Необыкновенное лето - Федин Константин Александрович (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
Когда «Октябрь» обогнул протяжённую береговую излучину, перед ним, словно ущелье в горах, раздвинулся глубокий буерак, жерловина которого выходила к реке, а другой конец, далеко в степи, упирался в подошву курганов. Сквозь это ущелье с борта стали видны непрерывно бившие батареи деникинцев.
Перед глазами Рагозина выросла та живая, замкнутая в своей жгучей ясности цель, которую должно было уничтожить. В жёлтом, позолоченном солнцем чаду над степью он остро различал вспышки орудий, пыль, завихряемую выстрелами, взлёты земли от разрывавшихся корабельных снарядов – будто кто-то вскапывал почву огромными заступами и кидал в воздух.
«Октябрь» навёл четырехдюймовку вдоль буерака, коридором открывавшего путь для удара с тыла. Раздалась команда – и последовал выстрел. Корабль дрогнул.
Рагозин, установив локти на палубном поручне, глядел в бинокль. Если бы он мог в эту минуту наблюдать самого себя, он изумился бы скованности своего тела. Широко расставив ноги, пригнувшись, он прогибал тяжестью корпуса металлический прут, на который упирались локти. Иначе, нежели этой натугой всех мышц, нельзя было удержать в повиновении прежде никогда не ведомое чувство. Это была окрылённая злоба, звавшая его туда, где рвалась на комки и развевалась в золотую пудру земля. Он смотрел и смотрел в далёкий светящийся чад, напутствуя этой злобой снаряд за снарядом, летевшие с корабля на вражеские батареи.
Вдруг огонь флотилии начал утихать. «Октябрь» прекратил стрельбу. Рагозин оторвался от бинокля, подскочил ближе к мостику.
– Что такое? Почему замолчали?
Голос его после гула орудия прозвенел по-птичьи.
– Пехота с десантом пошли в атаку! – крикнул сверху командир.
Рагозин глянул на берег.
По полосе между водой и подножьем берегового обрыва бежали узкой тесьмою матросы десантного отряда. Один за другим исчезали они в крутобокой жерловине буерака. Несколько тесных кучек людей катили пулемёты, впрягшись в них спереди и подталкивая сзади.
Рагозин опять прижал к переносью бинокль. Пыль медленно оседала на курганы. Реже и реже вспыхивали огни выстрелов. Возник на бугре дымный шар, стремительно разбухая, и спустя секунду волной разлился по степи тягучий удар взрыва. Кто-то закричал на палубе:
– Орудия рвут!
Рагозин увидел, как совсем близко от позиций белых десантники, цепляясь друг за друга и скатываясь по оползающим откосам, выбирались из буерака наверх. Вот передовые выпрямились в рост на равнине. Вот со дна оврага потянули кверху пулемёты. Все больше появлялось на кромке буерака матросов, длиннее растягивались по степи их ряды. Прострекотала первая строка пулемёта. Воздух словно задрожал от далёкой ружейной пальбы.
– Пошли, пошли! – с нетерпением раздался новый выкрик.
Сразу в дюжину голосов со всех концов корабля начали кричать столпившиеся на палубе моряки:
– Бей их! Бей, в душу так…
Рагозин перевёл бинокль на курганы. По степной целине полные упряжки коней галопом уводили орудия. Почти в тот же момент на окоемку холмов россыпью вымахнула красная пехота. Цепь её просвечивала, как частокол против солнца. Десантный отряд матросов прянул наперерез бросавшим позицию белым.
Рагозин поднял голову на мостик.
– Сбили! Сбили! – кричал ему командир, непонятно взмахивая обеими руками.
Рагозин быстро оглядел моряков. Со смехом крича и бранясь, они смотрели на берег и тоже махали руками. Лица их сияли тем высокомерным и наивным счастьем, какое приносит успех.
Вдруг прямо против себя Рагозин опять увидел Страшнова. Залитый солнцем и потому ещё больше лоснившийся от масла, помор довольно улыбался.
– Лиха беда начало, – сказал он.
Рагозин нахмурился.
– Ты что за мной ходишь?
– Я тут… в случае чего исправить на палубе…
– Ты что мне – нянька, за мной смотришь? Я за тобой буду смотреть, а не ты за мной!
– Я что ж? Я как все…
– Нет, не как все, – с неожиданной угрозой оборвал Рагозин. – Мне опахала не требуется. Я не генерал – ходить за мной…
Он круто повернул плечо и ушёл. У него явилась раздражающая мысль – будто он что-то задолжал. Вот сбили артиллерию деникинцев, матросы с пехотой бросились преследовать её, а он только поглядывал в бинокль. Это был уже настоящий бой, и кончился он удачей. А что Рагозин сделал для удачи? И что ему надо делать в боях? Глядеть в бинокль?
– Опахало! – негодующе буркнул он, взбираясь на мостик и резко откидывая вбок болтавшийся на ремешке тяжёлый бинокль.
Командир дивизиона – уже немолодой и рыхлый морской офицер – проговорил навстречу Рагозину, когда комиссарская кепка только показалась над последней ступенькой к мостику:
– Пошло, Пётр Петрович, теперь пошло!
Он не приподнял, а лишь дотронулся левой рукой до козырька, делая вид, что приподнимает фуражку, и не перекрестился, а лишь наметил правой рукой перед лицом своим мановение, похожее на крестик.
– Господи благослови.
Он как-то официально и в то же время пытливо смотрел в лицо Рагозину. Пётр Петрович подвил растрёпанные колечки усов. Он не возражал против обычая: отчего не перекреститься, если дело пошло на лад?
– Приняли с флагмана радио, – как бы докладывал и вместе с тем просто делился новостью командир. – Наступление развивается по всему фронту. Дивизиону идти полным вперёд, очищая берега от противника.
– Не оторваться бы от пехоты, – с видом стреляного воробья заметил Рагозин.
– А зачем у нас глаза, Пётр Петрович? Глаза прежде всего.
Офицер уважительно постучал ногтем по биноклю Рагозина. Ему нравилось, что комиссар не говорит лишнего и не мешает ему держаться так, как он привык, то есть слегка отечески.
– Значит, полный вперёд?
– Вперёд, Пётр Петрович. Отдаю приказание.
…Этот день открыл собою обширные наступательные операции особой ударной группы советских армий Южного фронта по плану главкома, начавшиеся с успехов, но приведшие затем к отступлению.
Провал удара Южного фронта по казачьим армиям белых обнаружил себя через две недели для вспомогательной группировки, действовавшей на Купянск, и через три недели – для армий, наступавших в основном направлении на Царицын. Вспомогательная группа, вклинившись центром глубоко в расположение белых и заняв Валуйки и Купянск, оставила свои ослабевшие в боях фланги далеко позади и оказалась под опасностью полного окружения. Попытки ликвидировать угрозу флангам, созданную кубанской конницей Шкуро и донцами, не дали положительных результатов, и вся группировка вынуждена была с тяжёлыми потерями отойти в исходное положение, а потом и за его пределы. В направлении на Царицын упорные бои сначала принесли красным войскам немало успехов, но группа в целом быстро разбросала свои силы на широком фронте и не могла выполнить своих задач. Армия, продвинувшаяся до подступов к Царицыну, попала под удар манёвренной кавалерийской группы Врангеля, не выдержала её сосредоточенных атак и отступила к северу от города.
Однако пока наступление развивалось, оно дало примеры из ряда выходящей боеспособности солдат, сплочённых знамёнами революции.
Особенный порыв проявился на главном направлении, где советская пехота действовала совместно с кавалерией и при поддержке Волжско-Камской флотилии.
Тут объединённые в конный корпус под командованием Будённого дивизии, не прекращая формирования частей и черпая конский состав в окрестных селениях и станицах, вышли победителями в больших боях с казачьими массами белых. Корпус разгромил под Каменночерновской донскую конницу генерала Сутулова, а спустя три дня нанёс сильнейший удар противнику под Серебряковым. Быстро перебрасывая свои лавины с участка на участок, корпус как будто предвосхищал в краткодневных боях разительные походы Первой Конной армии недалёкого будущего.
Левый фланг наступавшей на Царицын армии опирался на Волгу, где действовала, продвигаясь к югу, речная военная флотилия, созданная Советами. В этом походе она прогремела бесстрашием и самоотверженностью русских матросов…
