Мальтийские рыцари в России - Карнович Евгений Петрович (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
– Только для увеличения славы Божией, – сказал император, переведя по-русски латинский девиз иезуитов. – Прекрасно!.. Вот истинно бескорыстная цель! А между тем на таких людей клевещут и злословят их…
– Клевета и злословие всегда приходятся на долю добродетелей, – смиренно, с глубоким вздохом проговорил иезуит. – Вашему величеству очень хорошо известно, какое пагубное настроение овладело теперь всеми умами, как быстро проникает повсюду зловредное учение якобинцев. Мы, иезуиты, – поборники старых порядков, стражи Христовой церкви и охранители монархических начал, что же удивительного, если в настоящем омуте страстей и омерзительных, преступных порывов мы всюду, на каждом шагу, встречаем только врагов, которые употребляют все средства, чтобы унизить, обесчестить, подавить и уничтожить наш орден? Я не ошибусь, конечно, если скажу вашему величеству, что уничтожение нашего ордена повлекло за собою все ужасы французской революции. Приверженцам ее нужно было очистить дорогу, стереть нас с лица земли, чтобы не встречать постоянного и упорного сопротивления со стороны нашего ордена…
Павел Петрович внимательно слушал речь Грубера, с блестящим красноречием развивавшего ту мысль, что Общество Иисуса должно служить главною основою для охранения спокойствия и поддержания государственных порядков. Патер коснулся настоящего положения дел в Европе и при этом обнаружил глубокое знание всех тайников европейской политики. Поговорив несколько времени с Грубером о политических делах, государь был очарован его умною, смелою и, по-видимому, донельзя откровенною беседою и, в ознаменование своего особого благоволения, дозволил ему являться во всякое время без доклада.
Иезуит торжествовал и, разумеется, не упустил случая воспользоваться данным ему от государя позволением.
Однажды он явился в кабинет императора в то время, когда его величество пил шоколад.
– Почему это, – спросил патера Павел Петрович, – никто не умеет приготовить мне такого вкусного шоколада, какой мне подали однажды, во время моего путешествия по Италии, в монастыре отцов иезуитов?
– Это потому, что у нас, иезуитов, существует особый способ приготовления шоколада, и если вашему величеству угодно, то я приготовлю его так, что он будет совершенно по вашему вкусу.
Действительно, приготовленный Грубером шоколад показался императору таким вкусным, какого он еще ни разу не пивал, и после того, под предлогом приготовления шоколада, аббат стал являться каждое утро к императору, который, милостиво шутя с ним, называл его: «ad majorem Dei gloriam». Вскоре аббат сделался совершенно домашним человеком у государя. Беседуя с ним наедине по нескольку часов, Грубер внимательно изучал все оттенки в характере императора, предупреждал его мысли, применялся к настроению его духа, и вскоре не только при дворе и в Петербурге, но и за границею заговорили о той милости и доверии, какими аббат Грубер стал пользоваться у русского императора. Приближенные к государю лица начали раболепно изгибаться перед новым любимцем, и даже неизменно любимый Павлом Петровичем граф Кутайсов, желая приобрести местечко Шклов, принадлежавшее известному Зоричу, находил нужным, для успеха в этом деле, заискивать и словесно, и письменно могущественной протекции Грубера. Вообще влияние ловкого иезуита страшно росло и заставляло призадумываться многих…
Грубер не довольствовался, однако, этим и старался усилить еще более свое влияние. Кроме французских эмигрантов, и трубивших, и шептавших во славу патера, деятельною его пособницей была графиня Мануцци – молоденькая, хорошенькая и смышленая дамочка, которую император приглашал в свой небольшой домашний кружок. Отец ее мужа, итальянский авантюрист, приехал в Польшу, потом сошелся с князем Потемкиным, усердно шпионил ему и вскоре из жалкого бедняка обратился в богача, владевшего и большими поместьями и миллионными капиталами и украсившего себя графским титулом. Сын его, уже поляк по рождению, нашел доступ к великому князю Павлу Петровичу и, зная неприязнь наследника престола к Потемкину, открыл государю о неблаговидных занятиях своего родителя и вместе с тем сообщил ему все тайны, бывшие в руках старого Мануцци. Император ввиду такой преданности оказывал особенное расположение к Станиславу Мануцци, который был ревностным сторонником Грубера, а молоденькая графиня, со своей стороны, как будто нечаянно, по легкомыслию, простительному ее полу и возрасту, выбалтывала в присутствии государя то, что нужно было Груберу и его партии. Пособником патера был также и руководимый им граф Юлий Литта, который имел также свободный доступ к императору по делам Мальтийского ордена, чрезвычайно занимавшего в ту пору Павла Петровича. Приходя, собственно, по этим делам, Литта заводил речь с государем и по вопросам как внешней, так и внутренней политики, и влияние его стало заметно отражаться во многих распоряжениях императора.
Впрочем, Литта, влюбленный без памяти в Скавронскую, не вдавался во все изгибы иезуитских козней и, сближаясь с Грубером, имел прежде всего в виду достижение своих собственных целей, тогда как его наставник и руководитель смело и твердо шел к тому, чтобы утвердить господство своего братства в России и присоединить к этому братству Мальтийский орден, большинство членов которого были тайные иезуиты под покровом рыцарских мантий.
XI
По Большой Морской улице, бывшей еще в ту пору, к которой относится наш рассказ, одною из довольно пустынных местностей Петербурга, частенько пробирался в сумерки высокий и статный мужчина. Нахлобучив на глаза треуголку и закрывая лицо воротником плаща, он, видимо, старался, чтобы, не будучи никем узнанным, шмыгнуть поскорее в калитку небольшого каменного дома и взобраться проворнее во второй этаж. Там этого таинственного посетителя, человека уже лет за сорок, но еще замечательно красивого, приветливо встречала прехорошенькая дамочка лет двадцати пяти-шести. С живостию, свойственной француженкам, она тотчас, после дружеского приветствия и нескольких поцелуев, забрасывала гостя вопросами о самых разнообразных предметах и между прочим о делах политических и о случаях, бывших при дворе. Хотя гость и не совсем охотно отвечал на такие вопросы, сводя обыкновенно разговор на городские новости и слухи, но молоденькая хозяйка так или иначе всегда успевала выведать от него многое: он как будто невольно проговаривался перед нею.
Однажды, когда таинственный посетитель, впущенный с лестницы горничною, тихонько пробрался к хозяйке, он застал ее одетую в красную тунику с красными греческими сандалиями на маленьких ножках. В таком наряде она стояла перед трюмо и с таким увлечением декламировала наизусть французские стихи, что не заметила подкравшегося к ней гостя.
– Ах, это ты, милый Жан? – вскрикнула она, заслышав его присутствие позади себя. – Как ты испугал меня!.. – Она быстро повернулась к гостю и, взяв его своею беленькой ручкой за подбородок, нежно поцеловала его. – Вот видишь, я последовала твоему совету и для роли Ифигении приготовила весь костюм красного цвета…
– И очень хорошо сделала… В настоящее время это любимый цвет императора. Ты знаешь, как он впечатлителен, и если его так сильно раздражает все, что хоть сколько-нибудь бывает ему неприятно, то, наоборот, ему доставляет большое удовольствие всякая случайность, если она подходит к настроению его духа. Государь проникнут рыцарскими чувствами, и потому цвета имеют для него особое значение. Сперва ему нравился зеленый цвет, этот цвет любила дурняшка Нелидова; потом ему стал нравиться бланжевый цвет – любимый цвет Лопухиной, а теперь нравится красный, потому в особенности, что это цвет Мальтийского ордена.
– И, быть может, дамы его сердца… Так? А кстати, что же граф Литта
– этот образец рыцарства?.. Как он хорош собою!.. Удивительно!.. Настоящий красавец, но ты, mon vieux turc, еще лучше его. Правда ли, что Литта оставляет орден для того, чтобы жениться на красавице Скавронской?.. Говорят, что она – давнишняя его страсть… рассказывали, что еще в Неаполе он влюбился в нее… Как, однако, похвально постоянство в наше переменчивое время! Впрочем, на то он и рыцарь, чтобы хранить до гроба верность в любви?.. – болтала француженка.
