Гонимые - Калашников Исай Калистратович (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
– Я буду играть! А тебе здесь делать нечего.
– Глупую корову сосут чужие телята – кто в этом виноват? Сама корова, Хучар! – Кокэчу закинул на плечо пучок прутьев, пошел, скользя подошвами гутул по гладкому льду.
– Нахальный и бесстыдный! – сказал Хучар. – Надо было его поколотить.
– Шаманов бить нельзя, – заметил Джамуха. – Его побьешь, а он на тебя напустит злых духов. Ты, Хучар, зря спорил. Ты так метко бьешь, что не только битой, простым камнем нас обыграешь.
– Это верно, – не стал скромничать Хучар. – Давайте…
Они его, конечно, обыграли. Правда, с большим трудом. Хучар под конец приспособился и к искалеченной бите.
Домой возвращались поздно вечером. С заходом солнца мороз усилился, он больно покусывал нос и щеки. Потрескивал, лопаясь, лед, звучно хрустел под ногами сухой снег, на бледном небе висели холодные колючки звезд.
Проигравший Хучар мрачно шагал впереди, он повернул к своей юрте, забыв даже распрощаться. Тэмуджин и Джамуха понимающе глянули друг на друга, рассмеялись.
Ночевали они у Тэмуджина. Мать поставила перед ними корытце с большими кусками мяса. От него валил пар. В юрте жарко пылал очаг. От вкусной еды, от тепла, от удачной игры Тэмуджина распирала радость.
Обгрызая кость, он искоса поглядывал на Джамуху, посмеивался.
– Ну и хитрый ты!
Джамуха тоже смеялся, на полных щеках играли две ямочки.
– Иначе с ним ничего не сделаешь.
– Простым камнем обыграешь… Ловко! А он, дурак, обрадовался. Ты молодец, Джамуха! Если мы с тобой всегда будем дружить, нас никто ни в чем не осилит. Слышал про моего отца? Когда он побратался с ханом кэрэитов, ни один враг не мог их победить.
– Хан кэрэитов – анда твоего отца? – спросил Джамуха.
– Да. Они обменялись поясами и поклялись, что если у них будет и один конь – на двоих, одно одеяло – на двоих. Вот какая это была клятва!
– А нам можно стать андами?
– Когда вырастем большими, мы станем андами.
– Нет, а сейчас? Можно же и сейчас, Тэмуджин.
– Надо бы спросить у стариков, – Тэмуджин задумался. – Можно и без спросу. Но чтобы это была настоящая клятва, на крови. Согласен?
– На крови? – У Джамухи округлились глаза. – Я согласен, но… Как это сделаем?
– А вот так… – Тэмуджин взял нож, провел лезвием по пальцу – в разрезе показалась ярко-красная, быстро набухающая капля. – Теперь ты.
Две капли крови упали на дно чаши, слились в одно пятно. Тэмуджин разбавил кровь молоком, подал Джамухе.
– Пей. Пусть у нас будет одна душа, одна радость, одна забота.
Джамуха повторил слова клятвы, добавил:
– До конца жизни!
– До конца, – отозвался Тэмуджин.
Они, передавая друг другу чашу, выпили все до дна.
Мать и Хоахчин сидели у огня, выделывали шкурки тарбаганов и о чем-то тихо разговаривали. На матери была низкая, вдовья шапка, но и в этом горестном наряде она была красива. Тэмуджину всегда казалось, что ни у кого нет такой умной, хорошей и красивой матери, как у него. Только в последнее время она что-то очень уж часто бывает хмурой. Скорей бы вырасти, стать большим и сильным, таким же, каким был отец. Все говорят, что он очень похож на отца. Такие же серые глаза и рыжие волосы. Младшие братишки на отца не похожи. Джучи-Хасар тонкий, гибкий, резкий в движениях. Бэлгутэй неповоротливый, медлительный. Хачиун малорослый, но крепкий. Тэмугэ еще совсем малыш, пухленький, с толстой веселой мордашкой.
И все четверо одинаково черны, только у Джучи-Хасара волосы чуть посветлее, чем у остальных.
– Тэмуджин-анда, завтра я тебе подарю стрелу – йори. Ты бы слышал, как она свистит! Свистулька сделана из склеенных рогов бычков-двухлеток.
Самая лучшая у меня стрела! – Девичьи глаза Джамухи мерцали, отражая огонь очага. – Я буду тебе всегда дарить все самое лучшее.
– И я тоже. Возьми мою биту.
Доброе чувство к Джамухе омыло душу Тэмуджина. Он понял вдруг, что не в шутку, а всерьез и навсегда Джамуха становится его братом, таким же, как Джучи-Хасар, Бэлгутэй, Хачиун, Тэмугэ.
Глава 2
Предчувствие беды томило душу Оэлун. Она не знала, когда и откуда придет худое, но была уверена – придет. Решетчатые стены – опора юрты, мужчина – опора семьи. Как ей, безмужней, уберечь малых ребят от невзгод, как сохранить добытое Есугеем, не обездолить сирот! Кто ей поможет? Люди быстро, слишком быстро стали забывать то, что сделал для них Есугей.
В прежние годы знатные женщины тайчиутского племени, отправляясь в землю предков совершать жертвоприношения, не объезжали ее юрту. В эту весну она напрасно потеряла полдня в ожидании. Никто не заехал. Поскакала в сопровождении верной Хоахчин. Как ни гнала коня, опоздала. Жертвенный огонь догорал, жертвенное мясо было уже съедено, жертвенное вино выпито, и женщины собирались возвращаться домой. Обида опалила душу Оэлун. Сородичи не желают напоминать предкам о ее детях-сиротах. О небо, вразуми жестокосердных! Не слезая с коня, с гневным укором она спросила у Орбай и Сохатай, вдов Амбахай-хана:
– Почему вы заставили меня пропустить жертвоприношение предкам? Не потому ли, что Есугей-багатур умер, а дети его и вырасти не смогут?
Орбай и Сохатай будто и не слышали ее слов, смотрели мимо. А их ли не чтил Есугей-багатур, их ли не одаривал добром, добытым в походах!
– Эх, вы! – голос Оэлун дрогнул. – Вижу: вы можете есть на глазах у других, ни с кем не делясь, можете откочевать тайком, никому ничего не сказав.
Старшая из вдов, Орбай, рассердилась:
– Вы только послушайте, нас оговаривает даже Оэлун. Смотрите, как возгордилась! Ты заслуживаешь того, чтобы тебя не звали, а позвав, ничего не дали. И надо откочевать от тебя, поживешь одна – поумнеешь.
Оэлун круто повернула лошадь. За ней скакала Хоахчин, горестно и жалобно тянула:
– Ой-е, какие люди!.. Ой-е…
В начале лета тайчиуты ежегодно устраивали три мужских состязания: борьбу, стрельбу из лука, скачки. На них съезжались с ближних и дальних кочевий. После состязаний пировали, чествуя победителей, выменивали лошадей. За хорошего скакуна можно было получить косяк кобылиц или новую юрту.
После смерти Есугея Оэлун ни разу не была ни на каких празднествах.
Не собиралась и в этот раз, но Тэмуджин объездил первого в своей жизни скакуна и ему хотелось испытать его резвость на скачках. Может быть, отпустить Тэмуджина одного? Но в последнее время она стала бояться за своего старшего сына. Уедет он куда-нибудь, а у нее сердце не на месте, что бы ни делала, прислушивается, ждет, когда у юрты застучат копыта его коня и раздастся веселое, бесшабашное «гей, гей». Тэмуджин еще мальчик, безрассудный и неопытный, а в жизни так много опасностей. Они подстерегают человека и в падях Хэнтэя, и в степных урочищах. И в самом курене немало недобрых, завистливых и злых людей. Сейчас, когда нет Есугея и защитить их некому, они опаснее и дикого зверя, и вьюги, и стужи. Давно ли кланялись ей, едва завидев, давно ли с утра до вечера роем мух жужжали возле ее юрты, а сейчас она все чаще ловит на себе косые, недобрые взгляды. Даже нукеры Есугея и то избегают встречи с ней. Что ж, она не воин, с ней в поход не пойдут, добычи не привезут, потому один по одному перебегают к другим нойонам, но ведь можно же уйти не тайком, а по-доброму, разве же она стала бы их держать! Идите. Вот подрастет Тэмуджин – у него будут свои нукеры.
А пока… Тэмуджин еще мальчик. Его могут легко обмануть-опутать, втянуть в худое дело, могут искалечить или даже убить. Все это ей, возможно, только кажется. После ссоры со вдовами Амбахай-хана сын Мунлика гадал на внутренностях барана. Тэмуджин, сказал он, будет славен и богат не меньше, чем его отец. Прорицание шамана не успокоило ее: хорошо бы все богатство, приобретенное Есугеем, целым и сохранным передать в руки Тэмуджина, когда он станет взрослым. Богатому жить легче. Но ведь беды случаются с богатыми так же, как и с бедными… Ни стада, ни нукеры, ни громкая слава не оградили Есугея от гибели.
