Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович (книги без сокращений TXT) 📗
Если Джакомо получит от Фасиха нужные сведения, самое милое дело неожиданно нагрянуть к нему и завладеть турецкой тайной. Девушка тут может оказать неоценимую услугу, но… Опять путается под ногами соглядатай османов! Нужно помочь Тимофею срочно избавиться от него. И нельзя оставить без помощи его спутников, испытавших ужас турецких галер, а это возможно, только отыскав подколодную змею и размозжив ей голову, чтобы не вонзила в тебя ядовитые зубы.
Спрятать Тимофея у Сухоборца нельзя: парня знают в лицо толстый Джафар и неизвестный соглядатай. Как ни прячь казачка, рано или поздно его выследят, а тогда доберутся до Бажена и его людей. Убить Джафара недолго, но останется шпион! Если убрать Джафара, турки сразу догадаются, что дело не чисто, и шпион исчезнет. Они будут охранять его, как самую великую ценность, и с его помощью начнут искать Тимофея. Заколдованный круг!
Как встречаться с Тимохой, если за ним начнут следить? Получается, что встречаться нельзя, но и не встречаться нельзя. Наверно, стоит посоветоваться с Баженом. По крайней мере, сейчас у турок на виду только Тимофей: купца Спиридона удалось вовремя предупредить и переправить в надежное место.
— Чего молчишь? — прервал размышления Куприяна уставший ждать ответа Головин.
— Думаю, — буркнул Куприян. — Посоветоваться мне кое с кем надо. Ты завтра утречком приходи на базар. К менялам больше не суйся, иди в шорный ряд. Если там ничего не шепнут, послезавтра придешь в ряд оружейников…
Глава 13
После торопливых похорон погибшего гонца Павлин вдруг почуял такую тоску, что впору встать на четвереньки, поднять к небу голову и завыть в голос, как дикий зверь. Отчего-то показалось, что расстались они с Поповым навек и больше никогда им не свидеться на этом свете. Но поддаваться злой кручине Тархов не привык: только дай ей, проклятой, взять тебя холодной рукой за сердце, только дай подступить к горлу глухим рыданиям — и нет человека! Останется лишь его жалкое подобие, придавленное к земле горем и неспособное разумно рассуждать. Поэтому он стиснул зубы и погнал коней, отмахивая версту за верстой. Вещички Терентия стрелец постоянно держал при себе. Постоялым дворам и корчмам он теперь доверяться опасался и предпочитал ночевать в лесу, прячась в овражках, чтобы не заметили лихие люди огонек одинокого костра. Провизию покупал в деревнях, ел два раза в сутки: вечером, когда останавливался на ночевку, и утром — перед дорогой. Маленько отощал, кафтан насквозь пропах дымом, но зато появилась уверенность, что по его следу никто не идет.
О том, что делать в Варшаве, Павлин думал все время: он не знал тайного человека Никиты Авдеевича и тот его никогда не видел. А найти надо, хоть кровь из носу! Получалось почти как в старой сказке: пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Однако жизнь не сказка, у нее свои непреложные законы, и грамотка должна попасть в руки того, кому предназначена.
В итоге долгих размышлений Тархов решил по приезде открыть торговлю и ждать. Коль скоро Терентий ехал под видом купца и вез товары, Павлину надлежит занять его место. Каждому покупателю он будет ненароком показывать кое-какие вещички Микулина и осторожно заводить разговоры, а если из этого ничего не получится, придется выждать неделю и, сбыв с рук все побрякушки, как про себя презрительно называл бусы, серьги и колечки, отправляться обратно: налегке проще и быстрее добираться домой.
Когда до Варшавы остался один дневной переход, Павлин заехал на постоялый двор. От разбойничков здесь далеко, авось не найдут и не достанут, а появляться в городе в грязном кафтане, провонявшем дымом, означало навлечь на себя подозрения. Купец должен иметь приличный вид и уметь обходиться с покупателями, особенно с капризными паненками, охочими до украшений: только появись перед ними немытым и нечесаным, тут же начнут морщить носики и отворачиваться. Какая тогда торговля?
Хозяйкой постоялого двора была разбитная пани Анеля — полная, круглолицая, уже не первой молодости, — она умело управляла своим беспокойным домом, поспевая появиться на кухне, прикрикнуть на нерадивых слуг, навестить конюшни и склады. Стрелец наелся от пуза, похвалил стряпуху, сходил к цирюльнику, а потом вымылся в бане.
На следующее утро Тархов въехал в Варшаву. Торговля для него была делом хорошо знакомым: тут он обмишуриться не боялся. Уже после обеда Павлин получил место на торге и разложил «побрякушки». Наверно, собирая в дорогу Терентия, дьяк взял товары у восточных купцов, и теперь диковинные ожерелья, чеканные браслеты с бирюзой и тонкие головные обручи, украшенные мелкими кораллами, быстро привлекли первых покупательниц. Павлин цену не ломил, но и себе в убыток не отдавал — помнил, что торгует казенным добром, за которое придется отчитаться. Бойкая торговля шла до вечера, но ни один мужчина не подошел к его прилавку, а Тархов ждал именно мужчину. Он был твердо уверен, что тайный человек Никиты Авдеевича ходит в штанах и сапогах со шпорами, а не в юбке и чепце с лентами.
Следующий день тоже не принес успеха. Нет, успехи, конечно, были, но только в торговле: он выгодно сбывал «побрякушки» и улыбался покупательницам, однако долгожданный человек опять не появился. Так, заглянул какой-то шляхтич с огромными рыжими усами, выбрал недорогое колечко, пренебрежительно отмахнулся от предложения показать вельможному пану другой товар, расплатился и ушел. Заходил молодой парень, по виду сын зажиточного крестьянина. Купил серьги. Другие товары Павлин даже не стал ему предлагать.
Вечером, оставшись один в комнате, которую снял у набожной старушки в тихом предместье, Тархов разложил перед собой имущество покойного Терентия и вновь рассмотрел каждую вещь. Сабля? Нет, не то. Пистолеты? Вряд ли они скрывают в себе какую тайну. Одежда? Вполне возможно, в ней что-то и зашито, но не станешь же распарывать все швы? Он поочередно разглядывал пороховницу, огниво, небольшой кинжал в ножнах из толстой бычьей кожи, костяной гребень, кошелек из сафьяна. Все не то, не то, не то…
А вот и зеркальце иноземной работы, скорее всего немецкой. Красивая вещица! Микулин был мужчина видный, осанистый, однако Павлин никогда его не видал с зеркальцем в руках. Хотя часто ли они виделись? Тархов повертел в толстых пальцах зеркальце, тяжко вздохнул и отложил в сторону: не исключено, что как раз в нем и хранится тайна, за которую Терентий заплатил жизнью, но колупать редкую вещичку стрелец не стал.
Третий день принес одни разочарования: и торговля не ладилась, и нужного человека опять не дождался. Прибегали молодые девки, шумели, все перемерили, но ничего не купили. Следом заявился пожилой пан, долго выспрашивал что почем, гладил сморщенной ладошкой вислые седые усы, сокрушенно вздыхал и тоже ничего не купил. Ближе к вечеру зашел статный моложавый господин в ладном кунтуше и с красивой саблей на боку. Сердце Павлина дрогнуло, но и здесь оказалось пусто: щеголь поинтересовался бусами, серьгами, кольцами, браслетами и приобрел мелкую безделушку для дамы сердца. На всякий случай Тархов показал ему саблю гонца, пистолеты и заветное зеркальце. Покупатель похвалил клинок, пощелкал курками пистолетов, спросил, сколько купец хочет за зеркало, но продать его Павлин не решился и ответил, что хранит эту вещь как память о покойном друге. Вот и все события.
Шагая к домику старушки, в котором он квартировал, стрелец мысленно подвел неутешительные итоги: из тех дней, которые он сам себе отвел на пребывание в Варшаве, миновало три. Осталось еще четыре. Пока все шло к тому, что придется возвращаться несолоно хлебавши.
Утром он вновь открыл торговлю и, пряча уныние, любезно улыбался паненкам, заглянувшим к нему после службы в костеле. Они долго выбирали «побрякушки», купили колечки и уже собирались уходить, как вдруг появились два шляхтича. Первый — молодой, румяный, с пышными пшеничными усами — тут же начал заигрывать с девицами. Второй — старше годами, с зеленоватыми насмешливыми глазами — заметил приятелю:
