Фердинанд Врангель. След на земле - Кудря Аркадий Иванович (читать онлайн полную книгу txt) 📗

С тех пор сполохи регулярно радовали своими вечно меняющимися картинами.

Встречаясь с жителями селения, Врангель расспрашивал их о прежде бывавших в этих краях исследователях. Некоторые старики еще помнили приезд сюда пятьдесят с лишком лет назад геодезистов Лысьева, Пушкарева и Леонтьева. Некоторые что-то слышали, больше от отцов, о путешествии еще ранее приезжавшего сержанта Андреева к Индигирке и Медвежьим островам. Однако настораживало, что никто из старожилов не знал и не ведал о земле и следах многочисленного оленьего рода, будто замеченных Андреевым к северу от Медвежьих островов.

О более поздней же экспедиции Биллингса [16] и Сарычева [17] память была свежа. Нашелся даже один из казаков, кто в молодости, живя в Верхнеколымске, помогал строить там экспедиционные суда «Паллас» и «Ясашна», на которых мореходы вышли по Колыме на морской простор и отправились на поиски земли, усмотренной сержантом Степаном Андреевым. Не добравшись из-за льдов даже до Медвежьих островов, Биллингс и Сарычев вынуждены были повернуть назад и пошли на восток, намереваясь, по примеру Семена Дежнева, пройти северным путем в Тихий океан. Но и здесь потерпели неудачу. В местечке, называемом Барановым Камнем, непроходимые льды вновь остановили их. Однако наблюдения, сделанные Сарычевым во время стоянки у Баранова Камня, убедили его, что отсутствие там заметного прилива и дрейфа льдов на север, даже при южных ветрах, говорит о возможности существования немалой земли в море к северу от Баранова Камня. Она-то и могла сдерживать движение воды и дрейф льдов. Потому-то Сарычев и поставил Врангелю задание исследовать на собаках, а если будет возможность — и на байдаре море в этих местах с целью отыскания неведомой земли.

Казак, способствовавший постройке кораблей «Паллас» и «Ясашна», между делом упомянул, что после отъезда Биллингса и Сарычева суда эти долго стояли здесь, в Нижнеколымске, пока разлившаяся в половодье река не унесла их подальше отсюда, в лес.

— Нельзя ли увидеть их? — спросил Врангель.

— Почему нельзя? Можно, — уверил казак. — Да толку-то от них теперь! И как доставить обратно в острог?

Для нужд экспедиции обветшавшие суда, разумеется, совершенно не годились. Но как историческая реликвия представляли интерес.

По словам казака, корабли находились недалече, верстах в двух от острога, в лесистой лощине. Осмотреть их отправились на двух собачьих упряжках в сопровождении проводника-якута. Оба корабля покоились в снегу, среди сверкающих ледяным убором лиственниц, метрах в ста друг от друга. На более крупном «Палласе», который водил Биллингс, сохранилась даже мачта. Борта кораблей кое-где вздулись от климатических перемен и пропитавшей их влаги. Грустные мысли навеяло на Врангеля созерцание этих кладбищенских останков, наглядного свидетельства тщеты дерзких попыток человека проникнуть в тайны Севера. Не будет ли столь же плачевным исход и его поисков?

Якут на обратном пути показал в одном из нижнеколымских складов и другие достопримечательности — мортиры, снаряды и орудия для колки льда, оставшиеся от почти вековой давности экспедиции Дмитрия Лаптева.

Вот так невзрачный с виду острог приоткрывал, страницу за страницей, славное прошлое крайнего форпоста России, откуда один за другим, со времен Семена Дежнева, шли русские люди окрест земли — на север, запад, восток...

В самый канун Нового года, 31 декабря, из Среднеколымска неожиданно прибыл на собачьей упряжке, в сопровождении казака, еще один путешественник. На вид ему было около сорока. Его длинное худощавое лицо с крупным носом обрамляли рыжеватые бакенбарды и такая же рыжая бородка. Гость сразу попросил провести его к Врангелю и представился:

— Джон Дундас Кокрэн, капитан британского флота.

Было от чего потерять дар речи, но, прежде чем подробнее узнать, какими судьбами англичанин попал сюда, надо было в первую очередь позаботиться о его здоровье. Дорогой капитан Кокрэн, одетый в неподходящее для северных странствий нанковое пальто, изрядно замерз, и у него, как говорится, зуб на зуб не попадал.

Отогревшись в натопленной избе и выпив несколько чашек горячего чаю, гость смог более связно рассказать о себе. Итак, он лет десять служил офицером флота в Западной Индии. Однажды осознал в себе страсть к дальним походам и предложил английскому правительству свои услуги по исследованию внутренних районов Африки и поиску истоков реки Нигер. Но благородный порыв его не был оценен, и тогда на свой страх и риск морской офицер решил отправиться в кругосветное пешеходное путешествие с намерением пройти всю Европу, Азию, перебраться через Берингов пролив в Америку, пересечь ее от тихоокеанского побережья до атлантического и, поскольку пешего пути через океан нет, кораблем вернуться на Британские острова.

Ныне, с гордостью повествовал Кокрэн, полпути уже позади. Он прошел через Европу, Францию и Германию, вступил в пределы России, в Санкт-Петербурге был будто бы принят Александром I, и весьма благосклонно. При этом путешественнику была обещана всяческая помощь и содействие со стороны властей в любом городе Российской империи.

Внимательно слушавшие английского капитана Врангель и Матюшкин понимающе переглянулись. Врангель вспомнил, что еще в Иркутске слышал о некоем чудаке-англичанине, прошедшем пешком всю Европу и уже находящемся в России. Сама идея пешеходного кругосветного маршрута казалась ему неосуществимой.

Вероятно, англичанин нередко плутовал — преодолевал часть пути, сплавляясь по рекам, верхом на лошади, в повозке или, как здесь, на Севере, на собачьих упряжках.

— Как вы шли, капитан Кокрэн, — вежливо поинтересовался Врангель. — Что имели с собой?

— О, — расплылся Джон Кокрэн, — совсем налегке. Я нес в рюкзаке лишь самое необходимое — сменное белье, пару запасных сапог и пару башмаков. Все было о'кей почти до Москвы, но в ее окрестностях на меня напали в лесу разбойники, раздели догола, привязали к дереву и оставили так, забрав и мой рюкзак. Господа, — с трагической нотой продолжал Джон Кокрэн, — я умолял оставить мне хоть одну рубашку, хоть штаны, хоть пару башмаков — тщетно! Мы не могли понять друг друга. Худо! — заключил он рассказ о неприятной встрече выученным русским словом.

Привязанного к дереву Кокрэна, вероятно, ждала мучительная смерть от голода и комариных укусов, но на его счастье через лес проходил русский мужик и, услышав крики о помощи, отыскал англичанина и освободил его от пут.

— Я был почти как Адам, — живописал Кокрэн свои беды. На нем был лишь жилет, которым грабители почему-то пренебрегли, и в таком виде он пришел в сопровождении мужика в деревню, где другие добрые люди одели, обули, накормили его и отправили в дальнейший путь.

— Это было карашо! — щеголяя русской фразой, прокомментировал Кокрэн. — Но эти люди думали, что я того... убогий, — он приложил большой палец правой руки к виску и выразительно помахал остальными пальцами.

В ближайшем городке Кокрэн заявил в полиции о нападении разбойников и о том, что его начисто обокрали.

— Господа! — счастливо улыбнулся бывалый моряк, — можете верить мне или не верить, но через неделю я получил украденные вещи обратно! Чуть поношенные, но это были мои вещи — и рубашки, и штаны, и сапоги. Невероятно! В Европе полиция на такое не способна. И теперь я очень уважаю Россию и особенно русскую полицию.

Проходя в день, по его словам, по тридцать миль и питаясь почти даром (везде есть добрые люди), Кокрэн добрался до Тобольска, где, принятый губернатором, получил в подарок новый кожаный рюкзак. Более того, услышав рассказ о беде, постигшей путника на подступах к Москве, губернатор распорядился дать ему охранника казака с лошадью.

В Барнауле презревшего опасности англичанина ждала встреча с прибывшим в город для инспекции генерал-губернатором Сибири Сперанским.

— Он расспрашивал меня о моих планах и, когда узнал, что я собираюсь пройти через Берингов пролив, упомянул о вашей экспедиции, что вы будете описывать берег вплоть до этого пролива. По словам генерал-губернатора, если я и не смогу присоединиться к вам, вы посоветуете, как мне быстрее добраться до Америки. И я тут же, как на крыльях, устремился в Нижнеколымск.