Полярная звезда - Матвеева Елена Александровна (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
ПЛАН
С художником Пинегиным Седов познакомился на Новой Земле. Другие художники в те времена так далеко не заезжали.
Полярники считают, что на Севере за месяц можно узнать человека лучше, чем в другом месте за годы. Понял и Седов, что художник — человек решительный, честный, увлекающийся. Вот почему художнику первому Седов предложил идти на полюс.
Пинегин был очень взволнован, тут же дал согласие, расспрашивал о подробностях.
— Полюс — только часть нашей задачи, связанной с именем русского человека и честью страны, — горячо говорил Седов. — Главное же — научная работа во время плаванья и на зимовке. Мы исследуем берега Земли Франца-Иосифа, опишем бухты, мысы, острова, соберём всевозможные коллекции, будем наблюдать за ветрами и течением, льдами и зверьём. В тех краях всё интересно, всё мало изучено.
Допоздна засиделись в тот день Пинегин и Седов. За окном густо падал снег. Казалось, нет там тесного переулка, скучные стены домов раздвинулись, и открылось взору огромное студёное море, по которому навстречу льдам движется маленькое отважное судно с дружным экипажем.
«РУЧАЮСЬ ЖИЗНЬЮ!»
Если бы Седов был богат! Он бы сам снарядил экспедицию.
Седову посоветовали объявить всенародный сбор денег через газету. И деньги стали присылать. Но как же мало их было! Зато прибавилось недругов. Одни считали затею с экспедицией ненужной, другие называли Седова выскочкой, припоминали, что он рыбацкий сын. А Морское министерство собрало комиссию, чтобы обсудить план экспедиции и… запретить её.
Комиссия выслушала Седова. Один из членов комиссии спросил:
— Вопрос я задаю вам от имени всего русского флота. Чем вы можете поручиться, что полюс будет достигнут? Не получился бы для флота и России вместо славы — позор.
Негромко ответил Седов, но твёрдо:
— Ручаюсь жизнью. Моё имя не будет позором для Родины. Не дойду до полюса — не вернусь.
Комиссия запретила экспедицию. Но в маленькую квартирку Седова каждый день почтальон приносил письма. Самые разные люди просились в поход к полюсу.
Пришли два молодых учёных, два друга — географ Визе и геолог Павлов. Им уже приходилось работать на Севере.
Пришёл матрос Григорий Линник. Он умел обращаться с ездовыми собаками.
Седов продолжал подготовку к экспедиции. Продолжал бороться, чтобы Морское министерство разрешило поход.
И экспедицию наконец разрешили!
В АРХАНГЕЛЬСКЕ
Седов приобрёл крепкий хороший барк «Святой мученик Фока». Много лет назад его сработали норвежские мастера. Долго служил «Фока» зверобоям, ходил во льдах.
Ремонт бы дать «Фоке», да некогда и денег нет. Надо спешить, закупать и грузить на судно тёплую одежду, приборы для научной работы, солонину, сухари, сушёное мясо и сушёные овощи. Надо торопиться. Конец августа. Никогда суда не выходили в Арктику так поздно. Одна надежда: задержится зима.
ВЕРА
Жил Седов в деревянном доме возле пристани. Сюда приехала из Петербурга жена Седова, Вера Валерьяновна. Приехала, чтобы проводить мужа в далёкое плаванье.
Они обвенчались два года назад и вместо свадебного путешествия отправились в Архангельск. Тогда жена провожала Седова в экспедицию на Новую Землю. А теперь — на полюс.
Вера Валерьяновна знала, что жизнь с Седовым не принесёт ей ни богатства, ни развлечений. Принесёт эта жизнь одни расставания. Но что же делать, если полюбила она именно Седова — весёлого, неугомонного, похожего на мальчишку, когда хохочет, сочиняет стихи или бросает в неё снежками. Упрямого, неутомимого исследователя.
Как-то вечером Седов с женой вышли из дома. Во дворе, в загородке, сидели собаки, купленные для экспедиции. Всегда у них было шумно, а сегодня Веру поразила неожиданная тишина. Вера Валерьяновна и Седов были у пристани, когда завыла собака, потом вторая, третья…
У Веры сжалось сердце, и она заплакала. Седов растерялся:
— Не плачь, Верочка, не надо! А потом добавил:
— Ведь не зря тебя Верой зовут: верь, всё будет хорошо!
Оставалось жене Седова одно: верить, надеяться, ждать.
СКВОЗЬ ЛЬДЫ
27 августа 1912 года парадная пристань в Архангельске была забита народом. В клетках на палубе «Фоки» лаяли собаки. Гремел духовой оркестр. Неслись крики «Ура!»
Тяжело гружённый «Фока» медленно отвалил от берега, дал прощальный гудок.
За кормой неслись чайки, тоже провожали, кричали пронзительно и тревожно. «Будто плачут», — подумала Вера.
На капитанском мостике, подтянутый и бодрый, стоял начальник экспедиции — Георгий Яковлевич Седов.
…Сентябрь встретил путешественников штормами такой силы, что рулевого к штурвалу привязывали, чтоб не смыло водой.
Через две недели вошли в лёд.
Лёд лежал белыми полями. Между ними по чёрным трещинам-разводьям шло судно.
Старый барк прекрасно слушался руля. Отличное судно. Но не всемогущее. Ледовые поля двигались, напирали на соседние, края их ломались и громоздились в неприступные торосы. Дороги не было. Приходилось возвращаться, идти то вперёд, то в сторону, чтобы обойти торосы. А однажды повернули на юг.
— Так невзначай и до Архангельска дойдём, — не очень весело пошутил Седов.
Однако ни унывающим, ни усталым никто начальника не видел. «Железный он, что ли?» — удивлялся экипаж. Чем опаснее положение, тем решительнее и собраннее Седов.
ЗИМОВКА
«Фока» далеко не ушёл. Прочно вмёрз в лёд в бухте Панкратьева полуострова, у Новой Земли.
Зима. Это понятно всем. Только Седов не мог смириться с тем, что не добрались до Земли Франца-Иосифа. Значит, весной нельзя выйти на полюс. Он ушёл в каюту и долго не возвращался. Сидел за столиком, подперев голову рукой, смотрел на портрет жены. А когда появился, сказал: «Будем зимовать!»
И всё ожило. То там, то здесь слышался бодрый голос начальника. Стучали молотки. Матросы заколачивали люки, забивали лишние двери — утепляли судно. В кают-компанию принесли из трюма пианино и граммофон. Распаковали приборы. Павлов мастерил полки, оборудовал геологический кабинет. Визе разбирал библиотеку. Художник занимался фотолабораторией.
Барк превратился в дом. Бухту, где он стоял, назвали Бухтой «Святого Фоки». Седов каждый день уезжал с кем-нибудь из матросов: обследовал полуостров Панкратьева и ближайшие острова, вычерчивал карту. Старая была очень приблизительна.
Матросы удивлялись, глядя на Седова:
— Всё умеет. Топором работает и пилой. Палатку за десять минут ставит. Что приключится — нипочём не растеряется. Зря никого не обидит. И весёлый, шутит всё время. С таким не пропадёшь.
Полярная ночь пришла в начале ноября. Но когда светила луна, видно было не так уж плохо, и художник фотографировал.
Пинегин для Седова был самым близким человеком на «Фоке». Нравились ему серьёзный Павлов и вдумчивый, вежливый, аккуратный Визе, на вид совсем мальчик.
Команда подобралась неплохая. Матросы помогали учёным. А учёные с художником ездили на собаках за плавником — лесом, который море выкинуло на берег. Им топили печки: уголь берегли для судовой машины. Привозили куски пресного льда от вмёрзшего неподалёку айсберга — пополняли запасы питьевой воды.
Визе устроил метеостанцию для наблюдения за погодой. От судна до метеостанции натянули канаты, чтобы в пургу, когда и в двух шагах ничего не видно, не заблудиться.
