Руфь. Непреклонная - Риверс Франсин (лучшие книги онлайн TXT) 📗
— Ах, моя красавица дочь.
Мать вошла в комнату, обняла Руфь и поцеловала ее.
— Садись, моя любимая.
Потом хлопнула в ладоши, отдала приказание девушке-служанке и села на одну из мягких красно-голубых подушек.
— Ты не замечаешь ничего нового?
Руфь огляделась. Что мать имела в виду: новый стол или новые драпировки, а может, новый ковер? Снова посмотрев на мать, она увидела, как та перебирала пальцами золотое ожерелье.
— Что ты думаешь об этом? Красивое, не правда ли? Это подарок твоего отца. Оно из Египта.
— Он всегда был щедрым, — сказала Руфь, в мыслях своих она снова обратилась к Махлону. Он настоял на том, чтобы она ненадолго оставила его и навестила свою мать. С ним посидит Ноеминь. Все так хорошо складывалось. «Иди. Иди и развлекись». Но как Руфь могла веселиться? Она думала только о муже и о том, как бы поскорее уйти из этого дома и вернуться в свой, к любимому.
Вошла служанка с блюдом, нагруженным фруктами, хлебом, двумя бокалами и кувшином вина. Вторая служанка поставила большое плоское блюдо с жареными зернами и кусочками тушеной баранины. У Руфи засосало под ложечкой от аромата хорошо приготовленного кушанья, но она не протянула к нему руки, хотя мать и настаивала. Как она могла взять кусок в рот, когда Махлон был настолько болен, что совсем ничего не ел? Как могла она наслаждаться деликатесами, разложенными перед ней на столе, когда у ее свекрови не было ничего, кроме хлеба, оливкового масла и кислого вина?
— Ты должна поддерживать свои силы, Руфь, — мягко сказала мать. — Ты такая худая.
— Может быть, немного попозже, матушка.
— Вчера на базаре я разговаривала с матерью Орфы. Было сделано все возможное?
Не находя в себе силы ответить, Руфь кивнула головой. Ноеминь, утверждая, что надежда есть всегда, продолжала молиться. Они обе молились. Молитва стала их привычкой.
— О, моя дорогая. Я очень переживаю из-за того, что тебе приходится проходить через такие страдания, — мать придвинулась к дочери и обняла ее. Какое-то время она молчала:
— Что ты будешь делать, когда он умрет?
От такого прямого и грубого вопроса глаза Руфи наполнились слезами.
— Я буду скорбеть. Буду утешать Ноеминь. А что еще — не знаю. Я не думаю сейчас об этом.
— Но ты должна подумать.
— Матушка, — протестуя, тихо произнесла Руфь и всхлипнула, закрыв лицо руками.
Но мать не унималась.
— Я до сих пор не спрашивала тебя об этом, чтобы еще больше не огорчать. Я знаю, как ты любишь Махлона. Если бы твой отец не любил тебя так сильно, то он потребовал бы, чтобы ты вышла замуж за Касима, и ты бы сейчас так не страдала. Отец хочет, чтобы ты знала: мы с радостью примем тебя. Ты знаешь, как я люблю, когда ты здесь, со мной, хотя бы на короткое время, Ты не должна оставаться с Ноеминью, если Махлон умрет. Возвращайся к нам.
Руфь опустила руки на колени и сквозь слезы посмотрела на мать.
— Как я могу оставить Ноеминь после всего, что она пережила? У меня есть обязательства перед домом моего мужа. Ты знаешь это.
— Ноеминь будет первая, кто посоветует тебе вернуться к нам. Ты считаешь, она захочет остаться здесь после смерти своего последнего сына? Она вернется домой, к своему народу.
Эти слова, как острое копье, пронзили сердце Руфи. Мать говорила так, будто Махлон уже умер, а о Ноемини не стоило и вспоминать.
— Я должна идти.
Руфь поднялась.
Мать схватила ее за руку.
— Нет, прошу тебя, выслушай меня. Муж Ноемини с охотой принял наши обычаи и стал одним из нас, а твоя свекровь всегда держалась в стороне. Она до сих пор одевается как еврейка. Она никогда не ходила в наши храмы и не принесла ни одной жертвы ни одному нашему богу. Возможно, именно поэтому она и страдает. Наши боги гневаются на нее.
— У нее есть свой Бог.
— О да, и чем Он хорош? Что Он дал ей, кроме нищеты и горя? — мать сделала широкий жест рукой. — Оглянись вокруг, дочка. Посмотри, как боги Моава благословляют нас. Посмотри на роскошь, которая окружает нас благодаря нашей вере.
— Но вы с отцом никогда не бываете довольны, матушка.
Глаза матери потемнели.
— Я довольна.
— Тогда почему же вам всегда хочется иметь еще больше? А для Ноемини материальное богатство не имеет никакого значения.
Мать в гневе отпустила руку дочери.
— Конечно, не имеет. Как богатство может иметь значение для того, кто никогда не владел им?
— Ты не понимаешь, матушка.
— Я понимаю, что ты отвернулась от богов своего народа, чтобы поклоняться ее Богу. Вернись к своим богам, Руфь. Оставь этот дом скорби и возвращайся к нам.
Вернуться к родителям — вернуться к чему? Ее отец и мать всегда были недовольны. Чем больше отец накапливал добра, тем больше ему хотелось. Его аппетит разжигался все больше и больше. Ничто не удовлетворяло его. А матери через несколько дней надоест это золотое ожерелье и захочется чего-нибудь новенького, чем можно было бы похвастаться.
Ноеминь хвалилась только Богом Израилевым. Обращаясь к Нему в молитве, она обретала спокойствие даже в повседневной суете, окружавшей ее.
Боже, о, Боже, помоги мне! Я многого не понимаю. Я не знаю, как ответить своей матери. Слышишь ли Ты голос перепуганной моавитянки? Я не хочу, чтобы моя вера умерла, если Ты заберешь у меня Махлона. Слова матери, словно острое копье, пронзают мое сердце. Защити меня!
Руфь разрыдалась.
— Мы знаем, ты должна до конца оставаться с Махлоном. И мы понимаем, что тебе захочется остаться с Ноеминью на несколько недель, чтобы утешить ее. Но потом приходи к нам, любовь моя. Возвращайся в отцовский дом, где твоя жизнь будет гораздо легче. Любой поймет тебя. Ноеминь любит тебя. Она так же, как и мы, желает тебе самого лучшего. Нет никакой необходимости жить в нужде. Ты молода и красива. Перед тобой вся жизнь.
Но Руфь не могла представить свою жизнь без человека, которого любила, и без свекрови, которая открыла перед ней свое сердце. Как она могла выполнить свой долг перед Ноеминью, оставшись с ней всего лишь на несколько недель? Долг — это не единственное, что связывало их. Была и любовь. Не только любовь друг к другу, но любовь к Богу, в Которого они верили.
— Я не могу бросить Ноеминь.
— Но как же твоя собственная семья? Твой отец? А я? Приходи домой, Руфь. Пожалуйста, возвращайся к нам. Могу ли я видеть, как ты живешь в такой бедности, когда…
Руфь почувствовала, как ее сердце разрывается между любовью к родителям и любовью к свекрови и Орфе. Если Махлон умрет, сможет ли она отвернуться от Ноемини и невестки и уйти прочь? Сможет ли она вернуться к прежней жизни склониться перед изваяниями, изображающими богов ее матери и отца, богов, в существование которых она больше не верила? То, что связывало ее с Ноеминъю, было глубже, чем просто родственные связи. Так получилось, что Руфь приняла веру своей свекрови в невидимого Бога. Она уже говорила отцу и матери о своей новой вере, и в ответ услышала их смех. «Как ты можешь верить такой чепухе? Невидимый Бог?» Руфь очень сильно любила своих родителей, но не могла отвернуться от Ноемини и той истины, которую узнала благодаря ей.
— Махлон, Ноеминь и Орфа — это моя семья, матушка, точно так же, как твоей стала семья отца, когда ты вышла за него замуж.
Лицо матери сморщилось, из глаз потекли слезы. Руфь обняла ее.
— Ты знаешь, я люблю тебя, матушка. Я всегда буду любить тебя. Но я должна поступать справедливо.
— Это несправедливо! Ты просто погубишь свою жизнь!
Руфь видела, что мать не желает понять ее. Все изменилось в жизни Руфи, и никогда уже не повторится то, что было раньше, когда она еще ребенком жила в доме своего отца. Теперь она женщина, у нее есть муж, свекровь и определенные обязательства перед ними. Ее жизнь больше не принадлежит ей. Даже если бы и принадлежала, то разве приняла бы она другое решение?
О, Господи, дай мне силы. Я как разбитый сосуд, из которого вытекло все масло.
