Гонители - Калашников Исай Калистратович (книги бесплатно без .txt) 📗
Хасар вскипел:
– Может, и волосы с твоей головы похитили воины? Брат, я верну этому человеку все.
Но почему мои воины должны оставаться без добычи? Чем они хуже кэрэитов Ван-хана?
– А что кэрэиты?
– Что… Курени грабят. Или чужим можно? Своих утесняешь…
– Иди и делай, что велено! Джэлмэ, Боорчу, скачите к кэрэитам. Пусть не смеют брать ничего!
Он знал, что это вызовет недовольство воинов Ван-хана. Но не беда.
Пусть и хан-отец учится уважать его волю. Хану до сих пор стыдно за свое отступничество. Когда впервые после разгрома Коксу-Сабрака встретился с ним, пришлось даже успокаивать старика – так он клял коварство найманов и свое легковерие. Они дали друг другу слово впредь не слушать, никаких наговоров…
Ван-хан и его сын не замедлили явиться к Тэмуджину. В сопровождении своих нойонов поднялись на сопку, спешились. Тэмуджин приказал разостлать для хана войлок, сам остался сидеть на камне. Внизу на берегу реки воины разоружали пленных тайчиутов.
– Ты посылал ко мне Джэлмэ и Боорчу? – спросил хан.
– Посылал, хан-отец, с просьбой ничего не трогать в куренях тайчиутов.
Нилха-Сангун накрутил на палец стебель дэрисуна, резко дернул стебель оторвался у корня.
– По какому праву ты лишаешь нас добычи? – спросил он.
– Нилха-Сангун, пора бы знать, что не все взятое в бою добыча.
– Как так? Это что-то совсем новое…
– Не новое. Боорчу отбил у Коксу-Сабрака твоих людей, твою семью.
Почему-то он не посчитал это своей добычей.
– То – другое.
– Не другое, Нилха-Сангун. Улус тайчиутов – мой улус. Разве я могу допустить, чтобы его грабили?
Ван-хан удивленно вскинул голову. А Нилха-Сангун зло засмеялся.
– Твой улус! С какой стати? Мы все должны делить пополам.
Тэмуджин был терпелив. Хотя наскоки Нилха-Сангуна и раздражали его, он старался говорить спокойно. Важно было убедить Ван-хана. Конечно, захваченные курени тайчиутов он мог бы присоединить к своему улусу и без согласия хана, даже вопреки его воле. Но ссориться с ханом нельзя.
– Нилха-Сангун, ты спроси у своего отца, кто правил тайчиутами в давние времена? Мой отец Есугей-багатур. Скажи ему, хан-отец.
– Так было, – не очень охотно подтвердил Ван-хан.
Он, видимо, все еще не решил для себя, правильно ли сделает, если уступит свою добычу. Тэмуджин не дал ему времени на размышления.
Предназначая слова Ван-хану, сказал Нилха-Сангуну:
– Разбив меркитов, разве я не отдал вам свою долю добычи? А ты твердишь – пополам…
Попал в цель. Рябое лицо Ван-хана стало пестрым от прилившей крови устыдился.
– Нилха-Сангун, не уподобляйся китайскому лавочнику, торгующему глиняными горшками!
– Отец, но мы же…
– Я сказал свое слово – что еще? – прикрикнул на сына Ван-хан.
Вздохнув с облегчением, Тэмуджин поблагодарил хана. Все-таки он славный старик. С ним можно всегда и обо всем договориться. Не то Нилха-Сангун. После возвращения из страны тангутов в него вселился дух зла. Сын хана стал заносчив, мнителен. Во всем усматривает козни. Что будет, когда он займет место отца?
Глава 11
С великим трудом Джамухе-сэчену удалось уговорить нойонов собраться на курилтай. Съехались на реке Эргуне, в том месте, где в нее впадает река Кан. Прибыли нойоны хунгиратов, икирэсов, куруласов, дорбэнов, хатакинов и салджиутов. Среди них был и отец Борте старый Дэй-сэчен с сыном Алджу.
Много выпили кумыса и архи, много говорили, но так ни до чего и не договорились. Стояли погожие дни. После недавних дождей пошли в рост травы, свежо зеленела листва ильма и дикого персика, цвела кудрявая сарана, сытые коршуны лениво парили в безоблачном небе. И никто не хотел верить грозным предостережениям Джамухи. К тому же приближался летний праздник. Нойоны больше думали о том, как не ударить в грязь лицом в состязаниях борцов, стрелков из лука и в конных скачках. Дэй-сэчен и Алджу радовались такому повороту дела. Тэмуджина они побаивались, пожалуй, даже больше, чем другие, – хорошо знали, что это за человек. Никто другой не смог бы подняться из нищеты в ханы, сокрушая на своем пути к власти людей могущественных и сильных. Их страшило честолюбие и непреклонность зятя.
Они старались держаться подальше от него. Но он был их зятем. И они не хотели его гибели. А неистовый Джамуха призывал к тому, чтобы лишить Тэмуджина улуса, а его самого сделать бесправным боголом.
Джамуха охрип за эти дни. Он, кажется, потерял всякую надежду склонить нойонов к поддержке своих замыслов. Вышел в круг с опущенной головой, обвел всех печальным взглядом, сказал с укором:
– Эх вы, вольные нойоны, сыны великой степи, внуки отважных багатуров… Ваша кровь стала жидкой, как молочная сыворотка, ваше пузо налито кумысом, и вам трудно оторвать зад от мягкого войлока. Сидите, ублажайте свое чрево! Пусть ваши мечи ржавеют в ножнах. Я ухожу от вас…
Но к вам придет Тэмуджин. Что вы от него дождетесь? Нойон племени салджиутов, вспомни, как много лет назад мой анда прислал к вам своего посланца с просьбой о помощи. Что ответили вы? Тэмуджин был для вас ничтожеством, а его просьба показалась смешной и глупой. Вы бросали в лицо посланцу внутренности овцы и надрывались от смеха. Ты, нойон салджиутов, забыл об этом. Но Тэмуджин помнит. Он тебя зашьет в сырую воловью кожу и бросит на солнце. А твои дети и дети твоих нукеров будут прислуживать тому посланцу, которого вы били кишками во лицу и над которым так весело смеялись… А чего ждете вы, хунгираты? – Джамуха отыскал глазами Дэй-сэчена. – Уговорами и посулами Тэмуджин уже пробовал подвести вас под свою руку. Вы отвергли его домогательства. И вы думаете, он снова будет вас уговаривать? Вы думаете, что если он зять вашего племени, то будет милостивым и снисходительным. Заблуждаетесь, хунгираты! Вспомните удалого Сача-беки, его молодого брата Тайчу, силача Бури-Бухэ. Они были одного рода, одной крови с Тэмуджином. Он предал их жестокой казни только за то, что они хотели жить по обычаю отцов и дедов. Как же можете надеяться на пощаду вы, хунгираты?
Слезы навернулись на красивые глаза Джамухи, голос осел и прервался.
Он вышел из круга, ни на кого не глянув, вскочил на коня и поехал. За ним потянулись его нукеры. Скоро все скрылись за ильмовыми деревьями. А нойоны все смотрели ему вслед и молчали.
В этом молчании была растерянность. Кто-то попытался пошутить. Вот-де какой этот Джамуха, всех упрекает в недостатке мужества, а сам чуть не расплакался, будто стареющая девка, которую никто не хочет сватать. Но шутку никто не поддержал. Нойоны разошлись и у своих походных юрт стали держать совет с нукерами. Хунгираты после недолгих споров решили, что курилтай надо продолжить и на всякий случай договориться с другими племенами держаться друг за друга. Дэй-сэчен и его сын отмолчались.
Другие нойоны пошли даже дальше. Они склонны были возвратить Джамуху на курилтай и собрались уже послать за ним людей. Но Джамуха вернулся сам.
С ним были Аучу-багатур и сыновья Тохто-беки – Хуту и Тогус-беки. Весть о разгроме тайчиутов, гибели Таргутай-Кирилтуха и Улдая всполошила нойонов.
Снова все собрались в круг. В середину вышли Джамуха, Аучу-багатур, Хуту и Тогус-беки. На этот раз голос Джамухи звучал не печально, а зло.
– Я недавно был у Таргутай-Кирилтуха. Предлагал ему свой меч. Эти люди, – ткнул рукой в сторону Аучу-багатура, Хуту и Тогус-беки, – повели себя со мной чуть лучше, чем салджиуты с посланцем Тэмуджина. Они возомнили себя силой и отвергли мою помощь. Великая гордыня привела к великой беде. Таргутай-Кирилтуха и его сына нет в живых. Курени тайчиутов в руках Тэмуджина.
Аучу-багатур поднял голову – огнем пламенел рубец на его перекошенном, измученном лице.
– Он говорит правду. Мы были глупы. Небом заклинаю вас, нойоны, не повторяйте нашей ошибки, сверните коней с тропы, ведущей в пропасть! Мы пока еще в силах взнуздать Тэмуджина. Часть воинов Таргутай-Кирилтуха мне удалось увести. Целы основные силы Тохто-беки. На помощь нам идут ойроты и татары. Присоединяйтесь к нам. Навалимся на Тэмуджина. Потом покончим и с Ван-ханом.
