Исторические портреты. 1613 — 1762. Михаил Федорович — Петр III - Сахаров Андрей Николаевич
И лишь один немаловажный аспект — личностный — был упущен в этих спорах. А он-то как раз и вносит существенные коррективы в представления о характере абсолютистской власти Романовых на протяжении трехсот лет. Каждый из Романовых, при всем кажущемся неограниченном характере их власти, был весьма зависимым, весьма несвободным властителем и человеком. Не многие из этой династии закончили жизнь в мире и покое. Некоторые из них были убиты в ходе государственных переворотов или покушений (Петр III, Павел I, Александр II), другие низвергнуты и заточены (Софья, Иван Антонович), Николай II (из низвергнутых) был, как известно, расстрелян; третьи ушли в мир иной при весьма загадочных обстоятельствах (Петр I, Александр I, Николай I). Лишь жизнь первых Романовых, а также Елизаветы, великой Екатерины и Александра III не отмечена печатью трагической кончины (если вообще кончина может быть не трагической). Но при этом и Елизавета и Екатерина II рисковали жизнью в борьбе за престол. И стояли на волоске от бесчестья и даже смерти. И оказывается, лишь трое из всей династии прожили и процарствовали тихо и спокойно. И то относительно. Алексей Михайлович испытал немало тревог во время масштабных мятежей XVII в., а Александр III, этот «гатчинский узник», заперся на все царствование в своем загородном дворце, загородил окна могучими железными решетками и даже зимой не пускал своих детей на улицу для зимних игр и приказал построить им прямо в покоях деревянную полированную горку для катания на салазках: после 1 марта 1881 г. ему везде чудились цареубийцы. И это абсолютные монархи! А каково приходилось их фаворитам; наряду с почетом, привилегиями, сотнями душ крестьян, роскошными дворцами — опалы, ссылки, убийства. Вспомним хотя бы А. Матвеева, В. Голицына, А. Меншикова, Бирона, Остермана, Миниха, П. Зубова, Сперанского, Уварова, Витте, Столыпина. Судьба каждого из этих могучих политических фигур, светивших отраженным светом династии, была поистине трагической. И все же Романовы своим чередом восходили на престол, не зная, правда, что ждет каждого из них впереди, а рядом с ними и при помощи их устремлялись вверх, к политическому Олимпу десятки, сотни честолюбивых душ, нередко сгоравшие в пламени околодинастической борьбы, как мотыльки возле яркого светильника. Все это тоже была история династии, тесно сплетенная с историей страны.
Существует мнение, причем весьма справедливое, что русские цари и царицы в общем-то и не являлись по своему происхождению русскими. Конечно, за исключением первых Романовых, чьи жены были хотя и красавицами, но уроженками, как правило, незнатных дворянских семей. Такова была тогдашняя традиция. Что касается дальнейшего, то начиная с супруги Петра I Екатерины Алексеевны — литовской крестьянки Марты Скавронской, русская, а тем паче романовская порода династии стала давать сбой. А при появлении в семье Романовых Ангальт-Цербстской принцессы Софьи-Фредерики-Августы, ставшей в России Екатериной Алексеевной, супругой наследника престола Петра-Ульриха Голштейн-Готторпского и, кажется, родившей первенца, будущего императора Павла I, от своего возлюбленного, графа Салтыкова, русско-романовские корни династии окончательно затухли. Но даже если версия о происхождении Павла I ошибочна, это не меняет сути дела. Шлезвиг-Голштейн-Готторпы, а затем представительницы владетельных династий из Дании, Швеции, германских земель окончательно притушили этнические первоосновы династии Романовых. И все же, говоря о российских династиях, следует подчеркнуть, что это были по своему характеру, воспитанию, менталитету, традициям совершенно русские люди. И даже Екатерина Великая, прибывшая в Россию уже далеко не девочкой, с течением времени, не научившись до конца своих дней правильно говорить и писать по-русски, впитала все черты русской царицы, связанной многими нитями с российским обществом, оказалась под сильнейшим влиянием могучих натур своих фаворитов: Г. Орлова, Потемкина и других этих русских из русских представителей национального дворянства. Как это ни парадоксально, но именно Екатерина II стала наиболее яркой выразительницей российских национальных и государственных интересов в их тогдашнем понимании элитными слоями русского общества. Такими же российскими самодержцами, абсолютно русскими по своему характеру, склонностям, привычкам, были и другие российские монархи из династии Романовых в XIX-XX вв. И не случайно Александра I, бывшего лишь на весьма небольшую часть русским по крови, Наполеон назвал «истинным византийцем», то есть российским восприемником политических традиций Восточно-Римской империи, а Александр III и Николай II стали яркими выразителями не только русских патриотических, но и шовинистических тенденций.
В случае с династией Романовых, как, кстати, и первых Рюриковичей, можно с полным основанием сказать: определяет не рождение, а политика, социально-экономическая среда, окружение, традиции и обычаи, и в этом смысле все они — и «чисто русские», и «почти не русские» — были полнокровными выразителями интересов России и приобретали ее облик и характер.
У обычного человека есть биография, у монарха биографии нет. Его биография — это история страны. И уже в этом зачастую заключен немалый драматизм жизни титулованных властелинов, особенно в тех случаях, когда личные пристрастия, привязанности, увлечения оказывают заметное влияние на «биографию» страны. Но представители династии — тоже люди, причем нередко люди с незаурядными характерами, собственными представлениями о жизни, со своим взглядом на общественные отношения, на движение мирового сообщества. Однако законы истории властно диктуют монархам свои «правила игры". И нередко „биография“ страны подминает под себя биографию человека. Во всяком случае, столкновения чисто личностных интересов людей на троне с общественными интересами, попытки династов настоять вопреки „биографии“ страны на своих личных биографических характеристиках, как правило, заканчивались общественными катаклизмами большой сокрушающей силы. Так было во время преобразований Петра I, в период династического кризиса на закате правления Александра I, в начале XX в., когда несгибаемая, почти мистическая преданность Николая II принципам самодержавия в известной степени привела Россию к историческому обвалу. А сколько было менее известных, но не менее значительных для монархов как личностей проблем, этих невидимых миру слез, когда человек должен был уступать системе, ломать свои истинные общественные представления в угоду этой системе, смирять душевные порывы. Все это тоже было в истории династии Романовых, и об этом надо говорить откровенно, потому что все это тоже история страны, история династии.
