Приключения в Красном море. Книга 1 (Тайны красного моря. Морские приключения) - Монфрейд Анри де (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
Мириады морских птиц с длинными черными крыльями вихрем взмывают в воздух. С наветренной стороны море как бы взрывается, обрушиваясь на вертикальную стену, вдруг вставшую на его пути, и ветер подбрасывает вверх громадные снопы пены.
Что за гора с острыми вершинами погрузилась там в пучину? Ее последние, еще возвышающиеся над водой пики, кажется, продолжают вести отчаянную борьбу, пытаясь воспрянуть навстречу солнцу и ветру. Их семь, они отстоят далеко один от другого, но все их видишь одновременно, когда находишься в середине. Туземцы называют эти вершины братьями; три из них плоские, они поднялись над уровнем моря на высоту двадцать метров. На них нет никакой растительности, потому что даже высота не спасает их от соленых морских брызг.
В редкие дни затишья высадившиеся с фелюг люди собирают птичий помет, накопившийся на вершине за века и подчас образующий слой толщиной более одного метра, а также соль, выпадающую на плоских островах в результате испарения водяной пыли.
Эти скалы, затерянные в морском просторе, лишенные какой бы то ни было полоски берега, торчат из воды, словно изможденные, на последнем издыхании пловцы, создавая впечатление непрекращающейся смертельной схватки.
Грохот прибоя стихает по мере того, как я удаляюсь от этого места; теперь уже до моего слуха доносятся лишь глухие и редкие, подобные далекой канонаде, удары, затем все пространство заполняет свист ветра в снастях и шум катящихся вокруг судна волн. Постепенно розовые и белые купола семи братьев, оставшихся за кормой, опускаясь все ниже, уходят за горизонт, который вновь окружает меня своим одиночеством.
Пополудни на севере прямо по курсу появляются фиолетовые островки; они вырастают и сливаются друг с другом: это вулканическая гряда Большого Ханиша. Мы доплываем до нее через пару часов.
Вскоре над морем возникают большие белые фонтанчики, издали похожие на испарения. Но нет, это подводные скалы, пики затонувших гор, им, однако, не удалось подняться выше, и они остались на двухметровой глубине. Море как бы мстит за эту неудавшуюся попытку вызволения из плена. Оно с яростной силой обрушивается на затопленные гребни, которые то и дело проглядывают в ложбинках между валами, подобные черным и блестящим чудовищам; затем масса воды вновь смыкается над ними и взмывает вверх белым снопом. Я вздрагиваю при мысли о том, что может случиться с судном, сбившимся ночью с курса и оказавшимся в этих местах. Увы! Такое бывало, но никто не рассказал о кораблекрушении, ибо на подступах к этим скалам огромная глубина, а водоворот, возникающий благодаря сильному ветру, поглощает все, что плавает на поверхности, чтобы отдать добычу лишь в нескольких милях ниже по течению.
Я осмеливаюсь пройти менее чем в полукабельтове от рифов — настолько непривычно для меня это зрелище. Впрочем, попутно нам удается, и довольно успешно, заняться рыбной ловлей, бросив лесу за корму; мы вытаскиваем одного за другим здоровенных тунцов и других хищных рыб весом более двадцати килограммов.
Эти чудовища облюбовали здешние места, где грохот волн и сила течения облегчают рыбакам их задачу. Некоторые из рыб, длиной не более метра, имеют зато такую огромную пасть, что способны заглотнуть голову человека.
Впрочем, в желудках у них мы обнаруживаем целых рыб весом более трех фунтов.
В пути попадается и множество других опасных скал, скрывающихся под водой на приличной глубине, так что волны не разлетаются над ними в брызгах пены, но дыбятся и образуют грозные круги.
Однако гора Ханиш по-прежнему увеличивается в размерах; уж кто-кто, а она одержала верх над стихией моря. На подступах к ней, прямо перед тобой, словно стена, вырастает вулканический гребень. Это остатки черной лавы с красноватыми конусообразными ямками, вроде кратеров. Такое ощущение, будто находишься на планете, которая только формируется, в эпоху, когда жизнь на ней еще не возникла. В море не видно ни одного паруса, а на большом острове, состоящем из железных пород и лавы, ничто не обнаруживает присутствия живых существ.
Широкие реки черной лавы спускаются с вершин и растекаются по белым и узким песчаным пляжам, прежде чем низвергнуться в море. Эти белые пляжи контрастируют с черным и темно-красным фоном. Каково его происхождение? Приглядевшись, понимаешь, что это мадрепоровая пыль: прибой разрушает прибрежные кораллы и выбрасывает их обломки в виде измельченной и перетертой взвеси.
Мы огибаем западную косу большого острова Ханиш и обнаруживаем за этим защитным валом спокойное море. Однако необычайно сильные шквалы ветра обрушиваются с высот, нависающих над нами; стремительный вихрь приближается у тебя на глазах, срывая с поверхности моря водяную пыль. Приходится убирать парус, иначе или снесет мачту, или опрокинет корабль. Эти опасные шквалы заставляют меня чуть отойти в открытое море, чтобы достичь якорной стоянки. Оказавшись напротив белого пляжа, указывающего на ее расположение, я как можно точнее беру курс прямо на нее. При таком курсе шквалистый ветер, дующий с горы, менее опасен, ибо мы успеваем встретить его, рискуя самое большее разрывом паруса.
Приходится закрепить якорь на суше — настолько круто обрывается дно. Метрах в десяти от берега глубина достигает уже более полусотни метров, а дальше начинаются мрачные бездны, но у нас нет лота. Море очень спокойное, ленивый прибой через большие промежутки времени накатывает на песок. Однако два-три раза в минуту налетает шквал ветра, затихающий уже через несколько секунд.
Кажется, что мачта не выдержит его натиска, и воздух наполняет оглушительный свист. Затем наступает полная тишина.
Я нахожусь под глубоким впечатлением от фантастического ландшафта, раскинувшегося перед моими глазами. Огромный конус высотой в несколько сотен метров подавляет; он окружен полями, усеянными обломками вулканических пород и ощетинившимися неровными шпилями. Эту черноту пересекают белые прожилки, образуемые редкими здесь ливнями, когда поднятый ветром до самых вершин коралловый песок стекает вниз вместе с потоками воды. Виднеется несколько пальм причудливых форм, распростерших свои разветвленные длани над этой безлюдной природой.
Ветер, от которого мы защищены, не унимается в вершинах, проносясь над этим хаосом. До нас доносится что-то вроде храпа, в котором различимы сдавленные свисты. Это поистине самая страшная музыка, какую только можно вообразить для этого инфернального пейзажа. Редкие облака, разорванные пиками потухших вулканов, клочьями уносятся на север.
Еще нет и двух часов, поэтому я успею обойти остров засветло.
Эта пустошь, усеянная обломками лавы, непроходима; внушительные плиты, застывшие в момент охлаждения, громоздятся одна на другую, задрав к небу острые шпили, имеющие нередко высоту более десяти метров. Все это хрупко, и между остекленевших плит приоткрываются трещины. Если плита обломится у тебя под ногами, то ты провалишься в яму, стенки которой также испещрены угрожающими неровностями. Кое-где из щелей поднимаются теплые сернистые испарения.
Идя вдоль пляжа, мы выходим на песчаную площадку, откуда можно довольно быстро подняться к вершинам.
Площадка поросла кустарником, и я с удивлением замечаю большое количество протоптанных тропинок. Неужели здесь кто-то живет? Ошибиться нельзя, это и в самом деле тропы, протянувшиеся от моря к вершинам. Вдруг один из моих людей кричит: «Даби, даби!» (Это означает «газель».) И, посмотрев туда, куда он указывает, я вижу в двухстах метрах от нас стадо из пяти-шести диких, безмятежно пасущихся газелей. «Жаль, что у меня нет с собой ружья», — проносится в голове. Человек не в силах созерцать зверя на воле просто так, не чувствуя зова охотничьего инстинкта; ему надо убивать или брать в плен.
Мы подходим поближе, чтобы рассмотреть этих мирных жителей, пока они не пустились от нас наутек. Но кажется, что эти красивые животные и не видят нас, хотя расстояние до них едва ли больше пятидесяти метров. Абди подкрадывается по-кошачьи и, перебегая от одной скалы к другой, поднимается все выше, приближаясь к стаду, но в то же время держась с наветренной стороны. Что он собирается предпринять? Я наблюдаю за ним, не сходя с места. Он наверняка рассчитывает поймать на бегу малышей, следующих за своей матерью.
