Дикое поле - Веденеев Василий Владимирович (книги без сокращений TXT) 📗
Девушка обрадовалась: назойливые попытки Белометти добиться ее благосклонности чем-то льстили ей и в то же время вызывали непреходящее раздражение, вскоре переросшее в яростную ненависть. Даже в рабстве она считала себя свободной и готова была до последнего вздоха отстаивать вольность если не тела, так чувств и сердца. Красота Джакомо казалась ей по-змеиному холодной, но она понимала, что он, судя по всему, человек решительный и достаточно отважный. Поэтому хорошо, что он сейчас ушел.
Анастасия поглядела на деревья за оградой, надеясь отыскать среди листвы того, кто должен прийти к ней на необычное свидание. Однако сколько ни всматривалась, среди зелени, пятен света и тени, причудливо менявших свои очертания чуть ли не каждую секунду, ей не удалось никого заметить. И вдруг кто-то окликнул ее по имени:
— Настя!
Девушка заставила себя остаться на месте, хотя ей хотелось вскочить и осмотреться: кто ее позвал? Она никак не могла понять, откуда раздался едва слышный голос, и решила, что ей просто почудилось. Но вновь послышалось:
— Настя!
Это же с дерева! Подняв глаза, она увидела, что на толстой ветке, прижавшись к стволу чинары, стоит молодой янычар в чалме. Турок?! Вспомнилась страшная ночь во дворце Алтын-карги, когда украли его сына. Тогда похитители были в татарской одежде, но говорили на русском языке. Конечно, сейчас они должны быть одеты турками, иначе как бы им удалось скрываться среди басурман?
— Ты узнала меня?
Девушка отрицательно мотнула головой: как она могла узнать его, если видела считанные минуты, да еще с лицом, вымазанным черной краской? Но голос удивительно знаком.
— Я узнала свой платок.
— Проведешь в дом?
— На дворе и в саду полно слуг. Хозяин ушел, но скоро может вернуться. Я боюсь за вас!
— Нам нужно успеть до возвращения твоего хозяина.
— Хорошо, — решилась Анастасия. — Лучше погибнуть вместе с вами, чем жить в неволе! Я отвлеку слуг.
Листва чинары слабо зашуршала. С ловкостью ярмарочного канатоходца молодой человек сделал несколько шагов по ветке, балансируя вытянутыми в стороны руками. Неожиданно он мягко спрыгнул вниз и приземлился совсем рядом со скамьей, на которой сидела девушка. Он упал почти бесшумно и, как большая сильная кошка, тут же распрямился и встал на ноги. От его пояса тянулся наверх, к стволу чинары, тонкий шнур, сплетенный из прочных сыромятных ремешков.
Движения этого человека настолько врезались в память Анастасии, что теперь она сразу узнала его; да, это он одним ударом уложил сына мурзы. Сколько раз потом являлся ей в снах высокий широкоплечий молодец с черным лицом, выхвативший из ее рук вышитый платок. Но только теперь она наяву увидела, каков он: светлые глаза, русые усы над твердо сжатыми губами, упрямо нахмуренные брови, ранняя складка морщины поперек высокого, чистого лба.
— Скорее! — Он схватил девушку за руку. — Беги к дому и закричи, чтобы собрать вокруг себя слуг!..
Несколькими часами ранее Тимофей отправился на очередную встречу с Куприяном. Тот ждал его в том самом доме, где молодому казаку пришлось провести несколько томительных часов, терзаясь невеселыми размышлениями. Однако что было, то прошло, и теперь старенький заброшенный домишко на окраине уже не казался таким мрачным, и Тимофей с радостью спешил туда, чтобы поскорее сообщить Куприяну, что Злата сегодня встретится в бане с русской рабыней итальянца. Головин предусмотрительно посвятил в свой план только сестру Богумира и передал ее с рук на руки навестившей караван-сарай старухе Айше.
На одной из оживленных улиц казак неожиданно увидел толстого турка в богатой одежде, лицо которого сразу напомнило ему о схватке на невольничьем рынке в Кафе. По милости этого жирного басурмана Головин оказался прикованным к скамье гребцов на галиоте. Вот так встреча!
Турок медленно шел, занятый своими мыслями, и совершенно не обращал внимания на происходящее вокруг. Прохожие уступали ему дорогу или обходили его, и у Головина внезапно возникла шальная мысль захватить толстяка и притащить к Куприяну. Представится ли еще когда-нибудь такой удачный случай? А басурман, до глаз заплывший жиром, должен знать многое: он купил в Кафе Тимофея и переправил на галиот, на его галере казак видел девушку, очутившуюся потом в доме венецианца!
Вытянув из ножен длинный острый кинжал, Головин спрятал его в рукаве и некоторое время следовал за толстяком, желая убедиться, что тот не служит приманкой и поблизости не притаилась засада. Наконец он решился, подошел ближе и приставил клинок к боку басурмана, причем проделал это так быстро, что никто не успел обратить на них внимания.
— М-м-м, — почувствовав боль, замычал турок и, увидев кинжал, готовый вонзиться ему между ребер, побелел от страха.
— Тихо! — приказал ему Тимофей. — Иди и не вздумай орать. Иначе окажешься в аду!
Толстяк послушно свернул в узкий переулок, даже не помышляя о сопротивлении, хотя за поясом его халата торчал украшенный серебром ятаган. Страх парализовал Джафара, и он едва переставлял ноги, двигаясь как механическая кукла. Головину приходилось взбадривать его легкими уколами кинжала. Вот и знакомый дом. Подталкивая впереди себя турка, казак поднялся на крыльцо и распахнул дверь. Из-за лестницы, ведущей на второй этаж, выглянул мужчина, лицо которого до глаз закрывал темный платок. При виде турка его глаза удивленно округлились, но он не произнес ни звука.
Ступеньки жалобно заскрипели под тяжестью жирной туши басурмана. Толстяк тяжело дышал, по его загривку градом катился пот, темным пятном расползаясь по ткани халата между лопаток. Сидевший на пустом бочонке Куприян привстал, изумленно открыв рот, потом басовито захохотал.
— Ха! Джафар! — Куприян раскинул руки, будто хотел обнять старого приятеля, с которым не виделся много лет. — Добро пожаловать!
Он выдернул из-за пояса турка ятаган и обернулся к Головину:
— Где ты его подцепил?
— На улице, — объяснил казак. — Случайно встретились.
— За вами никого? — Куприян встревоженно выглянул в окно.
— Я дам выкуп! — Толстяк неожиданно обрел дар речи. — Сколько вы хотите? И поклянусь на Коране, что буду молчать до гроба!
— Выкуп? — хитро прищурился Куприян и ногой подвинул ближе к турку пустую бочку. — Садись!
— Да, выкуп, — подтвердил Джафар и, как прачка, вытер рукавом потное лицо. — Ты назвал меня по имени, значит, знаешь, с кем говоришь. Я согласен заплатить. Сколько ты хочешь?
Выпученные глаза Джафара с тревогой уставились в лицо Куприяна, но тот не спешил с ответом.
— Ты узнал меня? — неожиданно спросил Тимофей.
Турок обернулся и скользнул по нему взглядом, словно силясь припомнить что-то, однако не вспомнил и отрицательно покачал головой:
— Нет, уважаемый. Я впервые попал в плен к разбойникам. Простите, что я вас так называю.
— Вспомни! Невольничий рынок в Кафе! Я тот, кого ты закрыл собой от стрел стражников, а потом отвез на галиот и приказал приковать к скамье гребцов.
Джафар побледнел и отшатнулся.
— Машшалах! Я не желал тебе зла! — Он упал на колени и прижал к жирной груди короткопалые руки. — Я только выполнял приказ своего хозяина! Пощади, я готов осыпать тебя золотом! Хочешь, я куплю тебе корабль с трюмом, полным товаров?
— Выкуп будет другим. — Куприян сел, вытащил из-за пояса пистолет, взвел курок и направил ствол в лоб стоящего на коленях толстяка. — Если расскажешь все, получишь жизнь! Будешь молчать — получишь пулю!
Джафар передернул плечами, будто от озноба, как зачарованный глядя в темную дыру ствола. Такого поворота событий он явно не ожидал. Покидая дворец Фасих-бея, он думал, что у него еще есть время до захода солнца, но жестокая судьба в образе молодого гяура уже караулила у ворот, готовая показать свою силу и власть над жалким человеком.
Пулю в лоб получать не хотелось, поэтому толстяк униженно спросил:
— Что вы хотите узнать?
— Почему ты спас меня в Кафе? — усмехнулся Тимофей.
