Столпы Земли - Фоллетт Кен (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
В Толедо Джек жил с большой группой английских духовников. Они принадлежали к общине ученых-философов, съехавшихся со всего света. Здесь были и мусульмане, и иудеи, и арабские христиане. Англичане в основном занимались переводами книг по математике с арабского на латынь, чтобы сделать их доступными для христиан. По мере того как им открывалась сокровищница учения арабов, их охватывало радостное возбуждение, они без раздумий приняли Джека в ученики, как принимали всякого, кто понимал смысл их занятий и так же жадно стремился к знаниям. Они были похожи на крестьян, которые всю жизнь с великими муками снимали урожаи на бедных землях и вдруг очутились в плодородной речной долине.
Джек совсем забросил строительство и с головой ушел в математику. Деньги ему пока были не нужны: духовники давали ему пищу и кров, а стоило ему в случае нужды попросить – дали бы и новую одежду, и новые сандалии.
Рашид был одним из тех, кто помогал им деньгами. Он торговал по всему свету, знал много языков, для него весь мир был домом. У себя на родине он говорил по-кастильски, на языке христианской Испании, а не той ее части, которая признала власть халифа: Вся семья знала и французский, язык норманнов, с которыми Рашид вел большую торговлю. Был он хоть и купцом, но человеком всесторонне образованным, любил поспорить с философами насчет их теорий. Джек ему понравился сразу, и теперь он часто приглашал юношу к себе в дом на обеды.
Все за столом уже приступили к еде, и Рашид спросил у Джека:
– Ну, чему тебя научили философы на этой неделе?
– Я читал из Евклида. Его «Начала геометрии» одними из первых переведены на латынь.
– Евклид. Забавно звучит для араба, – сказал Исмаил, брат Рашида.
– Он был грек, – объяснил Джек. – И жил еще до Рождества Христова. Римляне в свое время потеряли его труды, а египтяне сохранили – вот они и дошли до нас на арабском.
– А теперь англичанин переводит их на латынь, – сказал Рашид. – Занятно.
– Ну а что ты понял из этих книг? – спросил Юсеф, жених Райи.
Джек задумался. Объяснить это было непросто. Попробовал поближе к жизни:
– Мой отчим, строитель, немного учил меня геометрии: как разделить линию точно пополам, как начертить прямой угол, как вычертить квадрат внутри большего квадрата так, чтобы первый занимал ровно половину площади второго.
– А зачем это нужно знать? – перебил его Юсеф. В голосе звучали нотки пренебрежения. Он считал Джека выскочкой и ревностно относился к тому вниманию, которое Рашид уделял юноше.
– Без этих знаний дома не построить, – шутливо ответил Джек, делая вид, что не заметил язвительного тона Юсефа. – Посмотрите на ваш двор: площадь крытых аркад, расходящихся полукругом от главного здания, точно такая же, как и размеры открытого пространства в центре. Небольшие внутренние дворики, в том числе и в монастырях, именно так и строятся. Такие пропорции самые удачные и приятные для глаза. Если центральная часть будет больше, двор будет похож на базарную площадь; если меньше – она будет смотреться как дырка в крыше. И вот, чтобы все выглядело красиво и гармонично, строитель и должен правильно рассчитать.
– Никогда раньше ни о чем подобном не слышал! – ликующе произнес Рашид. Для него узнать что-то новое было самой большой радостью в жизни.
– Так вот, Евклид в своей геометрии все это и объясняет, – продолжал Джек. – К примеру: два отрезка линии равны по длине, потому что образуют соответствующие стороны конгруэнтных треугольников.
– Конгруэнтных? – переспросил Рашид.
– Ну да, которые точно совмещаются друг с другом.
– А-а, теперь понятно.
Джек видел, что никто, кроме Рашида, ничего не понял.
– Но ведь ты мог все это делать и без Евклида. Зачем тебе еще что-то учить? – не унимался Юсеф.
Рашид возразил:
– Когда человек понимает, что и как он делает, он чувствует себя намного увереннее.
– Кроме того, – сказал Джек, – теперь, когда я разбираюсь в геометрии, я могу легче справиться со всеми трудностями, над которыми ломал голову мой отчим.
Он был несколько расстроен таким разговором: учение Евклида явилось ему как слепящий луч озарения, но ему никак не удавалось донести до остальных смысл своих открытий. Он решил попробовать зайти с другого конца:
– Метод Евклида – очень интересный. Он берет пять аксиом – очевидных истин – и из них логически выводит все остальные.
– Дан мне хоть один пример аксиомы, – сказал Рашид.
– Линия может быть продолжена до бесконечности.
– А вот и нет, – сказала Айша, которая раздавала гостям чашечки со свежим инжиром.
Гости были сильно удивлены тем, что девочка вдруг вмешалась в спор мужчин, но Рашид снисходительно рассмеялся. Айша была его любимицей.
– А почему нет? – спросил он.
– Просто когда-то она должна закончиться, – ответила дочь.
– Но в твоем воображении она может продолжаться бесконечно, – возразил Джек.
– В моем воображении вода может течь в гору, а собака – говорить по-латыни, – упрямилась Айша.
В этот момент в комнату вошла ее мать и, услышав слова дочери, коротко и сердито сказала:
– Айша, прочь отсюда!
Мужчины рассмеялись. Айша скорчила недовольную гримаску и вышла.
– Да, тот, кому она достанется в жены, будет богатым человеком, – сказал отец Юсефа. И снова раздался дружный хохот. Джек смеялся вместе со всеми, а потом заметил, что все смотрят на него, как будто предметом шутки был он.
После обеда Рашид показывал гостям свою коллекцию механических игрушек: сосуд, в котором можно было смешать вино с водой, а вытекали они раздельно; прекрасной работы водяные часы, удивительно точные; кувшин, который сам наполнялся жидкостью, и она никогда не переливалась через край; и маленькую деревянную женскую статуэтку, глаза у которой были из особых кристаллов, накапливавших днем на жаре воду и источавших ее с наступлением вечерней прохлады, так что казалось, женщина плачет. Джек, так же как и Рашид, был в восторге от всех этих забавных штучек, но больше всего его манила своей таинственностью плачущая статуэтка, поскольку остальные устройства поддавались объяснению, а разгадать секрет статуэтки не мог никто.
Потом все сидели в тени аркад, клевали носом, пытаясь играть в какие-то игры, вели неспешные праздные беседы. Джек тоже хотел иметь такую большую семью, сестер, братьев и прочую родню, и чтобы все они собирались в его доме, а сам он был бы уважаемым в городе человеком. Внезапно ему вспомнился разговор с матерью, в день, когда она спасла его из монастырской тюрьмы: он спрашивал ее о родственниках отца, и она тогда сказала, что у него во Франции осталась большая семья. А ведь где-то и у меня есть такая же семья, подумал Джек, Братья и сестры отца – мои дяди и тети, а их дети – мои кузены и кузины – должны быть примерно моего возраста, Вот бы найти их.
Он чувствовал себя человеком ниоткуда, брошенным на произвол судьбы. Выжить он мог где угодно, мог быть каменщиком и строителем, монахом и математиком, но каким был настоящийДжек – это ему было неведомо. Иногда он страстно желал стать менестрелем, как его отец, иногда – разбойником, как мать. Ему было уже девятнадцать, а у него не было ни своего дома, ни корней, ни семьи, и главное – не было цели в жизни.
Он сыграл партию в шахматы с Юсефом и выиграл. Подошел Рашид:
– Юсеф, дай-ка я сяду, хочу еще послушать про Евклида.
Юсеф послушно уступил свое место будущему тестю и отошел в сторону: он уже достаточно наслушался про Евклида.
Рашид сел и спросил у Джека:
– Ну что, наслаждаешься?
– Твое гостеприимство не имеет равных, – учтиво ответил юноша. В Толедо он уже успел усвоить светские манеры.
– Спасибо, но я имел в виду Евклида.
– Да. Хотя мне, кажется, не удалось до конца понять всю важность его книги. Видишь ли...
– Я понял, – перебил Рашид. – Мне, как и тебе, знания важны ради самих знаний.
– Да.
– Но даже и в этом случае человеку надо все-таки зарабатывать на хлеб.
