Сын света - Жак Кристиан (читать книги онлайн регистрации txt) 📗

Амени, пользуясь своим положением личного секретаря младшего сына фараона, получил разрешение проверить этот склад. Все внимание он уделял товарам высшего качества, цена на которые была самой высокой; однако данное вмешательство не принесло никаких результатов.

Пустившись по улицам, запруженным зеваками и ослами, груженными фруктами, овощами и мешками с зерном, Амени, маленький и юркий, без труда пробрался к кварталу храма Птаха, недавно расширенного по приказу Сети: перед пилоном шириной в семьдесят пять метров возвышались колоссы розового гранита, символизируя божественное присутствие. Юный писец любил древнюю столицу, основанную Менесом, объединившим Юг и Север; она напоминала золотую чашу, посвященную богам. Как приятно было любоваться здесь прудами, покрытыми лотосами, вдыхать аромат цветов, гуляя по площадям или присаживаясь отдохнуть в тени деревьев, смотреть на Нил! К сожалению, прохлаждаться было некогда. Пройдя мимо арсеналов, где хранилось всевозможное оружие, предназначенное для разных видов войск, Амени оказался на пороге мастерской, где изготавливались чернильные палочки для лучших школ города.

Встретили его холодно, однако имя Рамзеса позволило ему войти и расспросить мастеров. Один, который по возрасту скоро должен был отойти от дел, оказался довольно сговорчивым и высказал недовольство небрежностью некоторых ремесленников, которые, тем не менее, имели разрешение двора. Проворный Амени раздобыл нужный адрес в северном квартале, за белыми стенами старой крепости.

Юный писарь выбрал путь подальше от набережных с их толчеей и пошел кварталом Анхтауи, «жизнь Обеих земель» [4]; он прошел мимо одной из казарм и оказался в весьма населенном предместье, где громадные особняки стояли бок о бок с небольшими домишками в два этажа и ремесленными лавками. Он несколько раз терялся в этом муравейнике, но благодаря приветливым хозяйкам, которые мели улицы переговариваясь друг с другом, он, наконец, отыскал нужную мастерскую, которую собирался посетить. Какова бы ни была его усталость, Амени готов был обойти весь Мемфис, будучи уверенным, что разгадка таится в производстве чернильных палочек.

На пороге его встретил косматый детина с дубинкой в руках.

— Приветствую тебя, могу я войти?

— Запрещено.

— Я личный секретарь царского писца.

— Ступай своей дорогой, мальчик.

— Этот царский писец — Рамзес, сын Сети.

— Мастерская закрыта.

— Тем лучше, мой осмотр никому не помешает.

— У меня распоряжение.

— Если будешь более сговорчивым, обойдется без официальной жалобы.

— Убирайся.

Амени пожалел, что он такой хилый; Рамзес бы без лишних разговоров убрал с дороги грубияна, столкнув его в канал. Не обладая физической силой, юный писец пользовался хитростью.

Он махнул стражнику, сделал вид, что уходит, и взобрался по веревочной лестнице на крышу чердака со стороны заднего двора мастерской. Когда наступила ночь, он пробрался внутрь через слуховое окно. Воспользовавшись лампой, стоявшей на этажерке, он обследовал склад мастерской. Первая серия чернильных палочек его разочаровала; все они были превосходного качества. Но вторая, также помеченная контрольной печатью «первый сорт», содержала товар с изъянами: меньшего размера, нечеткого цвета, недостаточного веса. Проверив их на письме, Амени получил долгожданное доказательство: он только что открыл центр производства брака.

Обрадованный находке юноша не заметил подкравшегося охранника, который, ударив его палкой по голове, вскинул тщедушное тело себе на плечи и свалил в соседнем дворе в общий мусорный бак, куда сбрасывались отходы, сжигаемые на рассвете.

Любопытному теперь вряд ли представится возможность рассказать об увиденном.

14

Ведя за руку свою маленькую заспанную дочурку, мусорщик медленно брел по сонным улицам северного квартала Мемфиса. До рассвета он должен был сжечь отходы, сваленные у проходов между домов; ежедневное сжигание мусора и отходов вполне соответствовало правилам гигиены, установленным местной администрацией. Работа эта была нудная, но в то же время хорошо оплачиваемая и давала сознание того, что ты облегчаешь жизнь горожанам.

Мусорщик знал две самые неряшливые семьи этого квартала; сделав им упрек однажды, он не заметил никакого улучшения — вероятно, ему придется заставить их заплатить штраф. Ворча и ругая лень, присущую роду человеческому, он поднял тряпичную куклу, которую выронила девчушка, и успокоил ребенка. Когда он закончит свою работу, они позавтракают и прилягут отдохнуть в тени тамариска, в саду, находящемся рядом с храмом богини Нейт.

К счастью, отходов оказалось немного; вооружившись факелом, мусорщик поджег бак со всех сторон, чтобы быстрее с этим расправиться.

— Папа, я хочу большую куклу.

— Что ты сказала?

— Большую куклу, там.

Девочка протянула руку к чему-то, напоминавшему человека: из кучи мусора торчала человеческая рука. Дым почти скрыл ее.

— Я хочу ее.

Ради интереса мусорщик забрался в отходы, рискуя обжечься.

Рука… Рука мальчика! Действуя как можно осторожнее, он вытащил бездыханное тело. Затылок весь был в запекшейся крови.

Во время пути назад Рамзес также не видел отца. Ни одна деталь не ускользала от его внимательного взгляда, тщательно отмечаемая в путевом журнале; этот текст затем будет занесен в анналы государства, отражающие высокие достижения шестого года правления Сети. Царевич, отложив на время свои письменные принадлежности и одеяния писца, примкнул к экипажу. Участвуя в маневрах, он научился вязать узлы, ставить паруса и даже пользоваться штурвалом. Особенно он сдружился с ветром; говорили, что таинственный бог Амон, которого никто не мог себе представить, заявлял о своем присутствии, надувая паруса кораблей, которые он вел в гостеприимные порты. Невидимый проявлял себя, оставаясь все же невидимым.

Капитан корабля охотно согласился на игру, поскольку царский сын сам оставил свое поручение и забыл о своих привилегиях; так, он подверг его всем трудностям жизни моряка. Рамзес не ропща драил палубу и не раздумывая садился на скамью рядом с гребцами. Движение на север требовало прекрасного знания течений и вымуштрованной команды. Видеть, как судно плавно скользит по волнам, слиться с водой в одном гармоничном движении было истинным удовольствием.

Возвращение экспедиции принято было отмечать большим праздником. На набережной в районе корабельных верфей и торгового порта Перу-нефер, «Добрые пути», собралась шумная толпа. Как только моряки вновь ступили на землю Египта, к ним ринулись встречающие, поднося венки цветов и кубки холодного пива; потом были танцы и песни в их честь, все прославляли смелость моряков и благосклонность реки, доставившей их в добром здравии.

Тонкие руки обвили шею Рамзеса венком из васильков.

— Такого подарка будет довольно царевичу? — спросила сердитая красавица Исет.

Рамзес не стал отпираться.

— Ты, наверное, сердишься?

Он обнял ее, а она сделал вид, что упирается.

— Думаешь, что, увидев тебя, я забуду твою грубость?

— Почему бы нет, ведь я не виноват?

— Даже если тебе срочно нужно было уехать, ты мог бы меня предупредить.

— Выполнение приказа фараона не терпит промедления.

— Ты хочешь сказать, что…

— Отец взял меня с собой в Гебель Сильсиль, и это вовсе не было наказанием.

Красавица Исет прильнула к нему, ласкаясь.

— Долгие дни путешествия вместе с ним… Тебе, верно, удалось поговорить…

— Не обольщайся, я выполнял обязанности писца, камнетеса и матроса.

— Зачем же он взял тебя в это путешествие?

— Ему одному это известно.

— Я видела твоего брата, он сказал мне, что ты впал в немилость. По его словам, ты должен был отправиться на Юг, чтобы занять там какой-то незначительный пост.