Загадки княжны Таракановой - Радзинский Эдвард Станиславович (читать книги регистрация .txt) 📗
«Сорок пять, если быть точным», – усмехнувшись, подумал Рибас.
– Я часто увлекался, но, поверьте, я все забыл!
Замок Нейсес.
У камина в той же комнате, где сейчас сидят Рибас и Лимбург, сидела принцесса, играла на лютне и с томной нежностью глядела на князя.
– Мой Телемак, – шепчет принцесса.– Моя Калипсо, – отвечает князь.
Калипсо, по греческой мифологии, – нимфа, державшая семь лет в плену Одиссея, а прекрасный Телемак – сын Одиссея.
«Милый разговор, – опять усмехнулся про себя Рибас, – если учесть, что Телемак был двадцатилетний юноша. Этот болван не понял, как она издевалась над ним».
– Мой Телемак… – с нарастающей нежностью повторяла принцесса.
– Моя Калипсо…
– Мой Телемак, мне немного надоел этот граф Рошфор. Он все время преследует меня моим обещанием выйти за него замуж…
Этого было достаточно. О небо! Я отправил в тюрьму несчастного Рошфора, единственного преданного мне человека. Нет, я не был к нему жесток, поверьте… Ему приносили лучшую еду и его любимое бургундское. И каждый день я давал ему возможность бежать.
В тюрьме в камере мирно беседовали Лимбург и Рошфор.
– Почему вы не бежите, граф?
– Я жду, Ваше высочество.
– Чего?
– Того, что скоро случится.
– Что случится? О чем вы болтаете?
– То, что случилось со мной… с де Марином… Со всеми, кто был знаком с этой женщиной.– Я лишаю тебя бургундского, – кричит князь, но Рошфор только хохочет.
– В тот день я повез ее в замок Оберштейн. Я был совладельцем этого графства…
Лимбург и принцесса верхом подъезжают к замку в Оберштейне.
– Ах, мой Телемак… Как прекрасно жить здесь! Вдали от всякой суеты.
– Моя Калипсо… – восторженно шепчет Лимбург.
– Я слышала от своей няньки, что в моих княжествах много таких замков. Скоро, ох как скоро ты прочтешь в газетах о возвращении мне моих земель. и тогда я покину тебя, мой Телемак, и уеду в далекую заснеженную страну.
– Ты уедешь?
– Но прежде чем уеду, я мечтаю, чтобы вы выкупили этот замок. Я уж придумала, как его перестроить.
Она соскочила с лошади и хлыстом уверенно начала чертить на земле контуры замка.– Когда меня, увы, с тобой не будет, ты будешь смотреть на замок и вспоминать свою странную Калипсо…
– Она замечательно рисовала, понимала в архитектуре и играла на многих инструментах. – …Мне дали прекрасное образование, у меня были самые дорогие учителя.
– И тогда впервые с какой-то злой меланхолией она начала рассказывать о своем детстве.
– Я дитя любви очень знатной особы, которая поручила некой женщине воспитать меня. Ни в чем я не имела отказа. Но… вдруг перестали приходить деньги на мое содержание. Оказалось, моя мать умерла. И вот тогда эта женщина продала меня богатому старику. – Она засмеялась. – О, как я обирала его! Я притворялась больной, он вызывал врача и аптекаря, и они прописывали мне самые дорогие лекарства. Старик безумно любил меня и платил, а потом эти деньги мы делили с аптекарем и врачом.
– И вас не мучила совесть? – в ужасе вскричал князь.
– Куртизанки как солдаты: им платят за то, что они причиняют зло.
– О небо! И вы могли… без любви…
– Видишь ли, мой друг, капризничать – это для нас то же, что матросу бояться морской болезни. Пусть испанцы скупы, пусть итальянцы плохие любовники – легко загораются и также быстро гаснут, но я не должна была никому отказывать, даже евреям.
Она взглянула на страдающее лицо Лимбурга и расхохоталась:– Мой Телемак, ты плохо образован. То, что я сейчас говорила, я прочла в книге моего любимого Аретино, он был великий венецианец. – И добавила насмешливо: – Жаль, что он умер триста лет назад. Говорят, он был превосходный любовник и в пятьдесят шесть лет хвастался, что прибегает к услугам женщин не менее сорока раз в месяц.
– И все-таки в ее рассказе я почувствовал какую-то страшную правду. Нет, я никогда не мог понять, когда она выдумывала, когда говорила правду, хотя чаще всего это было и то и другое вместе…
– …Ах, мой Телемак, постарайтесь стать хоть чуточку мудрее. К сожалению, в нашей жизни наступает возраст, когда надо хотя бы производить впечатление умного, если не хочешь быть смешным. – Она расхохоталась. – Поверить, что наследница володимирских князей была дешевой куртизанкой! Ох, мой Телемак!
– Но зачем вы все это говорили?
– Со злости. Мне стало обидно, мой друг, что вы так легко восприняли известие о моем возвращении в Россию.
– Если вы уедете, Алин, – глухо сказал Лимбург, – я уйду в монастырь.– Вот это другое дело… И все-таки я уеду, я обязана выйти замуж: род великих князей не должен прекратиться… Пора пришла. Я получила письмо из России!
– И вот тогда я сказал ей то, ради чего она все это говорила.
– …Я свободен. И… я прошу вашей руки, Ваше высочество. Вы молчите?
– Я представила, какой ропот поднимется среди всех этих тупых немецких государей. «Ах, владетельный князь женился на русской принцессе, а у нее ни земель, ни бумаг о происхождении». О, вы, немцы, бумажный народ, мой друг.
– Я отрекусь от титула, но я женюсь. Я не могу без вас.
– И я не могу… Но я никогда не посмею причинить вам боль. – Она плакала. – Я люблю вас… – Она рыдала, а потом сказала сквозь слезы: – Мне пришло сейчас в голову… соберите, мой друг, все деньги… все, все… и выкупите этот Оберштейн. А потом… объявите, что это я дала деньги… что они присланы мне из Персии. И тогда… ваши владетельные родственники хоть немного поверят…
– Великолепная мысль! Они умрут от зависти!
– Тем более что мне действительно скоро пришлют деньги из Персии.– И я не только выкуплю Оберштейн, – в восторге вскричал Лимбург. – Я подарю его вам, чтобы у вас, моя Калипсо, были земли! Чтобы вы как равная могли вступить в брак с владетельным немецким князем!
– Я написал всем немецким князьям о своей помолвке, о том, что княжна, наследница русских князей, фантастически богата и выкупила графство Оберштейн. Я не заметил, как я, ревностный католик, ни разу в жизни не солгавший, через месяц жизни с нею стал отъявленным лгуном!
В тюрьме князь Лимбург и Рошфор беседуют за богато сервированным столом.
– Она получила из Персии дядюшкины деньги и купила себе графство Оберштейн.
– Она? Получила деньги? – Рошфор умирает от хохота.
– Я опять лишаю вас бургундского, граф!– Я заложил земли в Штируме и во Фризии – и она выкупила графство Оберштейн. Я стал готовиться к помолвке и одновременно все же поручил своим людям… да, да… выяснить все о моей невесте!
Замок Оберштейн.
У камина сидит принцесса и, склонив прелестную головку, гадает.
В тазу плавают кораблики с зажженными свечами. Это старинное венецианское гадание. Камеристка Франциска фон Мештеде, стоя на коленях, зачарованно смотрит в таз на горящие свечки.
На камине водружена картина, которую только что закончила рисовать принцесса. На ней все та же сцена: принцесса, сидящая у камина, кораблики с зажженными свечами и камеристка…
Неслышно вошел Лимбург. В восхищении смотрит князь на эту мирную идиллию.
– Подарите мне эту картину, Алин…
Она обернулась в бешенстве.
– И вы смеете как ни в чем не бывало приходить ко мне? После того как вы, предназначенный мне Богом… утешение за всю мою жизнь… смели хладнокровно проверять мое прошлое?
– Но я… – начинает Лимбург.
– Смели обсуждать с мерзавцами ростовщиками, когда и где я познакомилась с бароном Эмбсом, когда и где…– Откуда она могла узнать? До сих пор не понимаю… Кроме меня и моего банкира, никто не знал. Но она… она всегда знала все. Она была сущий дьявол!
В комнату входит барон Эмбс.
– Барон, я просила вас принести…
Эмбс с поклоном протягивает свой патент.– И пусть вам будет стыдно, князь! – Она швырнула патент Лимбургу. – Это патент на звание капитана. Барон прославился военными подвигами, а не выяснениями несчастных обстоятельств жизни несчастной женщины.
– И все-таки я ей не верил. Точнее, верил… и не верил. Мои люди много раз подпаивали этого подозрительного барона. Но ни слова от него не добились. Он пил и молчал.
