Гибель гигантов - Фоллетт Кен (бесплатная библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗
— Вы серьезно?
Несмотря на то, что он осознал это внезапно, сомнений у него не было.
— Да. Я люблю вас, Роза.
Она слабо улыбнулась.
— Подумать только…
— Мне кажется, я уже давно влюблен в вас, только не понимал этого.
Она кивнула, словно он подтвердил ее предположение. Заиграла медленная мелодия. Она придвинулась к нему.
Он механически начал танец, но был слишком взволнован, чтобы хорошо танцевать.
— Боюсь, сейчас я вряд ли…
— Не волнуйтесь! — Она поняла, о чем он думает. — Давайте просто сделаем вид, что танцуем.
Он двигался неуверенно и словно во сне. Она ничего не сказала о собственных чувствах. Но и не ушла. Существует ли вероятность, что она ответит ему взаимностью? Видно, что он ей нравится, но это не одно и то же. Может, сейчас, в эту самую минуту, она пытается разобраться в своих чувствах? Или подбирает слова, чтобы помягче ему отказать?
Она подняла на него взгляд, и он ждал ее ответа. Но она сказала:
— Гас, прошу вас, увезите меня отсюда!
— Хорошо, конечно.
Она надела пальто. Швейцар подозвал такси — «Рено» красного цвета.
— К «Максиму», — сказал Гас. Ехать было недалеко, и всю дорогу они молчали. Как хотелось Гасу узнать, о чем она думает! Но он ее не торопил.
Ресторан был полон, несколько пустых столиков зарезервированы для посетителей, которые должны были явиться позже. Мест не было, о чем «с глубоким сожалением» сообщил метрдотель. Гас открыл бумажник, извлек стофранковую купюру и сказал:
— Столик на двоих, в тихом уголке.
Карточка «Стол заказан» исчезла, они заказали легкий ужин и бутылку шампанского.
— Вы так изменились! — сказала Роза.
Гас удивился.
— Мне так не кажется.
— Тогда, в Буффало, вы были совсем другим. Мне казалось, вы даже меня стеснялись. А теперь ходите по Парижу, словно у себя дома.
— Да что вы! Это значит — надменно?
— Нет, уверенно. В конце концов, вы поработали у президента и участвовали в войне. Такие вещи меняют человека.
Принесли еду, но ни он, ни она не уделяли ей особого внимания. Гас был слишком взволнован. Любит она его или нет? Должна же она знать! Он положил нож и вилку, но вместо того чтобы задать вертевшийся на языке вопрос, сказал:
— А вы всегда мне казались такой уверенной в себе.
Она рассмеялась.
— Ну не странно ли?
— Что?
— Думаю, уверенной в себе я была лет до семи. А потом… Ну вы же знаете, каковы дети в школе. Все хотят дружить с самой красивой. А мне приходилось играть с толстушками и уродинами. И в подростковом возрасте было то же самое. А потом я стала работать в «Буффальском анархисте» — они ведь тоже своего рода аутсайдеры. Только когда я стала редактором, ко мне начало возвращаться уважение к себе… — Она сделала глоток шампанского. — И помогли мне вы.
— Я? — удивился Гас.
— Вы говорили со мной так, словно я была самой умной и интересной личностью в Буффало.
— Наверняка так и было.
— Если не считать Ольгу Вялову.
— Ну… — Гас покраснел. Он чувствовал себя глупо, вспоминая свое безрассудное увлечение Ольгой, но признаваться в этом ему не хотелось, потому что это бы значило плохо отозваться об Ольге, что недостойно джентльмена.
Они допили кофе, и он попросил счет, все еще не зная, как Роза к нему относится.
В такси он взял ее руку и прижал к губам.
— Ах, Гас, какой вы милый! — сказала она. Он не понял, что она имела в виду. Однако выражение ее лица, обращенного к нему, показалось ему чуть ли не выжидательным. Хочет ли она, чтобы он?.. Он собрался с духом и поцеловал ее в губы.
В первый страшный миг, когда она замерла, он подумал, что ошибся. Но она вздохнула с облегчением и ее губы раскрылись.
Да, подумал он счастливо, значит да!
Они целовались всю дорогу до ее гостиницы. Поездка показалась слишком короткой, когда открыл дверцу такси.
— Вытрите губы, — сказала Роза, выходя. Гас достал платок и торопливо вытер лицо. Белая ткань стала красной от ее помады. Он осторожно сложил платок и убрал в карман.
Гас проводил ее до дверей.
— Можно мне увидеться с вами завтра? — спросил он.
— Когда?
— Утром.
Она рассмеялась.
— Вы никогда не притворяетесь, Гас, правда? Как мне в вас это нравится!
Это уже было хорошо. «Мне в вас это нравится» вовсе не то же самое, что «я люблю вас», но все же лучше, чем ничего.
— Значит, утром? — сказал он.
— А что мы будем делать?
— Завтра воскресенье… Можно было бы пойти в церковь, — сказал он первое, что пришло в голову.
— Хорошо.
— Давайте пойдем в Нотр-Дам!
— Вы католик?
— Нет, я отношусь к англиканской церкви. А вы?
— Я тоже.
— Мы можем сесть в задних рядах. Я узнаю, во сколько там месса, и позвоню вам в гостиницу.
Она подала ему руку.
— Благодарю вас за чудесный вечер, — официальным голосом сказала она.
— Мне было очень приятно. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — и она скрылась в вестибюле гостиницы.
Глава тридцать шестая
Март — апрель 1919 года
Когда растаял снег и твердая как железо русская земля превратилась в липкую жирную грязь, Белая армия мощным усилием попыталась избавить свою страну от проклятия большевизма. Войска адмирала Колчака численностью в сто тысяч человек, частично снабженные английским обмундированием и оружием, стремительно вышли из Сибири и двинулись в наступление по всему фронту протяженностью в семьсот миль с севера на юг.
Фиц следовал за белыми на расстоянии в несколько миль. Он вел Эйбрауэнское землячество, с примкнувшими канадцами и несколькими переводчиками. Его задачей было поддержать Колчака, занимаясь коммуникациями, разведкой и снабжением.
Фиц лелеял большие надежды. Возможно, трудности будут, но ведь нельзя позволить Ленину и Троцкому захватить всю Россию!
В начале марта он находился в Уфе, на европейской стороне Уральских гор, и просматривал целую кипу английских газет недельной давности. Новости из Лондона были непростыми. Фица порадовало то, что Ллойд Джордж назначил военным министром Уинстона Черчилля. Из всех ведущих политиков Черчилль наиболее активно поддерживал интервенцию в России. Но некоторые газеты встали на другую сторону. Фица не удивили «Дейли геральд» и «Нью стейтсмен», которые, на его взгляд, были более-менее пробольшевистскими. Однако даже в консервативной «Дейли экспресс» он увидел заголовок «Убрать войска из России!»
К несчастью, там даже знали, что англичане помогли Колчаку с переворотом, когда Директория была признана несуществующей, а Колчака избрали Верховным правителем. Откуда у них эта информация? Он поднял голову от газеты. Его поселили в городском коммерческом колледже, и его ординарец сидел за соседним столом.
— Мюррей, — сказал он, — в следующий раз, когда будут отправлять домой письма, перед отправкой принесите всю пачку сначала мне.
Это было незаконно, и Мюррей посмотрел на него озадаченно.
— Сэр?
Фиц подумал, что лучше объяснить.
— У меня есть подозрения, что информация в газеты идет отсюда. Цензор, похоже, спит на рабочем месте.
— Наверное, они думают, что теперь, когда война кончилась, можно расслабиться.
— Естественно. Как бы то ни было, я хочу увидеть, не на нашем ли участке происходит утечка.
На последней странице газеты была фотография женщины, возглавившей движение «Руки прочь от России!», и Фиц с изумлением узнал Этель. В Ти-Гуине она работала экономкой, но теперь, писали в «Экспрессе», она была генеральным секретарем Национального союза работников швейной промышленности.
За прошедшее время он спал со многими женщинами, последняя, в Омске — белокурая русская красавица, заскучавшая любовница жирного царского генерала, слишком пьяного и ленивого, чтобы спать с ней самому. Но воспоминание об Этель оставалось по-прежнему ярким. Интересно было бы посмотреть на ее ребенка. У Фица наверняка было с полдюжины бастардов по всему свету и только про ребенка Этель он знал наверняка.
