Фаворит. Книга вторая. Его Таврида. Том 4 - Пикуль Валентин (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Принцесса Зельмира испугалась:
– Я боюсь мести мужа.
– Он будет выслан мною как шпион шведского короля. Говорите же, каким образом он с ними сошелся?
– Через масонские ложи ордена Розенкрейцеров, во главе которых – герцог Зюдерманландский, брат короля шведского.
– И командующий шведским флотом?
– Да. Теперь я вспоминаю обед в Павловске…
– Кто присутствовал? – сразу напряглась Екатерина.
– Мой муж, я, прусский посол, моя сноха и ваш сын…
– Какие разговоры велись в этой банде?
– Сначала обсуждали дела масонские, затем ваш сын Павел выражал самые горячие чувства верности прусскому дому. Он сказал Кёллеру, что Потемкин готовит три армии и два флота. Две армии и флот Черноморский – против Турции, а одну армию и флот Балтийский – против Швеции и… Пруссии.
Екатерина не показала виду, что поражена точностью этой информации, и спросила даже небрежно, вскользь:
– Как воспринял эту новость прусский посол?
– Кёллер сказал: России не удастся вести только одну войну.
– А сколько же?
– Сразу три: с Турцией, со Швецией и…
– С кем еще? Вы не бойтесь – договаривайте.
– И еще с Польшею.
– Благодарю вас… Вы останетесь у меня и можете занять комнаты в Эрмитаже, а потом я укрою вас от мести родственников в таком месте, где вы сможете безмятежно наслаждаться счастьем молодости [3]. Но пока вы проживаете в моем Эрмитаже, я прошу вас вспомнить все, что слышали и что видели…
Екатерина вернулась в кабинет к Безбородко:
– Очень тяжелый багаж тащит Россия на своей шее.
– Вы расстроены? Что-нибудь узнали?
– Ничего нового. Но следует перехватывать на границе всех курьеров, бдительно следить за делами в Варшаве, тщательно перлюстрировать всю берлинскую почту…
Безбородко потратил ночь на расшифровку темных выражений в письмах цесаревича Павла к принцу Фридриху-Вильгельму.
– Мне стало ясно: maitre Gren – это ваш сын, под словом «Палац» скрывается вопрос о захвате Данцига пруссаками. Тут очень много масонских выражений, и не все мне понятно.
– Моего сына так и тянет в ложи герцога Зюдерманландского… Это проклятое масонство есть сущая язва рода человеческого!
Безбородко доложил: из Калуги перехвачена секретная переписка бывшего хана Шагин-Гирея, который сносился с турками в Анапе и ногайскими мурзами в Тамани.
– А зачем нам иметь при себе лишнюю хворобу? – вдруг сказала Екатерина. – Если его поганой светлости прискучило жить на моем иждивении, так пускай переберется на хлеба Турции…
Безбородко между делом сообщил ей, что князь Потемкин все-таки покупает украинские поместья князей Любомирских.
– Странные дела! – удивилась Екатерина. – Я, императрица, не могу достать двух миллионов. А мой верноподданный вынимает их из кармана. Может, и правы люди? Я привезу Иосифа в Тавриду, и мы оба, как два последних дурака, будем рассматривать из окошек кареты безжизненную пустыню. Возможно ли такое?
Решительно она миновала комнаты канцелярии, вернулась в свои покои, давно желая поговорить с фаворитом Ермоловым.
– Видит бог, – сказала она, – как мирно и спокойно продлевалось наше содружество. Но вы должны понять меня! Я женщина не первой свежести, а вы еще молоды и преисполнены сил. Я очень устала. Давайте мирно и тихо расстанемся, чтобы остаться добрыми друзьями. Чтобы вам не было без меня скучно, я предлагаю вам деньги для увлекательного путешествия по Европе.
Александр Петрович Ермолов не стал цепляться за ее подол, откланялся и уехал, оставшись в летописи русского фаворитизма человеком умным, скромным и стыдливым. Екатерина, опираясь на трость, навестила залы дворца, где французский танцор Пик обучал вальсированию ее внуков, Александра и Константина. После урока танцев императрица пригласила танцора к себе.
– Не хотите ли выпить чашечку кофе? – спросила она…
…
Потемкин предупредил Булгакова об удалении Шагин-Гирея. «Человек бездарный и смешной, – писал он, – имеющий претензию быть подражателем Петра Великого, на которого похож едино только разве жестокостью…» Булгаков встретил хана на пристани Константинополя и сказал, что из всех Гиреев он мог бы иметь самую громкую славу, но поступил крайне опрометчиво, вернувшись в лоно Турецкой империи… Ответ был таков:
– Я потомок Чингисхана, и мне ли кого бояться?..
Визирь Юсуф-Коджа доложил султану Абдул-Гамиду:
– Недостойный отпрыск Гиреев бесстыдно прибыл в Порту, хранимую Аллахом… Что делать с этим отщепенцем?
– Отправьте его пока на остров Родос…
На лице султана блуждала коварная улыбка, когда он медленно стянул с мизинца перстень, в оправе которого сверкал бриллиант. Вызвав к себе придворного ювелира, Абдул-Гамид вручил ему перстень, указав ногтем на бриллиант:
– Обрати его в мельчайшую пыль…
Шагин-Гирей, приплыв на Родос, поселился в домике на окраине греческого Неохори; местность была удивительно живописна, дозревали маслины, с лодок ныряли в море ловцы, доставая со дна знаменитые родосские губки для продажи их европейцам. Неподалеку была дача французского консула, которого Шагин-Гирей любил навещать, чтобы угоститься вином.
– Гази-Хасан, здешний комендант, – предупредил его консул, – спрашивал вчера у наиба, как будут казнить вашу светлость: по фирману султана или безо всякого оповещения?
Шагин-Гирей впервые заподозрил неладное, но Гази-Хасан учтиво звал хана в гости и угощал очень дружелюбно:
– Чего бояться тебе, потомку великого Чингисхана?
Шагин-Гирей давно уже не пил такого вкусного кофе, каким его угощали. Утром начались рези в желудке. Они становились невыносимы. Хан катался по коврам, грыз их зубами:
– Я знаю, отчего так вкусен был кофе!..
Он посинел от боли и на пятый день умер в страданиях. К нему вошел Гази-Хасан с ятаганом, ловко отделил голову от туловища. Эту голову положили в мешок, на корабле доставили ее к Порогу Счастья. Перед дворцом султана голова Шагин-Гирея покоилась на богатом золотом блюде, бороду хана расчесали и умаслили аравийскими благовониями. А чиновник султана с указкой в руке привлекал к себе любопытных громким криком:
– Идите сюда! Вы еще не видели головы хана, носившего соболиный халат с плеч нашего падишаха, доверия которого он не оправдал… Смотрите, правоверные, какие у него бесстыжие глаза! Этими глазами он озирал и русскую кралицу…
Самая дорогая и самая утонченная казнь на Востоке – чашечка кофе с бриллиантовой пылью…
10. Решительный поворот
В два часа ночи сами по себе остановились бронзовые часы в Сан-Суси – умер король… Курьеры оповестили об этом столицы Европы, а Кауницу деликатно сказали, что здоровье нового прусского короля Фридриха-Вильгельма II превосходное: он уже закупил две бочки марсалы, завел себе еще четырех любовниц.
– А как же здоровье короля Фридриха Великого?
Ответ нашли обтекаемый, избежав слова «смерть»:
– Фридрих Великий уже не играет на своей флейте…
Потемкин выслушал доклад о порядках в новых имениях.
– При князьях Любомирских, – говорил Попов, – украинских крестьян злодейски умучивали. Женщин подвешивали к потолку за волосы, бритвой подрезали по волоску до тех пор, пока волосы еще держали несчастную, и наконец она срывалась, оставляя у потолка лоскут кожи с остатками волос…
– Довольно! – крикнул Потемкин. – Садись и пиши: «Все находящиеся в купленном мною у князя Любомирского польском имении виселицы предписываю тотчас же спилить, не оставляя и знаку оных…» Добавь от меня сам, чтобы впредь люди страхов не имели, а кому из хохлов желательно, пущай ко мне едут… Пора уже нам украинцев к флотскому служению привлекать!
Он приехал в Петербург, когда русский Кабинет находился в состоянии душевной прострации. Спросил у Безбородко:
– Что у вас тут? Будто все с ума посходили?
