Яик – светлая река - Есенжанов Хамза (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
Жоламанов сдвинул брови. Офицерские замашки незнакомца не понравились ему.
– Мне нечего скрывать от своих джигитов. У нас у всех, господин прапорщик, одни думы, одни желания, один путь. Нет у нас ни особого начальства, ни безголосых подчиненных, – резко сказал он.
– Нет, нет, что вы! – воскликнул прапорщик. – У меня нет никаких секретов, просто я хотел поговорить по личному делу с сотником. Вы же, кажется, сотник?
– Ну, скажем, сотник. А что?
Прапорщик улыбнулся:
– Человек в пути всегда осторожен и недоверчив. Это понятно и… справедливо. Особенно сейчас. Понимаю вас, сотник, хорошо понимаю… Джигит в гневе все равно что буря: хочется ему все смести и разрушить на пути. Я и сам опасался было вначале, но теперь восхищаюсь спокойствием и сдержанностью ваших джигитов. Скажу прямо: ваш поход – поход смелых и отважных. Путь бесстрашных джигитов под вашим командованием можно определить только словами: дерзание, мужество, доблесть…
Этот крепкий, очень ладный, смуглый молодой офицер был не только смел, но и умел складно говорить. Только Жоламанову не понравились лишние высокопарные слова – доблесть, мужество, дерзание. Он еще больше нахмурился, но большинство джигитов слушали с раскрытыми ртами. Некоторые удивленно переглядывались, как бы говоря: «Ну и хорош джигит!»
Незнакомец продолжал свою речь:
– Я прапорщик, это вы и сами заметили по моим погонам. Прапорщик – не такой уж высокий чин, к тому же я его не выпрашивал. В недалеком шестнадцатом году, когда казахских сынов погнали на окопные работы, я оказался в числе первых; я немного говорю по-русски, в меру своих способностей служил, – видимо, все это учли, и хотя я был в тылу, мне дали воинское звание, нацепили погоны, сделали младшим офицером. Это, должно быть, смущает вас больше всего. «При царе выслужился, добился звания, а теперь стал офицером Западного валаята! Какое у него дело до нас?!» – так вы, наверное, думаете. Что ж, это вполне естественно. Однако, джигиты, с первого взгляда и медведь кажется самым страшным зверем, а приглядишься – ничего, тихое, безобидное животное. Все мы, казахи, мечтаем о свободе, стремимся к самостоятельности, вера наша – мусульманская. Не так ли, братья? Поэтому, если вы те самые герои, что вышли из Джамбейты, то я должен вам кое-что сообщить, предупредить вас по-дружески. Говорят ведь: яд принимать – так вместе с народом, мед лизать – так в одиночку…
Нурым взглянул на Жоламанова, как бы говоря: «Давайте послушаем!»
– То, что мы не с неба свалились, а вышли из Джамбейты, вам, господин, я думаю, вполне ясно! – все еще холодно заметил Жоламанов.
Сотник все больше настораживался. Как ни складно говорил прапорщик, восхищая окружавших его джигитов, Жоламанов, однако, не верил ему и не хотел особенно откровенничать. Чуть помедлив, он сказал:
– Что касается вашей похвалы, господин прапорщик, то для нас это не новость. Наслушались и хвалы и хулы! Нет у нас желания принимать яд, даже вместе с народом. Вы лучше ответьте: кто вы такой? Где остались ваши друзья-приятели? Или вы один?
– Я один, сотник, но один из многих. Я как разведчик вышел вперед.
Толпа надвинулась, Жоламанов уставился на прапорщика, но тот будто не замечал, как насторожились вокруг.
– Если вы разговариваете, сидя на коне, то и я, пожалуй, сяду… – проговорил он и, закинув повод на седло, легко прыгнул на коня.
– Сколько вас? Куда путь держите? Или… – запнулся вдруг Жоламанов.
Все, затаив дыхание, вслушивались.
– Что он говорит?
– Много их?
– Целое войско, выходит… – заволновались джигиты.
– Слушайте, джигиты! – начал опять прапорщик, привстав на стременах и картинно откинув корпус. – Вы, вероятно, слышали, что в городе Уиле была открыта юнкерская школа для подготовки офицеров. Триста выпускников этой школы, триста джигитов-казахов три дня тому назад, так же как и вы, подняли восстание. Они тоже хотят быть верными мудрости казахов: пока жив, ищи свой край. Вместо того чтобы быть безвольной игрушкой, слепым оружием в руках ненавистных атаманов, лучше всем нам объединиться и позаботиться о себе и о своем народе. Поэтому надо примкнуть к казахам Актюбинска, Ак-Мечети и Казалы. Таким было наше решение. Мы прогнали из своих рядов казачьих офицеров, некоторых арестовали, наиболее ретивых прислужников обезоружили и тоже вышли в путь. Пока нас всего пятьдесят человек. Я – разведчик. Остальные едут в пятнадцати – двадцати верстах отсюда. Я не только разведчик, но и парламентер, мне поручено вести с вами переговоры. Как сказал сотник, вы не с неба свалились, а действительно дружинники из Джамбейты, верно?
– Верно, верно!
– Точно. Не ошибся… – облегченно загалдели дружинники.
– Не шумите! – приказал Жоламанов джигитам. – Ну, а дальше?
– А дальше… дальше я надеялся встретиться с вами. Отряд большой, думал я, не может быть, чтобы я его не заметил. Как видите, надежда моя оправдалась.
– Пятьдесят, говорите? А где же остальные юнкера? – спросил Жоламанов.
– Остальные в Уиле, – ответил прапорщик.
– А что они там делают, в Уиле?
– Ждут, пока мы вернемся с вестью о вас.
– А почему вас пятьдесят? Для переговоров хватило бы двух-трех?
Прапорщик ответил не сразу, улыбнулся:
– Вижу, вы опять засомневались. И опять скажу: это справедливо и естественно. Воин должен быть особенно бдительным и осторожным. Лишь все обдумав, тщательно взвесив, следует принять решение. Вы, собрат, мне очень нравитесь…
– Слушайте, прапорщик! Я, кажется, уже говорил, что мы наслушались и хвалы и хулы!
– Нет, нет, извините, это я говорю искренне то, что думаю.
– Ну, хорошо! – сказал Жоламанов и повернулся к Нурыму: – Поезжай вместе с господином прапорщиком и узнай, что там за офицеры. Посмотри, сколько их, пятьдесят или больше, меньше. Мы будем ждать вон в том ауле. Туда и возвращайся, до вечера должен успеть.
Нурым увлек Жоламанова в сторонку.
– Одному ехать? – спросил он.
– Езжай один. Посмотри, где они, сколько их. А потом привези сюда прапорщика, потолкуем вместе с Ораком и Мамбетом.
Нурым и прапорщик поскакали.
– Джигиты! – крикнул Жоламанов, обращаясь к столпившимся дружинникам. – Этот офицер приехал сюда с вестью, будто офицеры в Уиле решили примкнуть к нам. Многие из вас слышали это своими ушами, а те, кто не слышал, слушайте. Всего их будто бы пятьдесят человек. Чтобы выяснить все, я послал к ним певца Нурыма. Моя к вам просьба: соблюдайте порядок, на привалах и ночлегах далеко не расходитесь, в аулах, среди народа, не роняйте солдатской чести, будьте осторожны. Куда ехать завтра, объявим вечером, после решения комитета дружинников. О том, как нам быть с офицером, тоже поговорим вечером. Не волнуйтесь, не беспокойтесь! Без лишних разговоров, без паники продолжайте путь!
Отряд двинулся дальше.
По тому, как прапорщик держался среди дружинников, по волевой осанке и ладной речи Нурым сразу решил: «Видать, бывалый джигит и образованный, как наши Хаким и Ораз. И мой ровесник примерно». Прапорщик ему понравился, но подозрительность Жоламанова перешла и к Нурыму. Почти всю дорогу джигиты молчали.
– Видать, похолодает… Чувствуете, какой колючий ветер, – начал было прапорщик, но Нурым сухо ответил:
– Что ж, время подошло.
– Жел токсан – месяц ветра, оправдывает свое название.
– Жел токсан – начало зимы, говорили казахи в старину.
– Старики, кажется, еще говорили: в эту пору сиди дома?
– Старики иногда наоборот говорят: глубокая осень – собирайся в путь…
Дальше погоды разговор не пошел. Даже из этих осторожных фраз Нурым понял, что его спутник – человек общительный.
Вскоре встретились с пятьюдесятью офицерами. Прапорщик радостно сообщил о встрече с дружинниками, однако командир офицерского отряда – серолицый, хмурый человек – выслушал его холодно.
– Выезд мой оказался удачным. Дружинники тоже, оказывается, искали встречи с нами. Господин старшина, если вы согласны, можно устроить общий привал и обо всем переговорить, – доложил прапорщик серолицему.
