедшего солнца, на светлой потухающей полоске, показались густо прилепившиеся друг к другу строения.
«Вот и Ефросимова обитель», — подумал Митяй с грустью. Не раз хаживал он здесь на однодеревке через Волхов. Поди, и по сию пору покачивается лодочка на колышке, вбитом в берег его рукой.
Из темноты крикнули:
— Кого бог принес?
Вот и голос показался Митяю знакомым. Так-то зычно покрикивал вратарь — у одного лишь пономаря был погуще бас.
— Купцы мы, — отвечал Негубка во тьму. — Плывем из Новгорода к Нево-озеру, а в обители у Ефросима ищем сегодняшнего ночлега.
Весла живее заскрипели в уключинах, берег приблизился и ткнулся в нос лодии.
— А ну, погодь, — пробасил невидимый вратарь. — Стой, где стоишь, не то метну стрелу.
— Да почто же стрелы метать, ежели мы русские? — сказал Негубка.
— Кликну игумена, с ним и толкуйте, — отвечал вратарь и, удаляясь от берега, зашуршал кустами.
4
Нежданных гостей принимал Ефросим в трапезной, Негубку сажал с собою рядом, вел с ним беседу неторопливую, выспрашивал, как дошли, да какой товар везут, да на какой рассчитывают прибыток.
— Товар у нас разной, — отвечал Негубка. — Везем соболей, лисиц, рыбий зуб, воск, мечи. А на прибыток рассчитываем хороший. Мало нынче купцов ведет заморский торг. Побаиваются шатучих татей и свеев. Да и к нам редко стали наведываться гости. Кому охота лишиться товара или голову на пути потерять?
