Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович (книги без сокращений TXT) 📗

— Клинок вошел очень глубоко, — печально вздохнул Казимир. — Когда я его нашел, то подумал, что передо мной лежит труп.

— Вы спасли ему жизнь! — патетически воскликнул пан Иероним. — Наверно, недаром вас многие считают колдуном? — Его маленькие глазки хитро посмотрели на хозяина, как бы призывая оправдаться.

— Просто нужно по-христиански относиться к больным. И тогда пан Езус, — лекарь набожно поднял глаза к потолку, — услышит и увидит, а святая дева Мария пошлет исцеление. Но есть и некоторые секреты. Например, многие травы и драгоценные камни способствуют успешному лечению.

Он достал из шкафчика резную шкатулку, откинул ее крышку и показал гостю разложенные по маленьким ячейкам самоцветы.

— Вот рубин. — Пальцы пана Казимира коснулись темно-красного камня. — Он помогает остановить кровь. Это бирюза, если ее растолочь и смешать с розовой водой, больной избавится от болей в почках. А это горный хрусталь. Хотите проверить остроту своего зрения? Смотрите сюда!

В руке лекаря появился маленький шарик; он загадочно мерцал в лучах солнца, словно впитывал его свет. Чарновский держал шарик между большим и указательным пальцами левой руки и слегка поворачивал его, показывая со всех сторон.

— Смотри сюда! — властно приказал он. — Смотри!

Внезапно пан Иероним почувствовал, что не может пошевелиться, — колдовской шарик притягивал взгляд, как магнит. Казалось, в его прозрачной глубине вспыхивали яркие разноцветные искры — вспыхивали, пропадали в молочно-белом тумане и возникали вновь. Как-то незаметно туман начал выползать из шарика и постепенно заполнил всю комнату — он колыхался и закручивался в спирали, потом легко подхватил Лаговского, и тот ощутил, будто тело его вдруг стало невесомым и медленно поплыло неизвестно куда по туманной реке.

Глаза гостя остановились и остекленели, губы размякли, рот безвольно приоткрылся, а на подбородок потекла тонкая струйка слюны, как у деревенского идиота. Внимательно наблюдавший за ним лекарь заметил, что пан Иероним стал очень похож на большую старую крысу.

— Где ты должен встретить посланца отца Паоло?

Пану Лаговскому давно не было так хорошо, как сейчас. Пожалуй, с младенческой поры он не испытывал такой неги и умиротворения, а тут сладостные грезы нарушил чей-то голос, мешая предаваться неземному блаженству. Что этому человеку надо? Кажется, он спрашивал про посланца отца Паоло?

— Он едет в Пруссию, — брызгая слюной, забормотал Лаговский. — Завтра, в корчме «Золотой щит».

— Он знает про тебя?

— Нет, — простонал Иероним. Боже, когда ему позволят полностью отдаться наслаждению? Золотистые искры из блестящего шарика роем вились вокруг него, как трудолюбивые пчелы, но они не мед собирали, а уносили его горести и печали, освобождая усталую душу.

— Как он выглядит? Что ты должен сказать ему?

Что за мучение, почему он помимо собственной воли обязан выныривать из золотого роя и отвечать на вопросы, которые задаются этим противным голосом?

— Приедет в карете, четвериком, кони рыжие, — зашлепали губы Лаговского. — Он в шляпе с красными перьями и зеленом бархатном камзоле. Я назовусь и передам привет от пана Гонсерека. И сделаю вот так. — Он скрестил указательный и безымянный пальцы левой руки и погладил ими правую бровь. Потом слезливо пожаловался: — Я устал.

— Сейчас все будет хорошо, — успокоил голос. — Что он тебе даст?

— Не знаю, — всхлипнул пан Иероним. — Больше ничего не знаю. Отпусти меня.

— Отпущу. — Голос прозвучал милостиво. — Сейчас ты закончишь обед и отправишься домой. Забудь о корчме «Золотой щит» и посланце отца Паоло! Завтра ты выпьешь много вина и ляжешь спать. Забудь, что сейчас с тобой случилось, забудь о просьбе Гонсерека… Забудь! Тебе хорошо?

Гость блаженно прикрыл глаза и уронил голову на грудь. Он спал. Чарновский спрятал блестящий шарик и обернулся. В дверях стоял Фрол.

— Ты… колдун? — испуганно спросил он свистящим шепотом.

— Я — врач, — усмехнулся пан Казимир. — Заставить говорить человека во сне умели еще в древности. Я научился этим фокусам на Востоке. Что слуга?

— Валяется под столом, — ответил Окулов и покосился на спящего пана Иеронима.

— Дотащи его до первого кабака и брось в канаву, — велел лекарь. Потом легонько потряс гостя за плечо: — Шановный пан утомился?

— А-а? — Лаговский с трудом поднял отяжелевшие веки и уставился на хозяина мутным взглядом. — Прошу прощения, кажется, я…

— Пустое, — засмеялся Чарновский. — Мы еще не выпили за прекрасных дам и скорейшее выздоровление пана Гонсерека!

— Да, да. — Гость вытер салфеткой мокрый рот и поднял бокал. — Итак, за прекрасных дам, а потом непременно за вас, дорогой пан Казимир!..

Поутру лекарь приготовил снадобья и стал осматривать раненого, а Фрол побежал к дому Лаговского, чтобы выяснить, чем занят пан Иероним. Когда Окулов вернулся, Чарновский уже собрался уходить: на нем был темный кунтуш и шапка с белым пером.

— Ну, как? — спросил он вошедшего в комнату казака.

— Слугу палкой дубасил, — усмехнулся тот, с интересом наблюдая, как Казимир перед зеркалом прикладывает к подбородку фальшивую рыжеватую бородку. — Наказывал за вчерашнюю пьянку. А потом сам надрызгался до чертиков.

— Прекрасно! — Казимир приклеил бороду и накинул на плечи широкий плащ. — Пригляди за Гонсереком. Конь готов?

— Привязан у ворот. — Фрол тайком перекрестил спину уходившего лекаря и поплелся караулить у дверей комнаты, в которой строчил новые письма заметно окрепший пан Марцин…

Чарновский скакал на север, к корчме «Золотой щит». План его был предельно прост: дождаться запряженной четвериком рыжих коней кареты и представиться посланцу отца Паоло, как пан Иероним Лаговский, конфидент [33] Марцина Гонсерека. Получится — хорошо, а если посланец вздумает сам навестить раненого или откажется от разговора, Казимир быстро найдет повод для ссоры и заставит его скрестить с ним сабли. Этот скорпион не должен уползти с тайными инструкциями в Пруссию!

Однако все случилось иначе, чем предполагал лекарь. До корчмы «Золотой щит» оставалось еще несколько верст, когда впереди показалось облако пыли. Он пришпорил коня и вскоре догнал большую карету, запряженную четверкой лошадей. Позади нее скакали несколько вооруженных верховых… Пожалуй, посланец отца Паоло имел возможность избежать многих неприятностей, связанных с риском для жизни. Конечно, если эта карета принадлежала именно ему. Поравнявшись с ней, Чарновский пригнулся и заглянул внутрь через толстое стекло дверцы.

— Эй, эй! — заорал один из сопровождавших карету верховых, но Казимир уже увидел развалившегося на стеганых подушках полного темноволосого человека в зеленом бархатном камзоле. Шляпы на нем не было, но, наверное, это тот, кто ему нужен.

— Стой! Стой! — крикнул лекарь.

— Прочь с дороги! — орали верховые, размахивая плетьми.

За стеклом дверцы белым пятном мелькнуло лицо пассажира, и кучер начал осаживать коней. Видимо, в карете дернули за шнурок, протянутый к колокольчику рядом с возницей.

— Кто такой? — Чарновского окружили верховые.

— Мне нужно сказать несколько слов вашему пану, — объяснил лекарь.

— В чем дело, Милош? — Толстяк приоткрыл дверцу и холодно посмотрел на догнавшего его незнакомца.

Говорил он на итальянском, но с заметным французским акцентом. Один из слуг, которого назвали Милошем, ответил на польском:

— Он хочет говорить с вашей милостью.

— Да? — Нижняя губа, толстяка презрительно оттопырилась. — Кто он?

— Я пан Иероним Лаговский из Варшавы. — Казимир решил взять инициативу в свои руки. Раз посланец отца Паоло понимает, что ему говорит слуга, он поймет и его. — Шановный пан едет в корчму «Золотой щит»?

— Допустим, — процедил толстяк. Теперь он тоже перешел на польский.

— Если шановный пан носит шляпу с красными перьями, я должен передать ему кое-что.

Толстяк протянул руку, взял с сиденья шляпу и показал Казимиру.