Художник механических дел (Сборник) - Ивич Александр (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
И увидел: стрелки циферблата движутся от вращения колес, а колеса вращаются потому, что тянет их тяжелая гиря. Это Кулибин понял раньше, когда разглядывал механизм больших часов Рождественской церкви.
Гиря висит на шнуре, шнур намотан на барабан. Опускаясь, гиря заставляет вертеться барабан. А с ним вращается и зубчатое колесо. Надето оно на ту же ось. Выточено колесо из дуба. За зубья того колеса цепляются зубья другого. За второе цепляется третье. Большие колеса медленнее обходят круг, маленькие быстрее. Когда гиря опускается на всю длину шнура— часы останавливаются. Тогда надо их завести ключом. Ключ вращает барабан, и шнур на него обратно наматывается.
А почему гиря не падает сразу, опускается равномерно, так, что большая стрелка обходит полный круг как раз за шестьдесят минут, а малая — за двенадцать часов? Вот где тайна. И микулинские часы раскрыли Кулибину тайну.
Над колесом висит якорек. А под якорьком качается маятник. Пойдет маятник направо — и якорек направо качнется, зацепит за зуб колесо, остановит его движение. Качнется маятник влево — и якорек туда же. Высвободит на миг колесо да сразу другим своим краем зацепит за зуб и опять остановит движение. А одно колесо остановилось,— значит, и всем другим задержка. Выходит, что движутся колеса, только когда якорь их освобождает.
Якорек и маятник, размер колес да число зубьев — вот где тайна равномерного хода!
А вторая гиря час висит неподвижно, потом опускается. Она приводит в движение тот механизм, что управляет кукушкой и боем часов.
Разобрал-таки Иван Кулибин часы, постиг их тайну.
Все части вымерил, зарисовал в натуральную величину, на каждом колесе зубья сосчитал.
И в тот день была вторая победа: сумел собрать часы!
Снова исправно выскакивает кукушка и кукует в парадной горнице микулинского дома.
А Иван Кулибин в своей каморке мастерит часы с кукушкой. Инструмент у него один — острый нож. Ловко управляться с ним научился у бурлаков и у плотников при строении судов. Из сухого, крепкого дерева вырезал Иван колесики. И по размеру и по числу зубцов точно, как в микулинских часах. Гири на шнуре подвесил, маятник, якорек сделал аккуратный. Смастерил свистульку, что кукушкой кукует. И механизм особый, чтобы кукушка из дверок выскакивала.
А часы не пошли.
Думал Иван — принесет отцу труд своих рук и скажет отец доброе слово: «Вижу, мол, сын, не баклуши ты бил, а постиг хитрое мастерство. Ну, так быть посему, и не сидеть тебе долее в лавке, а кормиться редкостным своим художеством».
Нет, не сбылась мечта. Непригоден грубый нож для тонкой работы. А другой инструмент где взять?
Кручинится отец: уже Иван Петровичем сына величают, борода пробивается, а от дела все бегает. И одно непонятно: откуда парню доверие такое в купечестве? Все его знают, все его любят.
А доверие было и впрямь не по возрасту.
Думало купечество нижегородское, кого в Москву послать. Тяжба там была, затянулась, и протолкнуть некому. Микулин говорил: снарядить в Москву Ивана Кулибина. Молодые купцы соглашались. Странное дело — и старики, хоть любили в человеке почтенность, зажиточность, а тут не спорили. Был Иван хорошо грамотен и, помимо разума да приветливого нрава, известен твердостью характера.
Послали его в Москву.
ПЕРВЫЙ ЗАРАБОТОК
Присутственные места, куда ходил Иван Петрович хлопотать по купеческой тяжбе, были в Кремле. От подворья, где останавливались всегда нижегородские купцы, шел Кулибин на Красную площадь вдоль Китайской стены и сворачивал на Никольскую улицу. Пройти можно бы и ближе, да стоял на Никольской заветный дом: держал там лавку часовых дел мастер Лобков, и ноги сами несли Ивана на Никольскую.
За столиком сидел мастер и чинил круглые карманные часы размером с луковицу. Часы золотые и украшены богато — самоцветными камнями да эмалевой картинкой на крышке. Они были с боем. Когда куранты Спасской башни гулко отбивали полдень, золотая луковка на столе часовщика отзывалась тихим, тоненьким звоном.
Механизма таких часов — карманных и для ношения на груди — Кулибин прежде вблизи не видал.
Были у Лобкова в починке и часы настольные, с циферблатами, вделанными посреди затейливых бронзовых либо фарфоровых фигур, и стенные, с маленькими человечками, выскакивавшими из дверок, чтобы молоточками отбивать целые часы, половины и четверти.
Лобков не запрещал юноше смотреть свою работу и на учтивые его вопросы отвечал без лишней гордости. Кулибин ходил к мастеру всякий день — то по пути к присутственным местам, то возвращаясь к себе на подворье. Подогу стаивал за спиной часового мастера, вглядывался...
А накануне отъезда, приведя тяжбу в ясность, зашел к Лобкову и спросил, не продаст ли ему мастер инструмент для делания и починки часов: машинку, чтобы резать колеса, малый токарный станочек да мелкий инструмент.
Продать Лобков согласился, однако цена была высокая — у Кулибина денег не хватило.
В углу, где сложен был старый хлам, увидел он колесную машину и лучковый станок неисправные. Попросил продать по сходной цене. Мастер удивился: незавидная будет покупка. Впрочем, не спорил. Мелкий инструмент дал в придачу, не дорожась. И с теми покупками вернулся Кулибин домой, в Нижний Новгород.
Станочки Иван Петрович починил сам и, отчитавшись перед купечеством, как тяжбу в Москве с места тронул, сел вытачивать заново колеса для часов с кукушкой. Резал осторожно, до тонкости блюдя размеры, снятые с микулинских часов. Работа была радостна: якорек удался на славу, в колесиках не было прежней грубости.
И когда Кулибин, собрав часы, осторожно тронул маятник-часы пошли. Он ощутил не радость — испуг. Неужто своими руками сотворил это чудо? Живут часы сами по себе, мерно тикают — час, другой, третий. До рассвета Иван Петрович смотрел, вслушивался, думал.
Работы еще было много. Собрал деревянный корпус, сделал механизм для кукования. Кукушку Кулибин не сумел выточить. Помог знакомый мастер. И вот уже выскакивает птица из дверки каждый час и кукует немного сипло, словно простуженная. Свистульку пришлось исправить, чтобы не хрипела.
Часы повесили на стену в зальце.
Приходили поглядеть соседи, знакомые. Отцу было лестно.
Один купец спросил Ивана:
— Не продашь ли диковинку?
— Чего ж не продать — бери, коли по душе пришлась.
Так первые деньги заработал Иван Кулибин своим мастерством.
И сел за новые часы — другого фасона, с колесами не деревянными, а медными. Отливал те колеса знающий работник по образцам, сработанным Кулибиным вручную.
МАСТЕР С УСПЕНСКОГО СЪЕЗДА
Многое переменилось за пять лет в домике на Успенском съезде. Умер отец. Закрыта лавка в мучном ряду. Иван Петрович женился, подрастают дети.
Во многих домах, купеческих и дворянских, тикают на стенах часы работы Кулибина. У него теперь мастерская. На починку часов стенных и карманных, на новые часы с кукушкой или иной фигурой спрос немалый, и в мастерской сидит уже ученик, тихий и прилежный паренек, по фамилии Пятериков. Как некогда отец в своей лавке, ведет Иван Кулибин с приходящими учтивую беседу. Люди приходят не те, что в мучной ряд,— доверенные слуги, а то и сами господа с лучших нижегородских улиц. И разговор не тот: о большой политике.
Новости важные. В Санкт-Петербурге вершатся великие дела. Едва минул год, как опочила веселая царица Елисавета Петровна, и на престол российский вступил император Петр Третий. Да недолго царствовал.
Император-то немец, на немцев все и посматривал.
Нужды российские у него в небрежении были. И глядь — нет царя. Взбунтовалась в столице гвардия, супругу императора, Екатерину Алексеевну, возвела на престол. Было то в прошедшем тысяча семьсот шестьдесят втором году. Новые люди в силе при дворе. Новым духом веет. А что сей дух означает — пока неведомо.
Слушает Кулибин, перебирает на рабочем столе колесики, маятники, винты. Склонив голову, трудится над починкой малых луковичных часов Пятериков.